Нашествие гениев

— А я знаю, что ты можешь написать. Тебе понравится, я уверен.

— И что? — озадачилась я.

— Я не имею права давать советы, — пожал плечами Ривер, не оборачиваясь, но я на сто процентов уверена, что он ехидно ухмылялся. Хотя бы в душе, ага… — Однако скажу так: тебе присущ сарказм. Ты всю свою жизнь шутишь именно так. И это хорошо: в житейских ситуациях это очень полезный юмор.

Он утек куда подальше, а я призадумалась. Житейский юмор? Что он хотел сказать? Я воззрилась на прислонившегося к холодильнику Майла, который явно боролся с желанием пояснить слова Зефирки, но играть надо честно, а потому он махнул рукой и пошлепал мыть мафиозные тарелки, бросив:

— Я хоть и лемур, но тарелки мою. Договор, что поделать. А вот Михаэль — кот, который гуляет сам по себе, он их никогда мыть не будет. Интересная позиция, да?

Да что вы все мне хотите сказать, мозговыносители?!.. Стоп. «Бытовые ситуации»? «Интересные»? Интересная бытовая ситуация с лемуристым Мэттом и котообразным Мэлло, пропитанная сарказмом?!

— Автобиография?! — ошалело выдала я.

— «Слава ананасам», как ты любишь повторять, — фыркнул Майл, домывая посудину.

— Но ведь… финал будет не самый веселый, — пробормотала я, погрустнев.

— А от тебя не требовали юмора на сто процентов, — выдал Ниар, выползая из укрытия, то бишь из-за угла коридора. Он подслушивал? Ай-яй-яй, как нехорошо, Ривер! — Пусть в конце будет драма, или, к примеру, сделай хороший конец, ведь это лишь рассказ.

— Нет, раз уж автобиография, то без выдумки, — тяжко вздохнула я и сказала: — Спасибо, ребята, сама бы я точно не доперла.

— Мы тут ни при чем, — поспешно заявил Ниар и опять утек за угол. Интересно, далеко ли…

— Да вы вообще никогда не при делах, — хмыкнула я и, тяжко вздохнув, обратилась к геймеру: — Тогда я пойду писать.

Мэтт кивнул, и я почапала пытать ноутбук своими излияниями. Ой, мама, неужто я и впрямь сумею написать юмористический рассказ?..

Дни потекли ровно и размеренно. Я вновь вставала по будильнику со странным именем из одной буквы и готовила завтрак моим глючным нахлебникам, которые, кстати, нахлебниками являться перестали, потому как получили первую зарплату и расплатились за все шмотки, что им были куплены, ну, кроме Киры, ясен фиг. После этого я будила Ривера, и мы, дождавшись Юлишенцию ака Грелль Сатклифф, завтракали, после чего я садилась за написание автобиографичного рассказа о нападении на мою жизнь анимешных глюков, перевернувших ее с ног на голову. Кира был прикован к дивану, и изредка Рюзаки водил его к «белому другу», но мы расщедрились на то, что выдавали маньяку аудиокниги, которые он просил, причем Кира упорно отказывался признаваться, что же у него было за задание, да и вообще раскаяться: на это он был не способен в принципе, и, когда Юля его кормила (о да, он таки на это согласился, видать, угрозы зондом в нос получить испугался), пытался всеми правдами и неправдами уломать ее встать на его сторону. Но Юлька у нас стойкий оловянный солдатик — не велась. Кого-кого, а предателей она простить и понять не способна.

