Нас не сломить
Шрифт:
— Разве я не прав? — спросил Тхун Ин, заглядывая в глаза Эй Хмьин.
— Может быть, и прав, но не слишком ли много ты на себя берешь? — с напускным высокомерием спросила Эй Хмьин.
— Думаю, что нет. Насчет того, какой должна быть моя жена, у меня давно есть мнение твердое. Во-первых, она должна понимать и уважать моего отца. Во-вторых, она должна знать обо мне решительно все и разделять мои убеждения. И, наконец, все мои радости и невзгоды должны быть и ее радостями и невзгодами, и мы должны дружно преодолевать все трудности.
— Насколько я понимаю, твоя будущая жена сродни мне.
— Да, такая девушка, как ты, вполне соответствует моим требованиям, — полушутя-полусерьезно ответил Тхун Ин.
— В таком случае,
— Думаю, после уборки риса. Там будет видно, как дела сложатся.
— Что за дела? — с беспокойством спросила девушка.
— Еще неизвестно, какой урожай соберем. Может, и с долгами-то расплатиться не хватит. Сначала надо вылезть из долгов. А если что-нибудь останется для продажи, то на вырученные деньги можно и свадьбу сыграть, — пояснил Тхун Ин.
— А может быть, обойдемся без сватовства? Укради меня — и дело с концом. Я за тобой хоть на край света пойду.
— И что тебе все не терпится замуж выйти! Подожди немного, соберем урожай…
Но Эй Хмьин не слушала:
— Мне не нравится, что ты все время откладываешь нашу свадьбу. Я знаю, ты влюбился в эту Твей Мей. Она с тебя глаз не сводит. Конечно, Твей Мей красивее меня, — сказала девушка со слезами в голосе.
— Эй Хмьин, дорогая, мы с тобой об этом уже много раз говорили. Если бы я больше всего в женщине ценил красоту, то давно бы женился на Твей Мей, — ответил Тхун Ин, начиная терять терпение.
— Говорить нечего, она многим нравится. Вряд ли кто-нибудь устоит перед такой красоткой…
— Эй Хмьин, прошу тебя, перестань. Я больше не хочу слышать о Твей Мей.
— Правды боишься? Я на днях видела, как ты стоял с ней у колодца. Думаешь, мне это приятно?
— Ты прекратишь, наконец! — вспылил Тхун Ин. — Что, нельзя уже мне и с соседями поговорить? Если ты и впредь будешь так ревновать, я на тебе не женюсь.
Эй Хмьин чуть слышно всхлипывала.
— Ты что плачешь? Эй Хмьин!
— Не жить мне на этом свете, если ты на мне не женишься, — проговорила девушка сквозь слезы.
Тхун Ин нежно обнял ее за плечи. Она уронила голову ему на грудь и громко зарыдала.
— Успокойся, дорогая. Я женюсь только на тебе. Никто другой мне не нужен. Просто я не хочу, чтобы ты зазнавалась…
Эй Хмьин никак не могла успокоиться.
— Ты мне не веришь, Эй Хмьин? Тогда тебе будет очень трудно со мной. Всю жизнь будешь мучиться.
— Я тебе верю. И вовсе не зазнаюсь. Я очень хочу всегда быть с тобой, хочу, чтобы ты принадлежал только мне, — сказала девушка, понемногу успокаиваясь.
— Я обещаю тебе, что именно так и будет.
Девушка перестала плакать, Тхун Ин бережно отстранил ее голову и поцеловал в губы.
— Тхун Ин, родной, прошу тебя, не надо свататься. Просто поскорее укради меня. Я не могу без тебя, — умоляла она.
— Украсть — дело нетрудное. А как мы жить будем? Даже постель купить не на что. У отца нет ни пья [5] лишнего. Сейчас под урожай брать взаймы безрассудно. Давай подождем немного. Вот уберем рис, тогда…
— Если загвоздка в том, что спать не на чем, то это пустяки. Что, у нас соломы мало? На солому ляжем, солому под голову положим, мешком укроемся. Разве плохо?
5
Пья — мелкая монета, составляющая сотую часть джа, основной денежной единицы Бирмы.
— Хитро ты придумала, — рассмеялся Тхун Ин. — Вот только перед людьми неловко. Засмеют.
— Да ну их. Кому какое дело, на чем спят муж и жена.
