Наследник имения Редклиф. Том первый

— Врно, онъ тогда-то и пригласилъ моего отца къ себ — сказалъ Филиппъ. — Скажите, что-жъ это ему вздумалось? Вдь они были въ ссор?

— Тутъ кроется цлая исторія — продолжала м-ссъ Эдмонстонъ. Вы врно вс знаете домъ въ Стэйльгурст, который принадлежитъ теперь полковнику Гарвуду. Много лтъ тому назадъ лошадиныя скачки въ Мильдред были въ большой мод. Сэръ Гэй, полковникъ Гарвудъ и цлая компанія въ этомъ же род нанимали этотъ домъ для себя. Одинъ разъ въ году, незадолго передъ скачками, вс они собирались въ Стэйльгурстъ и объзжали лошадей. Прислуга этихъ господъ начала вести себя дотого неприлично, что покойный мой братъ, а твой отецъ, Филиппъ, жившій въ томъ же мстечк, принужденъ былъ сдлать имъ замчаніе. Сэръ Гэй сначала вспылилъ, но велъ себя все таки приличне, чмъ его товарищи. Вроятно ему понравилась смлая, откровенная натура моего брата, онъ полюбилъ его горячо, а братъ отвчалъ ему тмъ-же, считая сэръ Гэя очень добрымъ человкомъ. Мн случилось видть старика всего одинъ разъ; признаюсь, я никогда не воображала встртить въ немъ такого истаго джентльмена, какимъ онъ мн показался. Когда его сыну минуло 14-ть лтъ, то мальчикъ прізжалъ къ намъ съ своимъ гувернеромъ. Впослдствіи, когда онъ женился, то брату пришлось встрчать его только въ Лондон. Тамъ-то онъ и услыхалъ исторію несчастной женитьбы молодаго Морвиля и ссору его съ отцомъ. Братъ всячески старался ихъ примирить.

— А! а! вспомнилъ! сказалъ Филиппъ — Не прізжали ли молодые супруги къ моему отцу въ Стэйльгурстъ. Я, какъ сквозь сонъ, помню какого-то господина и даму, которая пла,

— Да, они прізжали къ вамъ. Твой отецъ нарочно пригласилъ ихъ погостить, чтобы покороче узнать молодую мистриссъ Морвиль. Онъ не разъ писалъ сэръ Гэю, что невстка его премилое, кроткое дитя, изъ котораго можно будетъ сдлать все, что хочешь. Онъ совтывалъ старику не оставлять молодыхъ супруговъ въ дурномъ обществ брата-артиста, который содержалъ ихъ въ то время на свой счетъ. Сэръ Гэй оставилъ вс письма безъ отвта, но недли дв спустя посл страшной катастрофы съ его сыномъ, полковникъ Гарвудъ увдомилъ брата, что его присутсвіе необходимо въ Рэдклиф, потому что сэръ Гэй только и твердитъ, что о немъ. Братъ немедленно прихалъ и впослдствіи разсказывалъ мн, что ему еще никогда въ жизни не случалось встрчать человка, до такой степени убитаго горемъ, какъ сэръ Гэй.

— Я нашелъ между бумагами отца нсколько писемъ отъ сэръ Гэя, — сказалъ Филиппъ: — а когда батюшка умеръ, то онъ прислалъ ко мн очень трогательное письмо. У этой породы изъ Рэдклифа сильные характеры!

— Когда это онъ завщалъ свое имніе дяд Морвилю? спросилъ Чарльзъ: — тотчасъ посл того какъ его сынъ умеръ?

— Да, — отвчала мистриссъ Эдмонстонъ. — Брату этого сильно не хотлось, но старикъ до тхъ поръ не успокоился, пока завщаніе не было составлено. Какъ ему ни напоминали, что у него есть прямой наслдникъ — внукъ, онъ слышать объ немъ не хотлъ, говоря, что ребенокъ непремнію умретъ, и въ самомъ дл, жизнь маленькаго Гэя висла тогда на волоск. Я помню, братъ разсказывалъ, что онъ здилъ въ Мурортъ поглядть на мальчика, который былъ такъ слабъ, что его нельзя было перевезти въ Рэдклифъ. Братъ нашелъ его въ такомъ болзненномъ состояніи, что даже не осмлился обнадежить дда, что мальчикъ останется живъ. Только тогда, когда ему минуло три года, сэръ Гэй началъ чувотвовать къ нему привязанность.

