Нас не сломить

— Не таись, Тхун Ин, признайся нам во всем, — подзадоривала она его.

— Он только со мной такой сдержанный. С Эй Хмьин у них все уже ясно, — вторила ей Твей Мей, бросая беспокойные взгляды в сторону Тхун Ина.

— Я пока о женитьбе не помышляю. За себя и то налог платить нечем, не говоря уже о семье.

— Не смеши людей. Неужели тебя действительно только налоги удерживают? — И Твей Мей звонко рассмеялась.

— Конечно! Где же я возьму пять джа? Пять на два — это десять корзин риса. Посмотри, что делается. У крестьян денег нет, а они налог собирают. Тут не до смеха, — отрезал Тхун Ин.

— Как, налоги собирают? А я ничего не знала.

— Очень просто. На днях волостной начальник созвал всех старост и приказал им немедленно собрать с крестьян подушный налог. У Шве Тейн попробовал было объяснить ему, что сейчас ни у кого нет денег, да только пощечину схлопотал.

— А зачем он не в свое дело вмешивается? Вот и заработал, — с умным видом возразила Твей Мей.

— Как ты можешь говорить такое? — удивилась Лоун Тин.

Тхун Ин нахмурился:

— Он за нас, за крестьян, заступиться хотел, а ты говоришь, он не в свое дело вмешивается.

— Волостной начальник — власть. А власти знают, что делают. Им все обязаны подчиняться.

— Власти должны выносить разумные и справедливые решения.

— Ну и что же ты предлагаешь? Все равно придется платить, ничего не поделаешь.

— Не лучше ли оставить этот разговор до следующего раза, — вмешалась Лоун Тин, опасаясь, что они вот-вот поссорятся. А ей совсем не хотелось, чтобы женой Тхун Ина стала Эй Хмьин. Она явно предпочитала общительную и красивую Твей Мей.

— У нас, бедняков, нет иного выхода, как подчиняться властям. А если не подчиняться — будет еще хуже, — настаивала на своем Твей Мей. Ее речь не встретила сочувствия Тхун Ина.

— Нет, милая, мы не собираемся терпеть этот произвол, — решительно сказал он.

— Твей Мей, не спорь с ним, у него на этот счет твердое мнение, — посоветовала Лоун Тин.

— Ты права. Зря я ему возражала. Только разозлила его, и он ушел, — расстроилась девушка.

А Тхун Ин ловко отвязал волов и погнал их в поле. Твей Мей грустно посмотрела ему вслед:

— Ну, я пойду, Лоун Тин. Мне пора.

— Ладно. Ты только не огорчайся, я с ним поговорю и все улажу.

Твей Мей подошла проститься с До Ин Нвей. Та сразу заметила неладное.

— Что случилось? Ты поссорилась с Тхун Ином?

— Да. Он на меня рассердился…

— За что? — удивилась До Ин Нвей. — Чем ты ему не угодила?

— Я сказала, что налог все равно придется платить.

— Они с отцом против этого. Сама посуди. Где взять сейчас денег?

— Я с вами согласна. Но что же делать, если этого требуют власти?

— Не знаю, что делать. Пусть решают мужчины. Им видней.

— Конечно, я сказала глупость. Не нашего ума это дело. Пусть мужчины решают. Я пойду, тетушка.

— Иди-иди, родная.

Твей Мей побрела в сторону деревни. Лоун Тин приблизилась к матери.

— Мне жаль Твей Мей, мама. Зря он на нее так накинулся.

— И что это он? Она такая добрая, ласковая девушка.

— Тхун Ин любит не ее, а Эй Хмьин.

— Разве может Эй Хмьин сравниться с Твей Мей? Твей Мей и умнее и красивее.

— И я так считаю. Эй Хмьин ужасно неприятная. Мне очень нравится Твей Мей и очень хочется, чтобы она стала его женой.

— Мне тоже хочется, но любит он все же Эй Хмьин, и тут ничего не поделаешь, дочка.

— Мой братец глуп, вот что я тебе скажу. — Лоун Тин капризно поджала губы.

III

Вернувшись после встречи с У Шве Тейном, Ко Хла Схаун сразу приступил к делу. Задача была не из легких. До создания боевых отрядов предстояло выявить среди молодежи всех, кто был недоволен существующими порядками и на кого можно было бы полностью положиться. Работа эта требовала необычайной осторожности, чтобы ни один английский агент не проник в отряды сопротивленцев. Особенно серьезные опасения внушал староста. Если он о чем-нибудь пронюхает, Ко Хла Сауну несдобровать.

