Наследник имения Редклиф. Том первый

— Я ему отъ души завидую, что ему удалось принести себя въ жертву, сказалъ Гэй:- а все таки жаль, что онъ испортилъ свою карьеру.

— Онъ дйствовалъ тогда по увлеченію, поторопился немного. Попади онъ въ то время въ Оксфордъ, онъ былъ бы теперь доволенъ, — замтила мистриссь Эдмонстонъ.

— Да. Теперь сестра его Фанни умерла, Маргарита вышла замужъ, вс его жертвы пропали даромъ, заключилъ ея мужъ.

— Я помню, что онъ мечталъ, какъ они будутъ жить вс вмст въ Стэйльгурст. У него былъ бы тамъ свой уголъ по крайней мр. А теперь карьера его испорчена, а военная служба совсмъ ему не по сердцу.

— Ты однако не воображай, чтобы онъ не имлъ къ ней способностей — возразилъ мистеръ Эдмонстонъ. О, нтъ! въ лошадяхъ онъ большой знатокъ, товарищъ отличный и въ полку очень любимъ.

— Папа! нужно разсказать сэръ Гэю что-нибудь и о молодомъ Торндал, замтила Лора.

— Ахъ, да, это вдь спутникъ своей кометы — Филиппа. Онъ нашъ сосдъ по имнію, сэръ Гэй. Вы должны знать его отца!

— Видлъ его какъ то во время судебныхъ сессій, отвчалъ Гэй:- но вдь Торндали живутъ по другую сторону Мурорта; мы другъ къ другу не здили.

— Юноша, о которомъ идетъ рчь, второй сынъ лорда Торндаль; его зовутъ Джемсомъ, онъ былъ подъ командой Филиппа въ школ.

— Да, Филиппъ часто его тамъ скъ, вмшалась неожиданно Шарлотта.

— Онъ его, говорятъ, выручалъ изъ многихъ бдъ, продолжалъ отецъ, не слушая замчанія дочери. Лордъ Торндаль очень былъ за это обязанъ Филиппу, бралъ его къ себ въ домъ, и вообще чрезвычайно за нимъ ухаживалъ. По его протекціи, Филиппъ купилъ себ чинъ въ арміи, а лордъ помстилъ своего сына въ тотъ же самый полкъ, чтобы дать Филиппу возможность легко надзирать за нимь. Джемсъ въ настоящее время живетъ въ Бродстони, гд стоитъ ихъ полкъ; это прелестъ что за молодой человкъ. Мы его пригласимъ къ обду какъ нибудь, на дняхъ, и Морица — если мама разршитъ. Морицъ — это мой двоюродный братъ, уроженецъ Ирландіи, славный малый, но безпардонная голова. Это я его въ службу упряталъ. Сказалъ его отцу, что лучше этого полка во всей арміи нтъ. Ему нуженъ врный другъ и хорошій примръ, все это онъ найдетъ въ Филипп. Я посовтовалъ, а Килькоранъ послушался и конечно теперь не раскаивается. Морицъ въ послднее время очень остепенился.

— Ахъ папа, воскликнула Шарлотта. — Ты разв не слыхалъ, что случилось? Морицъ катался на наемной лошади, сталъ перегонятся съ мистеромъ Гордонъ, лошадь споткнулась и сломала себ ноги.

— Ну, вотъ! сказалъ мистеръ Эдмонстонъ:- не успю я отвернуться — пропалъ человкъ!

Затмъ семья начала разсуждать о домашнихъ своихъ длахъ, совершенно забывъ о молчаливомъ гост.

ГЛАВА III

— На что бы мн употребить его? разсуждалъ мысленно Чарльзъ, лежа однажды вечеромъ у себя въ комнат и внимательно разсматривая Гэя Морвиля, сидвшаго тутъ же за столомъ, съ книгою въ рукахъ.

Гэй имлъ видъ несложившагося еще вполн юноши и былъ такъ худъ, что казался выше обыкновеннаго роста. Манеры у мальчика были очень живыя, и если его кто-нибудь окликалъ, онъ быстро вскакивалъ со стула и пристально всматривался въ говорившаго. Красавцемъ назвать его нельзя было. Лучше всего у него были глаза: темнокаріе, продолговатые, чрезвычайно блестящіе, полузакрытые длинными, густыми черными рсницами; жесткія брови, черныя какъ смоль, рзко отличались отъ свтлорусыхъ, волнистыхъ, мягкихъ волосъ его головы. Лобъ ослпительной близны странно выдлялся отъ нижней части лица, которое, равно какъ и маленькія, почти женскія руки, покрыты было сплошнымъ загаромъ отъ солнца и морскаго воздуха. Румяныя щеки придавали всей физіономіи Гэя необыкновенно много жизни.

— Ну, что мн съ нимъ длать? повторилъ Чарльзъ про себя. Стоитъ ли мн его хлбомъ кормить, если онъ будетъ весь свой вкъ молчать? Начитанъ онъ, какъ видно, больше, чмъ самъ Филиппъ; держали его дома точно пуританина. Нтъ, ужъ лучше мн махнуть на него рукой! — и больной принялся за чтеніе, стараясь отвлечь свое вниманіе отъ Гэя. Не тутъ то было. Лицо мальчика такъ и притягивало къ себ.

