Нас не сломить

Ко Лун Пьей — простой крестьянин из деревни Поута. Собственно, и деревней ее назвать нельзя — всего девять жалких бамбуковых хижин, прилепившихся к подножью лесистых холмов. Земли, пригодной для посадки риса, было совсем мало, да и та принадлежала помещику. Ко Лун Пьей, как и прочие жители деревни, арендовал небольшой клочок земли. Кое-что из предметов первой необходимости крестьянам приходилось покупать в кредит у лавочника, и они все до единого постоянно находились по уши в долгах. Ко Лун Пьей испытывал дружеское расположение к У Шве Тейну и не упускал случая побеседовать с ним.

— А может, не так уж и плохо, что мне досталось от волостного начальника, иначе мы вряд ли когда-нибудь собрались бы все вместе, — оживленно встретил У Шве Тейн вновь прибывших Ко Хла Схауна из Пхаунджи и Ко Нан Чо из Чозо.

Деревню Чозо, раскинувшуюся также на берегу реки Нгамоуэй, на полпути между Вачауном и Пхаунджи, населяли в основном бирманцы. Ко Нан Чо, шан [8] по национальности, имевший на склоне холмов собственную банановую плантацию, блестяще владел приемами национальной бирманской борьбы, мастерски умел применять в бою нож и палку. Он также был давнишним другом У Шве Тейна, и, когда последнему случалось бывать в тех краях, он неизменно останавливался на ночлег в хижине Ко Нан Чо.

8

Шаны — одна из народностей, населяющих Бирму.

— Ну, кажется, все в сборе. Расскажи нам, У Шве Тейн, подробно, как все произошло, — предложил Ко Лун Пьей.

У Шве Тейн поставил чашку с чаем на стол и начал свое грустное повествование:

— Произошло все следующим образом. В Хлеку мне сообщили, что волостной начальник намеревается созвать всех старост в связи с предстоящим сбором подушного налога. Я вернулся в свою деревню, и спустя три дня наш староста действительно получил письменное уведомление о дне и часе, когда ему надлежало явиться в Пхаунджи. Более неподходящей поры для сбора налога не придумаешь. Ведь у крестьян совершенно нет денег!

— Прежде никогда не взимали налог до нового урожая, — поддержал его У Лоун Тхейн.

— Вот я и решил узнать, почему волостной начальник вздумал собирать налог именно сейчас. Кроме того, я хотел объяснить ему, что ничего хорошего из этой затеи не получится. В назначенный день я отправился в Пхаунджи вместе со старостой нашей деревни. Мои опасения подтвердились: волостной начальник действительно распорядился в течение пятнадцати дней собрать подушный налог. А в случае неповиновения пригрозил старостам крутыми мерами.

— Это дело рук англичан. Они умышленно натравливают старост на крестьян, — сказал Ко Со Твей.

— А что ответили старосты? — спросил Ко Чо Та.

— Да чего от них можно было ожидать? Согласились, естественно. Пришлось мне вмешаться. «Время, говорю, для сбора налогов неподходящее. Рис еще не созрел. У крестьян сейчас крайне тяжелое положение». — «Ты кто такой?» — спросил меня начальник. «У Шве Тейн», — отвечаю. Ни «ваше превосходительство» ему не сказал, ни поклона не отвесил. Рассвирепел он, побелел даже. Еще бы, такое неуважение!

— А он, видите ли, «вашего превосходительства» от тебя хотел дождаться. Ха-ха! — язвительно заметил У Аун Бан.

— Конечно. У нас каждый полицейский привык, чтобы его «вашим благородием» величали. Кому охота терять работу? Поневоле будешь кланяться в пояс каждому чиновнику. Но слушайте дальше. Смотрит он на меня, как голодный тигр на козленка. Вот-вот сожрет. «Ты староста?» — спрашивает. Я покачал головой: нет, мол. «Чего же ты тогда не в свои дела лезешь?» — заорал он, как бешеный. «Дело это лично меня не касается, — говорю я ему спокойно, — но у крестьян сейчас действительно нет денег, и я от их имени прошу подождать с налогом до сбора нового урожая». — «Ты что здесь, пропагандой занимаешься? Почему крестьян на бунт подбиваешь? Вот прикажу тебя арестовать!» Я пытался втолковать ему, что я политикой не занимаюсь. А он и слушать не стал, да как влепил мне пощечину.