Пхаунджи была самой большой деревней волости. Через Пхаунджи проходила шоссейная дорога, поэтому сюда машинами доставляли товары непосредственно из Рангуна. Здесь всегда было многолюдно. Из близлежащих деревень приезжали на базар все, кто хотел что-либо продать или купить, а то и просто потолкаться в людном месте. В Пхаунджи было два старосты. Один командовал на левом берегу реки Нгамоуэй, другой на правом. Часть деревни, которая находилась на правом берегу, пересекало шоссе, и поэтому она была более оживленной, чем левая. Магазины, чайные, закусочные и тут и там стихийно возникавшие маленькие базары — все это придавало деревне сходство с небольшим уездным городком. На левом же берегу реки жизнь была сонной и однообразной. У Не Тхун — староста с правого берега — был самым влиятельным среди старост всей округи и имел большие преимущества перед своим напарником — У Тхун Пшю. У Не Тхун часто выполнял поручения волостных чиновников и пользовался их особым благорасположением. Это ему стоило немалых трудов: всех, без разбору, чиновников он величал «вашим высокоблагородием», а начальнику полиции и волостным правителям кланялся в пояс. Зато уж его власть над подопечными крестьянами была безгранична. И измывался он над ними самым изощренным образом: обирал до нитки, незаконно отдавал под суд, а зачастую и непосредственно сам чинил расправу.

Ко Хла Схаун стал подыскивать надежных парней в своей деревне. Они должны были составить ядро будущего боевого отряда. На правом берегу ему удалось сагитировать Ко Чо Ана, Ко Тан Твея и Ко Поу Ни. Это были хорошо знакомые ему, внушающие доверие ребята, на них он вполне мог положиться и с их помощью рассчитывал завербовать еще несколько человек. На левом берегу ему удалось договориться с братьями Маун Тхуном и Маун Лунем. Теперь у него уже было пять верных помощников, и можно было приступать к делу. Почти во всех соседних деревнях нашлись один, два, а то и три добровольца, только в деревне Уинва не нашлось таковых, и это серьезно огорчило Ко Хла Схауна. Дело в том, что деревня Уинва раскинулась у самого шоссе, и если бы начались военные действия, более удобного места для оказания достойной встречи противнику быть не могло. А тем временем дружины Пхаунджи имели бы возможность подготовиться к боевым операциям. В Уинва, конечно, имелись патриотически настроенные крестьяне, но все жители деревни были нещадно запуганы своим старостой У Пхоу Шаном, который держал их в постоянном страхе. У него были еще более короткие отношения с начальством, чем у Ун Ту Хана.

Ко Нан Чо, обучив приемам национальной борьбы шестерых парней из Чозо, отправился в небольшую шанскую деревню Кайншоунджи. С шанами он быстро нашел общий язык.

Что же касается Ко Со Твея, то он пока не мог похвастать успехами. Ему было поручено вести работу среди каренов, а они встречали его враждебно. Карены жили в лесистой местности и всегда могли подработать на лесоразработках. У них частыми гостями были представители различных английских фирм или просто любители поохотиться, и Ко Со Твей сразу понял, что карены не пойдут за ним и что вести среди них работу — дело не только бесполезное, но и опасное. Единственной деревней, где Ко Со Твею действительно повезло, была деревня Поутиннье, находившаяся в шести милях от Пхаунджи. Здесь он пробыл около недели. Староста деревни, человек уравновешенный и пользующийся уважением жителей, одновременно исполнял обязанности старосты в деревнях Чаунпанкоун и Чаунсаикоун. Он был состоятельным, владел обширными землями, десятками волов. В этой деревне Ко Со Твею удалось привлечь на свою сторону троих молодых парней — Со Маун Та, Со Пхоу и Со Аун Ньюнто.

Но самый большой успех выпал на долю Ко Шве Чо. На правом и левом берегах реки Вачаун ему удалось завербовать четырнадцать человек. А в деревнях Махура и Сейкайн на берегу реки Махура к ним примкнули еще трое.

Крестьянские активисты терпеливо убеждали деревенских жителей ни при каких обстоятельствах не платить налог и призывали вступать в боевые отряды. У Лоун Тхейн, который вел разъяснительную работу среди чинов деревни Ушикоун, доказывал крестьянам необходимость объединения чинов, бирманцев, каренов и шанов для оказания дружного сопротивления английским властям.