Вечером мы всей гурьбой перлись на пляж, оставив Ягами с застегнутыми за спиной руками и полной невозможностью сбежать, причем у реки к нам присоединялись мафиози и Бейонд, и мы бултыхались всей гурьбой. После водных процедур мы с Бёздеем устраивали махач на боккенах, а затем шлепали домой. Кстати говоря, Бёздей от своего «начальника» в мире подпольных боев ушел, за что надо сказать «спасибо» моему мафиозному родичу, что мы с Юлькой, наступившей себе на горло, и сделали, а потому угрозы того, что маньяк и в этом мире кого-то пришибет, не оставалось абсолютно. Ниар сдал перевод и уже завершил еще один, но сдавать его не спешил, а вот его собственный роман издательство, после долгих споров, где та тетка-училка играла в оппозицию, решила опубликовать, и потому Ривер теперь частенько мотался в издательство на разговоры с редактором, вернее, с новым редактором, потому что с той грымзой он работать категорически отказался. L продолжал учить любителей чайной церемонии и каллиграфии японскому языку, и мы с Юлей выбились в лучшие ученики класса, поскольку он с нами дополнительно занимался дома, каждый вечер по два часа, за исключением дней, когда мы ходили на курсы. После ужина же все рассасывались по своим делам. Юлька шлепала гулять с Бейондом, который водил ее по красивым местам, лично им обнаруженным, причем понятия о красоте у них бывали довольно странные: заброшенный морг, недострои, районы с темным прошлым… Ну да это их дело: все же он ее и по старой части города выгуливал, а там и правда очень и очень красиво. Ниар садился за написание второго детективного романа, L перся в сеть — отлавливать очередного преступника, все же без своей работы он жить не мог. Мэлло присоединялся, как ни странно, к Рюзаки или же, притырив Юлькин планшет, смотрел триллеры, боевики, ужастики и психологические детективы — другие жанры он не очень-то любил. Мы же с Майлом в дни помощи Михаэля L смотрели аниме в жанре «психология» и «драма», сидя в обнимку на койке мафии, когда же он у нас планшет реквизировал, мы брали книги, и я вслух читала геймеру свои любимые произведения. Кстати, вкусы у нас во многом совпадали, что безмерно радовало. Также он частенько давал мне поиграть на приставке и даже научил правильно махать мечиком в виртуальной реальности, что было достижением: обычно я терялась, мечтая махнуть лапкой и поставить блок вместо того, чтобы жать на кнопки. Да и в целом геймер окружил меня такой заботой и вниманием, коих я в жизни не видывала. Он меня разве что на руках не носил, хотя вру, пару раз было. Так что я себя рядом с ним чуть ли ни принцессой чувствовала… на горошине, потому как стоило мне с ним расстаться хоть на пять минут, и грусть возвращалась, накатывая с новой силой, и терзала меня, как бультерьер мозговую кость. Майл был прав, посчитав, что для меня его смерть будет концом… Ну да ладно, я не буду впадать в пессимизм, ведь пока он рядом и превращает мою жизнь в самую настоящую сказку… Вот только силы уже были на исходе, если честно.

На общем собрании было решено, что сначала я напишу рассказ и научусь плавать, после чего отправлюсь петь песню на сборище любителей потрепаться обо всякой ерунде, с гордым названием «Клуб». Ага, клуб… сельский. А после сеанса музицирования я должна буду сразу же вступить в клуб кен-до. L ведь задание выполнил раньше Бейонда, но лишь потому, что я так и не записалась в клуб, а ведь мечом начала махать куда раньше, чем доверилась Майлу, и это значило, что ВВ на этот раз Рюзаки все же обошел. Вот только, думаю, Бёздею это было уже не столь важно, и потому вступление в клуб мы решили оставить напоследок…

Утром субботы, явившемся миру двадцать девятого августа, я проснулась ни свет ни заря — аж в шесть утра. Поймав недоуменный взгляд Рюзаки, я почесала затылок и глубокомысленно изрекла:

— «Гроза уже близко».

L никак не прореагировал на цитату Брэдбэри и вернулся к поимке какого-то преступника посредством взлома баз полиции, а я пошуршала в душ. Воды бояться я за это время и впрямь перестала: плавала уже уверенно, не делая попыток покормить рыбок своими бренными останками на дне речном, и вообще уверенно держалась на воде, даже заплывала к линии, по которой должны были бы проходить буйки, будь мы на пляже. Рассказ же был почти дописан, и я, приготовив моим анимехам завтрак в виде торта, ясен фиг шоколадного, уселась его дописывать. Я не знала, как закончить повествование — уж больно тяжело было писать о том, что они ушли, но и врать не хотелось. А потому, прописав сцену разговора с моим родичем в больнице, я написала, что впереди у нас было туманное будущее, которое зависело только от нас самих, потому как даже шинигами не властны над людскими судьбами, и если бороться до конца и не сдаваться, есть шанс победить. Я надеялась на это, но, если честно, не очень-то верила. Хотелось выть и лезть на стенки, но я решила отложить занятия альпинизмом «на потом» и не сходить с ума в присутствии друзей. О да, самых настоящих друзей…