— Экая тоска! оторваться отъ него не могу, съ досадой ворчалъ Чарльзъ. Не идетъ это спокойствіе къ его загорлой физіономіи; да и глаза то у него смахиваютъ на родовые Рэдклифскіе.

Въ эту минуту мистриссъ Эдмонстонъ вошла въ комнату и, видя, что гость не занятъ, предложила ему поиграть въ шахматы съ Чэрльзомъ. Больной сдлалъ гримасу, чтобы дать ей понять, что имъ обоимъ не до игры; но мать привыкла устраивать для него развлеченія, даже противъ его воли, и не обратила на это вниманія. Чарльзъ былъ искусный шахматный игрокъ и рдко находилъ себ соперника, равнаго по силамъ; къ удивленію своему, онъ встртилъ въ Гэ очень опаснаго противника. Смлые ходы, неожиданныя нападенія заставили Чарльза играть осторожно, чтобы не получить матъ. Дурное расположеніе духа исчезло, онъ былъ въ восторг, что напалъ на искуснаго игрока, и съ этихъ поръ каждое утро или вечеръ Чарльзъ и Гэй бились въ шахматы. Послдній, повидимому, не былъ большой охотникъ до нихъ, но игралъ изъ угожденія больному.

Когда Гэй былъ свободенъ, онъ читалъ или гулялъ по полямъ одинъ.

Любимымъ его мстомъ была ниша въ окн гостиной, гд онъ сидлъ пріютившись съ книгой. Оттуда онъ наблюдалъ за молодыми двушками, которыя занимались каждая своимъ дломъ, а чаще всего уборкою книгъ на случай, еслибы домашнему деспоту Чарльзу вздумалось потребовать одну изъ нихъ, Лора и Эмми играли на фортепіано и пли; старшая сестра была съ большимъ талантомъ. Разъ какъ то вскор по прізд Гэя, об он пли дуэтъ. Гэй подошелъ къ роялю и подтянулъ такимъ груднымъ, звучнымъ теноромъ, что Лора повернулась къ нему невольно и съ удивленіемъ воскликнула:

— Боже мой! да вы лучше насъ поете?

Онъ весь вспыхнулъ:- извините, сказалъ онъ, я не могу выдержать. Меня никогда не учили музык.

— Въ самомъ дл! недоврчиво спросила она.

— Увряю васъ, я понятія о нотахъ не имю.

— Ну, славное же у васъ ухо! Попробуемъ сначала.

Сестры пришли въ восторгъ, а Гэй весело улыбался, какъ человкъ, не знавшій, что у него былъ скрытый талантъ. Лора и мать ея посовтовали ему заняться пніемъ. Гэй вообще началъ возбуждать сильную симпатію въ новой своей семь. Его нжная предупредительность къ больному Чарлзу, молчаливая скорбь по умершемъ дд придавали ему чрезвычаііно много цны въ глазахъ Эдмонстоновъ.

Однажды, въ воскресенье, часу въ шестомъ вечера мистриссъ Эдмонстонъ вошла въ гостиную и застала тамъ Гэя, который сидлъ одинъ подл камина, съ собакою у ногъ. При вид ее онъ вскочилъ.

— Неужели вы сидли въ темнот, все это время? спросила она.

— Мн не нужно свчей, — отвчалъ Гэй, вздохнувъ очень тяжело. Она пошевелила щипцами огонь въ камин и замтила, что лицо у него все заплакано.

— Воскресныя сумерки самое пріятное время для думъ, — сказала добрая мистриссъ Эдмонстонъ, не зная, съ чего начать.

— Да, — отвчалъ Гэй:- какъ я подумаю, что было со мной нсколько воскресеній тому назадъ…… и онъ замолчалъ.

— Бдный вы мой! вы совсмъ не были приготовлены къ смерти дда?

— Совсмъ не былъ приготовленъ. Въ день самой смерти онъ занимался съ Мэркгамомъ и никогда не чувствовалъ себ такъ хорошо, какъ въ это утро.

— Вы были при немъ, когда съ нимъ сдлался ударъ? спросила мистриссъ Эдмонстонъ, замтивъ, что ему легче длается, когда его заставляютъ разговориться.

— Нтъ, меня тутъ не было. Это случилось передъ обдомъ. Я ходилъ на охоту и, вернувшись домой, пошелъ къ нему въ библіотеку, чтобы отдать отчетъ, гд я былъ. Онъ казался здоровымъ, разговаривалъ со мною; я ничего не замтилъ, тмъ боле, что въ комнат было темно. Побжалъ одваться, не прошло десяти минутъ, прихожу назадъ, а онъ лежитъ навзничь въ кресл. Мн показалось что-то странное — звоню — прибгаетъ Арно, и тутъ я узналъ, въ чемъ дло. Голосъ Гэя оборвался.