Надана
Шрифт:
18 февраля 1928 года. Красноярск
Ветер хлестал Надану по лицу колючими снежными вихрями, словно та в чём-то провинилась. Но она повыше подняла куцый воротник поеденного молью пальто, которое перепало от Настасьи, сощурилась и ускорила шаг вперёд по тёмной, лишь кое-где освещённой одинокими фонарями, улице.
Надана улыбалась, не разжимая губ. Чего доброго, застудит зубы или горло. А ей нельзя болеть. Она чувствовала, как счастье собирается лучистыми звёздочками в уголках рта и растягивает его – только что
Пусть дома ждёт работа, суета, скудный ужин, бессонница, главное – она ходит в школу, учится писать, читать, считать, разговаривать с людьми. У неё даже могут появиться подруги! Анюта, совсем молоденькая девчонка, крестьянская дочка, из переселенцев, сегодня угостила её пряником. И Прасковья Михайловна, выставляя оценку в табель, сказала, что Надана соображает быстрее многих, хоть и мало говорит.
Нет, сегодня действительно счастливый день! И всё благодаря Николаю Ивановичу. Он даже обрадовался, когда Надана сказала, что хочет учиться.
– Это дело хорошее. В наше время без образования никуда, – похвалил он. – Посмотри, что вокруг творится. Открываются фабрики и заводы, больницы и школы. Мы строим новый мир. Учёные люди ох как нужны. А если ты вдруг захочешь стать медсестрой… Я помогу. У тебя умелые, спокойный ум, и работы ты не боишься. Нам в больнице такие ой как нужны.
Она обмерла и ничего не смогла ответить. Только благодарно кивнула в ответ. А сама подумала: «Неужто получится? Неужто не зря мечталось?»
– Эй ты!
За спиной раздался оклик, а следом приглушённое хихиканье.
Надана вынырнула из радостного ликования, не поворачивая головы, быстро стрельнула глазами по сторонам и поняла, что находится в узком проулке в получасе ходьбы до дома.
Не отвечать, не бежать, не давать повода напасть.
Она едва заметно ускорилась. Дыхание участилось. Ветер стих. Ресницы покрылись изморозью. Нехотя высунув голую руку из тёплого кармана, Надана протёрла лицо, и ей показалось, что она прикоснулась к деревянной маске. Ноги онемели. Будь на них её старые мягкие унты, она бы точным, почти незаметным движением нагнулась и достала из голенища крошечный, но острый нож. Одного правильного удара достаточно, чтобы перерезать врагу горло. Но ножа не было, как и унтов.
– Да стой, кому говорю!
Зубы застучали. Потом по телу прокатилась крупная дрожь. Неужели опять? Одна, в темноте, наедине с чудовищем?
– Какая шустрая мамзель. – Кто-то схватил её за рукав, дёрнул, и ткань пальто порвалась с глухим смиренным треском.
Она не хотела, до последнего не хотела поворачиваться, чтобы не видеть этих лиц. Бледных, измождённых, наглых. С бешеным блеском в голодных глазах. Она уже видела такие лица. Она так долго пыталась забыть их. Только не снова…
Толчок, и она отлетела к стене. Её тут же схватили другие руки. Через полыхнувший гнев до мозга доносились отдельные слова: «кошелёк», «узкоглазая», «окстись». И тут Надана зарычала и кинулась как росомаха в свирепом и отчаянном броске на того, первого, который порвал ей пальто.
Он взвизгнул как баба. Пнул её по ногам. Надана упала на лёд, больно ударившись плечом о землю. Следующий удар пришёлся по животу – и она почувствовала, как внутри что-то лопнуло, следующий в грудь – она перестала дышать, следующий в голову – и мир исчез.
25 июня 2015 года. Ванавара
Саша не могла оторваться от иллюминатора. Сколько бы раз она ни летала на самолётах и вертолётах, её обуревал дикий восторг. Поднимаясь над землёй, она становилась цельной: душа и тело сплавлялись в единый, ладно работающий, наполненный счастьем и восхищением организм. Саша прозревала и исцелялась. «Земля настолько прекрасна и совершенна, что даже если смерть наступит прямо сейчас, я ни о чём не буду сожалеть, потому что жила и видела всё это».
Блестящие меандры быстрых рек, круглые глаза озёр, коварные топи бурых болот – бесконечный простор тайги простирался от края до края, насколько хватало взгляда. На глаза невольно навернулись слёзы. Миша, словно чувствуя её состояние, накрыл её руку своей и легонько сжал. Саша моргнула, улыбнулась. Так, чтобы он не видел. Что бы ни ждало впереди, рядом лучший друг, а потому ей ничего не страшно.
Ванавара оказалась симпатичным уютным посёлком в окружении хвойного леса с добротными домами, широкими улицами и деревянными тротуарами. Не так представляла себе Саша бывшее стойбище эвенкийских охотников и торговую факторию. И первое, что она почувствовала, ступив на землю, была уверенность: здесь она найдёт ответы на свои вопросы, даже если для этого придётся пожертвовать чем-то ценным.
Закинув за плечи вместительные, но пока полупустые туристические рюкзаки, Саша и Миша пустились в путь от аэропорта до гостиницы. На днях они пополнят запасы продовольствия в местных магазинах – тогда вес рюкзаков увеличится раза в два, но пока кроме одежды и необходимых мелочей с собой у них были только две палатки и два коврика. Самый же ценный груз нёс Миша: компактную цифровую видеокамеру топ-класса, крошечную экшн-камеру для съёмки в экстремальных условиях, а также квадрокоптер одной из последних моделей для получения захватывающих дух кадров с воздуха.
Добравшись до скромной гостиницы, они оставили вещи в номерах и пошли поглазеть на немногочисленные достопримечательности: памятник метеориту и Михайловскую церковь, стоящую на высоком берегу Подкаменной Тунгуски. Ещё нужно было заглянуть в краеведческий музей, познакомиться с заведующей и начать собирать информацию для фильма.
***
– Гагара – священная птица эвенков. По легенде, она доставала со дна океана землю и в клюве приносила богу Хэвки, который сотворил из этого сушу. По ней прошёл мамонт, взрыхлил – появились горы. А там, где прополз огромный змей, потекли реки. – Заведующая филиалом музея, женщина с пышными седыми волосами и глубоким мелодичным голосом за двадцать секунд рассказала Саше и Мише миф о сотворении мира, показывая нарисованную на красном шаре птицу.
Шар, опоясанный этническими символами, лежал на ступенчатом каменном постаменте и изображал Тунгусский метеорит. Памятник, как и музей, открыли семь лет назад, в честь столетия того самого события.
– Очень интересно. Но не могли бы вы подсказать, у кого из местных жителей стоит взять интервью? Я понимаю, что свидетелей катастрофы уже нет в живых, но может…
– Почему же? – Антонина Михайловна перебила Сашу и хитро улыбнулась. – У нас особенный край. И люди здесь особенные. Многие живут долго.