— У сэръ Гэя была поразительная наружность, — замтилъ Филиппъ. — Я никогда не забуду одной поздки своей въ Рэдклифъ, года четыре тому назадъ. На меня это свиданіе произвело впечатлніе чего-то волшебнаго. Представьте, себ: огромный домъ съ красными, кирпичными стнами; ворота съ арками, обвитыми плющемъ; большой, крытый, четвероугольный дворъ, куда не проникалъ никогда лучъ солнца, и гд каждое слово отдавалось эхомъ; громадная передняя; рзныя стны изъ чернаго дуба, и наконецъ мрачныя комнаты, освтить которыя было бы очень трудно: вотъ что я увидлъ! Ну, право, такъ и чудились взд привиднія.

— Каково-же тамъ жить бдному мальчику, одному? сказала мистриссъ Эдмонстонъ. — я рада, что ты, Филиппъ, и мужъ мой, отправитесь къ нему.

— Разскажите намъ что-нибудь про кузена Гэя, Филиппъ, — вмшалась Лора.

— Да что про него разсказывать? Онъ просто сорви голова, — отвчалъ Филиппъ. — Старшій сэрь Гэй отличался необыкновенной сдержанностью; его меланхолическое выраженіе лица, необыкновенно величественныя манеры и мертвая тишина, царотвовавшая вокругъ, все это длало его похожимъ или на отшельника въ кель, или на рыцаря въ заколдованномъ замк — но весь этотъ торжественный характеръ дома нарушался молодымъ Гэмъ……

— Какимъ образомъ? спросила Лора.

— Мальчикъ вчно шумлъ, носился изъ одного угла дома въ другой, вызывалъ своими криками эхо, плъ, свисталъ! Меня его свистъ приводилъ въ негодованіе не одинъ разъ.

— Какже это переносилъ сэръ Гэй?

— Любопытно было видть, какъ внукъ трещалъ подъ самымъ ухомъ дда, передавалъ ему исторію своихъ приключеній, какъ онъ хохоталъ, хлопалъ въ ладоши, прыгалъ — а ддъ сидлъ все время молча, неподвижно, какъ статуя.

— Чтожъ, по вашему, любилъ его старикъ, или нтъ?

— Онъ любилъ ребенка безъ памяти, но выражалъ это чувство по своему, изрдка посмотритъ на него, кивнетъ головой, чтобы показать, что онъ его слушаетъ, а при другихъ вообще держалъ себя такъ, какъ будто онъ вовсе не обращаетъ на него вниманія. Всякій другой, на мст рзваго мальчишки, непремнно бы присмирлъ отъ такого обращенія.

— А вы сами любите ли Гэя? спросила Лора. Неужели и у него такой же безумный характеръ, какъ у всхъ родовыхъ Морвилей? Вотъ было бы непріятно для насъ!

— Онъ славный малый, сказалъ Филиппъ. — Одна бда въ томъ, что ддъ странно его воспитывалъ. Онъ, какъ говорится, души во внук не чаялъ и боялся пуще огня, чтобы съ нимъ чего-нибудь не случилось. Товарищей мальчику никакихъ не давали; каждое его дйствіе было подчинено правиламъ и строгому контролю. Врядъ ли кто-нибудь изъ насъ ршился бы повиноваться такой систем управленія. Не понимаю, какъ онъ все это выдерживалъ?

— А между тмъ вы сами сказали, что Гэй никогда не стснялся присутствіемъ дда и ничего не скрывалъ отъ него? замтила Эмми.

— Да, — прибавила мать:- и я хотла сказать тоже, что Эмми. Врно система старика была необходима для такой натуры, какъ Гэй; иначе мальчикъ не могъ бы такъ любить дда.