— У Шве Тейн, — взволнованно произнес У Аун Бан, до синевы в пальцах сжимая рукоятку своего меча, — позволь мне снести голову этому негодяю.

Немного подумав, У Шве Тейн сказал:

— Не надо спешить. Час расплаты еще не настал. Но он обязательно придет. Вот тогда-то и пригодится твой меч.

— А не кажется ли тебе, что час этот близок? — заметил Ко Нан Чо.

— Возможно. Дело со сбором налогов взбудоражит всю страну. Судя по последним сообщениям, в некоторых районах уже создаются организации неповиновения, среди населения ведется агитация за отказ от уплаты налогов.

— Но если придут требовать налоги к нам, мы должны быть готовы к решительному отпору, — сказал Ко Шве Чо.

— Тут в одиночку ничего не сделаешь. Они пришлют солдат и полицейских. Нам надо объединиться. Создать боевые отряды. Уже пора их создавать… — как бы размышлял вслух У Шве Тейн.

— И чем быстрее, тем лучше, — подхватил Ко Со Твей.

— Этот вопрос надо тщательно обсудить, четко распределить обязанности и лишь потом приступать к делу.

— Правильно, — поддержал его У Лоун Тхейн.

Договорились собраться на следующий день в восемь часов вечера и составить план действий. Чтобы не возбудить излишние подозрения, встречу назначили в нейтральном месте под навесом монастыря в деревне Муэйни. У Шве Тейн приказал хранить уговор в строгой тайне и посоветовал незаметно разойтись в разных направлениях.

— Сейчас очень важно тщательно соблюдать конспирацию. Кто может поручиться, что нас поддержат все без исключения жители деревни? Наверняка найдутся предатели, которые поспешат донести на нас властям. Тогда начнутся аресты, и все наши планы рухнут.

После скромной трапезы друзья простились и покинули гостеприимный дом У Шве Тейна. Те, кто жил неподалеку, отправились домой, остальных приютили друзья. У Лоун Тхейн предложил У Аун Бану и Ко Шве Чо переночевать у него в соседней деревне.

— Я все время гадал, — доверительно сообщил он своим спутникам, — доведется ли мне еще хоть раз побывать в бою? Теперь ясно, что доведется, и, видимо, скоро.

— У вас в деревне много людей, готовых выступить против англичан? — спросил У Аун Бан.

— Старики вряд ли выступят. А вот молодые внимательно слушают, когда я рассказываю о подлости англичан, о том, как они издеваются над нами, о боях, в которых мне приходилось участвовать. Многие из них горят желанием немедля ринуться в бой. Я учу их владеть ножом, копьем, луком.

У Аун Бан был очень рад тому, что этот чин-патриот не падает духом и готовится к будущим битвам с английскими колонизаторами.

В деревнях чины жили обособленно, старались не общаться с бирманцами. Они отмечали Новый год и различные религиозные праздники по-своему, и бирманцев на них не приглашали. Бирманцы же выдумывали о них разные небылицы. Говорили, например, что чины едят собак, и считали для себя унизительным общаться с ними. У Лоун Тхейн пользовался большим уважением среди жителей своей деревни. У Аун Бан частенько навещал У Лоун Тхейна и даже присутствовал на деревенских праздниках. Чины угощали его рисовой водкой собственного приготовления. Как правило, У Аун Бан не увлекался спиртным. Но он не мог отказаться от водки, предлагаемой от чистого сердца, не мог не отведать блюд, которыми его потчевали радушные хозяева. Вот и сейчас У Лоун Тхейн сразу же пригласил гостей к столу: