Нарисуй узоры болью...

========== Боль тридцать шестая. Чужие тёплые руки ==========

Бейбарсов, казалось, отыскал её чисто по наитию. Таня понятия не имела, как у него вообще получилось что-то подобное, но, тем не менее, была рада тому, что он сейчас оказался рядом.

– Ты опять ревёшь, - мрачновато сообщил он, склонив голову набок и словно попытавшись одним только взглядом заставить её угомониться и перестать без конца всхлипывать.

Таня отвернулась.

– Я не плачу, - упрямо повторила она, а после, словно какое-то приведение, медленным шагом направилась по дорожке вперёд.

Она даже не обратила внимания на то, что, поднимаясь, умудрилась опрокинуть ещё что-то.

Бейбарсов покосился на кружку кофе, который пила Чума – тот от одного её могильного прикосновения покрылся плесенью.

Замечательно.

Глеб не стал тратить время на то, чтобы убирать всю эту гадость со стола. Не следовало отпускать Таню в одну в лес.

Вряд ли это можно считать удачным местом для одной несчастной девушки, которая ослеплена слезами.

– Что сказала Чума?

Бейбарсов обнял её одной рукой за талию и потянул куда-то в противоположную сторону от леса.

Гроттер послушно плелась следом за ним.

– Я думала, что, когда ты пришёл, всё это чёртово безумие наконец-то отошло в сторону, - прошептала она.

– Ну, ты выглядишь совершенно нормальной.

– Это я только выгляжу! – упрямо мотнула головой она. – Только выгляжу… - Таня опустила голову. – А на самом деле я схожу с ума.

Бейбарсов скривился. На самом деле, он не должен был её переубеждать и пытаться заставить её поверить в обратное, но, тем не менее, эта бесконечная боль в голосе девушки немного беспокоила его.

Гроттер должна была остаться живой, а не умереть просто так, ни за что. Рыжеволосая вообще слишком важна.

Слишком уж она значимая фигура во всей этой проклятой игре, чтобы вот так взять и потерять её на ровном месте.

– Ты слишком расстраиваешься, - промолвил наконец-то Бейбарсов. – Тебе не стоит вот так много обращать внимания на то, что тебе говорят.

– Да? Даже на Чуму?

– Даже на Чуму.

Гроттер остановилась, глядя на него и словно пытаясь заставить себя не ответить никакой колкостью или глупостью.

Бейбарсов собирался ей помочь.

Действительно собирался – возможно, в каждом его действии был свой определённый смысл, и он оказался не таким уж и плохим человеком, как она могла изначально считать, но всё же.

– Ты не расстраивайся, - Бейбарсов усмехнулся. – Тебе следует немного овладеть своим даром, вот и всё.

Таня бросила на него мрачный взгляд.

Она всё же не верила и считала, что, возможно, Бейбарсов выполняет неизвестный пока что ей приказ, но, тем не менее, у девушки возникало какое-то не слишком-то и плохое предчувствие.

Может быть, она в очередной раз ошибалась и зря верила кому-либо, кроме собственных видений.

Но и видения могли быть лживыми, и Таня прекрасно знала об этом, поэтому и старалась не задумываться над ними.

Никогда.

В этом не было ни капельки здравого смысла, да и вообще, Гроттер не знала, почему она настолько потерянная.

– Не верь ей.

Бейбарсов повторил это с такой уверенностью, что Таня даже согласилась с его словами и медленным шагом направилась вверх по ступенькам на второй этаж, даже не зная, когда Бейбарсов успел втолкнуть её в дом.

Таня просто понимала, что так будет правильнее.

Она чувствовала себя такой потерянной, такой несчастной – и это крутилось в мыслях ежеминутно.

Будет правильнее умереть.

Глеб потянул её за руку и наконец-то подвёл к окну, которое находилось в самом конце коридора вместо положенной двери в кладовую.

Кладовые Таня предпочитала не заводить.

Она была уверена в том, что это, возможно, слишком лишнее, да и вообще, что всяческие кладовые только несчастья приносят.

Девушка даже не могла пояснить, откуда у неё появились подобные глупые мысли, но, тем не менее, теперь смотрела на лес из окна.

– Красиво, - прошептала Гроттер.

– Красиво, - кивнул Бейбарсов. – Тем не менее, вот скажи, ты готова умереть и покинуть всё это?

Она отрицательно покачала головой.

Таня сама не знала, к чему она была готова, просто жить так, как сейчас, было уже просто невыносимо.

Таня понимала, что потеряла слишком много сил и давно уже устала от этой жизни, но какой был выход?

– Я тебя так ненавидела, - выдохнула она. – Это было смыслом моей жизни, а теперь… а теперь всё иначе.

– Ты меня уже не ненавидишь?

Гроттер хотела ляпнуть что-то о равнодушии, но упрямо промолчала, словно на самом деле Бейбарсов не мог бы донести ей совершенно никакого…

Ничего.

Таня наконец-то направилась в собственную спальню, едва ли не падая с ног и мечтая наконец-то просто закрыть глаза и уснуть.

Было уже достаточно поздно, и солнце спряталось за деревьями, и только теперь Таня окончательно поняла, что случилось.

Только теперь до неё дошло, что уже наступил вечер, скорее даже ночь, и что она проплакала в той беседке слишком долго.

Чума ведь приходила в обед.

Таня не хотела ничего – ни есть, ни спать, ни даже просто жить. Её окружила темнота со всех сторон плотным кольцом, и она просто молча пыталась наслаждаться тем, что осталось ей в этой жизни.

Бейбарсов притянул девушку к себе и попытался поцеловать, а она даже не подумала сопротивляться.

– Ты всегда оказываешься рядом со мной в ужасно беспомощном состоянии, - покачал головой Глеб, нахмурившись.

– И что?

– Да то, что на самом деле ты даже не можешь толком сопротивляться, - укладывая её на кровать и поглаживая по голове, усмехнулся Бейбарсов. – Прямо скучно как-то с тобой, Гроттер.

Он, конечно же, шутил, но Тане почему-то стало как-то не по себе. Она, содрогнувшись, немного отодвинулась от Бейбарсова.

– У меня есть силы, я могу попробовать противодействовать с их помощью, - выдохнула наконец-то Таня.

– Усвоила урок?

Более чем.

Таня, впрочем, даже не попыталась ответить – ей было просто неимоверно грустно, и она попыталась отвернуться.