— Но вдь я и прежде вамъ говорилъ, что это была натура открытая, характеръ замчательный, хотя отъ головы до ногъ Морвиль чистой породы. Я помню одинъ случай, который покажетъ вамъ и хорошую и дурную сторону Гэя. Вы знаете вс, что въ Рэдклиф мстность очаровательная; великолпныя скалы точно висятъ надъ моремъ, а на верху скалъ раскинулся лсъ. Въ ущельи одного изъ глубочайшихъ обрывовъ находилось соколиное гнздо; стоя на краю пропасти, мы часто любовались на самку и самца, которые носились вокругъ своихъ птенцовъ. Чтожъ, — вы думаете, сдлалъ мистеръ Гэй? Онъ скатился внизъ головою въ пропасть и добылъ себ гнздо. Какъ онъ остался живъ — не знаю, но съ тхъ поръ ддушка не могъ равнодушно проходить мимо этого мста. Назадъ онъ вскарабкался очень ловко и вернулся къ намъ съ двумя соколятами, которыхъ засунулъ въ карманъ своей куртки.

— Ай, да молодецъ! весело закричалъ Чарльзъ.

— Птицы эти съ ума его свели совсмъ. Онъ перевернулъ вверхъ дномъ всю библіотеку дда, розыскивая себ руководства, какъ выдерживать соколовъ. За этимъ чтеніемъ онъ проводилъ вс свободные свои часы. Какъ-то нечаянно лакей забылъ притворить дверь комнаты, гд жили соколы, и т улетли. Гэй вышелъ изъ себя отъ бшенства. Право, я не прибавлю, если скажу, что онъ отъ злости себя не помнилъ.

— Бдный мальчикъ! сказала мистриссъ Эдмонстонъ.

— А каналь лакею подломъ! съ желчью замтилъ Чарльзъ.

— Съ Гэемъ никто сладить не могъ, пока его ддъ не вошелъ въ комнату. При одномъ взгяд на него мальчикъ опустилъ голову, притихъ и, подойдя къ нему, кротко сказалъ:- «мн стыдно» — Бдняжка! проговорилъ старикъ, и они оба замолчали. Въ этогъ день я не видалъ уже Гэя, за то на другое утро онъ вышелъ къ намъ спокойнымъ и кроткимъ, какъ никогда. Но самый замчательный эпизодъ впереди. Дня два спустя посл страшной сцены съ лакеемъ, мы гуляли вдвоемъ по лсу. Гэй свистнулъ, и вдругъ на этотъ звукъ отозвалось какое-то шуршанье въ кустахъ, послышался тяжелый взмахъ крыльевъ, и передъ нами явились пропавшіе соколы. То ковыляя, перепархивая, при помощи своихъ подрзанныхъ крыльевъ, бдныя птицы дались намъ очень легко въ руки. Он гордо щетинили свои перья, когда Гэй началъ ихъ ламкать, а въ желтыхъ глазахъ ихъ, какъ мн показалось, засвтилось чувство нжности.

— Ахъ, они милые! сказала Эмми. — вотъ интересный-то конецъ повсти.

— Это еще не конецъ, — возразилъ Филиппъ. — Меня очень удивило то, что Гэй такъ хладнокровмо встртилъ соколовъ: я невольно ждалъ сцены восторга. Онъ понесъ очень спокойно птицъ домой, а на другое утро я узналъ, что онъ самъ отправился къ какому-то фермеру съ тмъ, чтобы отдать ему соколовъ на сохраненіе.

— Что онъ самъ на это ршился, или ему приказали такъ поступить? спросила Лора.

— И мн хотлось тоже узнать, но при малйшемъ намек на этихъ птицъ, лицо Гэя принимало такое мрачное выраженіе, что я счелъ за лучшее не раздражать его вопросами. Однако я съ вами заговорился — замтилъ Филиппъ: — мн пора идти. Прощайте, Эмми! Надюсь, что къ моему возвращенію, на вашей камеліи распустится еще бутонъ. А то мн жутко достанется на домашнемъ митинг любителей садоводства.