Помыкавшись немного, я подумала о том, что скоро приедут предки, и парням придется переезжать, а этого я бы уже не перенесла, и лучше уж сразу обрубить все концы, чем тянуть до последнего, вытягивая при этом из себя все жилы и нервы. Тяжко вздохнув, я прошлепала в спальню и сказала Рюзаки, что хочу пройтись по городу, причем одна. Он кивнул, и я, прихватив незаметно купальник, висевший в ванной на веревочке, утекла на речку. Всю дорогу я думала о моих глюказоидах. Об L, который последнее время был совсем другим, вернее, он был все тем же, но наконец-то начал показывать хоть часть своих эмоций. О Михаэле, который наконец подуспокоился и перестал впадать в истерику без повода — он в нее впадал исключительно «по делу». О Найте, который стал мне как младший брат, о котором я не мечтала, и который оказался просто чудом понимания и доброты. О Бейонде, который о Юле заботился больше, чем о самом себе, понимал ее, принимал такой, какая она есть и, не прикладывая особых усилий, делал счастливой, и с которым я крепко сдружилась, считая своим верным собратом по оружию. И о Майле, который был мне дороже всего на свете, который понимал меня без слов и намеков, который дарил мне теплые объятия, покой и уверенность в себе, но который меня ни разу не поцеловал, за что я была ему безумно благодарна… Я не хотела отпускать их, не хотела их терять, но не могла ничего поделать — они должны были уйти до того, как шинигами скажут, что время вышло и срок их пребывания в этом мире истек, и лишат их возможности попасть в «мир вечного счастья». Они заслужили его. И я не могу их его лишить…

Подойдя к реке, я не испытала ни страха, ни ужаса, ни даже неприязни. Мне просто было грустно от того, что сегодня я выполню задание Киры. Раздевшись, я зашла в воду и поплыла. Нет, ясное дело, реку я переплыть не смогла бы, потому как плавала пока не слишком хорошо, но за «линию буйков», де-факто здесь не существовавшую, я таки заплыла. А еще я рассчитала, на какое расстояние мне надо заплыть, чтобы, вернувшись на берег, преодолеть то самое расстояние от одного берега озера, в котором чуть не откинула коньки Грелля, до другого и обратно. Борясь с водной стихией, но отнюдь не со своим страхом, который и правда исчез, я вернулась на берег и уселась на траву. Хотелось разреветься, но я не стала этого делать — на фига землю неплодородной влагой орошать? Но и домой меня не тянуло, а потому я решила еще немного побултыхаться. «Немного» растянулось аж на два часа, и когда я вылезла из воды в очередной раз, нехило так прифигела, глянув на часы и врубившись, что мои анимульки остались без обеда. Быстро собравшись, я помчала домой, где была встречена метавшимся по хате, как тигр в клетке, Мэлло. Я вам говорила, что он похож на представителя семейства кошачих? Я была права…

— Ты где была?! — возопил он, стоило лишь мне заплыть в акваторию собственной хаты.

— Эмм… — да, я снова многословна, как Брут перед убийством Цезаря…

— Она ходила на реку, я же говорил, — выдал тайну Мадридского двора сидевший на койке моих предков и резавшийся в приставку, задымляя спальню табачным дымом, Майл. Блин, как он узнал?

— Откуда ты… — начала тупить я, но была перебита Ривером, активно собиравшим перед Дживасом монумент из доминошек:

— Ты дописала рассказ. Я видел. Значит, ты решила доказать себе, что не боишься воды.

— Ну, в целом, да, — тяжко вздохнула я и уселась на кровать рядом с Майлом. Он меня осторожно обнял, а Михаэль грустно и как-то до безобразия тихо спросил:

— Значит, все?

Повисла тишина. В дверном проеме появился Рюзаки и первым ее нарушил:

— Это правильное решение. Так мы все попадем в мир «вечного счастья». Ты боролась до конца, и ты победила в схватке. Но… «Время уходить», Маша.

Слова Рэя Брэдбэри больно резанули по сердцу и на глазах выступили слезы, но я их нещадно подавила. Не стоит портить им настроение… Оно и так на отметке: «А не пойти ли повеситься, а лучше повесить того, кто мне в первом классе в ухо жеваной бумагой плюнул?»