— Давай лучше подождем немного. Вот уберем рис, тогда и поженимся, — продолжал настаивать на своем Тхун Ин.
— А если весь урожай уйдет на уплату долгов, тогда что? — не унималась Эй Хмьин.
Тхун Ин только тяжело вздохнул в ответ. Он очень
рассчитывал на хороший урожай риса. Мысль, останется ли что-нибудь для продажи, не давала ему покоя. Риса, как правило, никогда не хватало до следующего урожая. Пара быков да руки, всегда готовые трудиться, — вот и все, что они имели. Своей земли у них не было, не было и денег, чтобы купить ее. У китайца-помещика из деревни Вачаун они арендовали два акра. У того же помещика под большие проценты брали рис на семена и пропитание. В магазине, принадлежавшем ему же, покупали в кредит продукты. Выбора не было: оставалось либо умереть с голоду, либо платить втридорога. Долги записывал сам хозяин по-китайски. Крестьяне не могли его проверить, и при расчетах он не упускал случая их обмануть. Расплатиться с долгами возможно лишь при условии хорошего урожая и высоких цен на рис. В противном случае китаец, соглашаясь подождать до следующего года, начислял баснословные проценты со всей суммы долга. Взять, к примеру, прошлый год: и урожай был неплохой, и цены — подходящие. Отцу Тхун Ина удалось полностью погасить долги, но осталось так мало, что невозможно было удовлетворить даже самые скромные потребности. Пришлось снова отбивать поклоны помещику. Крестьяне, у которых не было своего рабочего скота, брали у него волов напрокат. Деятельность этого предприимчивого хищника была настолько многогранна, что он умудрялся одновременно разводить свиней и ежедневно отправлять мясо на базар, а желающий полакомиться свининкой мог получить ее в кредит под будущий урожай, причем при расчете принималась во внимание цена за рис вдвое ниже реальной.У отца Тхун Ина была только пара волов, и, для того чтобы обработать землю своевременно, вторую пару ему приходилось брать взаймы у китайца. Вкуса свинины в доме У Аун Бана не знали, покупали ее лишь по случаю больших религиозных праздников для подношения монахам. Сейчас тяжелое положение семьи усугублялось еще и тем, что хозяин повысил арендную плату за землю на двадцать пять процентов. На протяжении последних пяти лет она составляла двести корзин риса. Но в нынешнем году какой-то крестьянин-индиец предложил китайцу двести двадцать пять корзин, и тот, воспользовавшись случаем, немедленно повысил арендную плату до двухсот пятидесяти корзин. Пришлось согласиться — иного выхода не было.
— Что же ты молчишь, Тхун Ин? О чем задумался? — спросила девушка.
Ее голос отвлек его от тяжелых мыслей.
— Да что тут говорить? И так все ясно. Если на сей раз даже и удастся расплатиться, в следующем году все равно придется делать новые долги, — произнес он голосом, полным отчаяния.
— А я о чем говорю? О постели мечтать не приходится. Обойдемся соломой и мешком.
— Как бы там ни было, нужно подождать до сбора урожая. И давай больше об этом не говорить, — решительно сказал Тхун Ин.
— Но я не могу не говорить об этом. Мне трудно объяснить, что со мной происходит — я просто не могу без тебя!
Эй Хмьин впервые так откровенно говорила ему о своем чувстве. Тхун Ин и сам рад был бы не разлучаться с девушкой, но он не мог позволить себе жениться, не имея средств на самое необходимое. Он прикинул, что ему надо собрать тридцать корзин риса сверх нормы, и тогда все дела с женитьбой можно было бы уладить. Он очень рассчитывал на эти тридцать корзин. При сборе урожая обходились своими силами, нанимать помощников не приходилось, и это давало значительную экономию. Самое главное, чтобы рис удержался в цене.
— Дорогая, я тоже хочу быть с тобой. Но я не могу допустить, чтобы мы спали на соломе и укрывались мешком. Надо немного подождать. А пока — будем встречаться, как сегодня. — Он вдруг умолк, мучительно сознавая свое бессилие.
Девушка ничего не ответила. Пропели первые петухи.
— Мне пора, — сказал после продолжительной паузы Тхун Ин. И, как бы оправдываясь, добавил: — Завтра в поле нужно рано выходить.
— А завтра мы увидимся? — Слезы любви и нежности застилали ей глаза.