Наследник имения Редклиф. Том первый

— Прощай, Филиппъ! сказалъ Чарльзъ. — Совтую теб держать въ карман свою фамильную вражду съ Рэдклифскими Морвилями, если ты ее не схоронишь въ могил сэръ Гэя. А не то выступай на бой съ внукомъ, это будетъ еще интересне.

Филиппъ ушелъ, не дослушавъ его тирады. Мать нахмурила брови, а Лора не выдержала:

— Чарли! Ты ужъ черезчуръ забываешься! сказала она.

— Нельзя ли меня отправить наверхъ, — отвтилъ ей рзко больной.

— Сестра говоритъ правду, — произнесла мать, грустно посмотрвъ на него. — ты очень остроуменъ, но употребляешь во зло свой даръ. Если эта способность видть во всемъ смшную сторону облегчаетъ твои физическія страданія, зачмъ же оскорблять другихъ своими шутками?

Чарльзъ сдлалъ нетерпливый жестъ рукою и ни мало не смутился. Эмми сконфузилась за него.

— Однако, — замтила м-риссъ Эдмонстонъ; — мн бы пора справиться, что длаетъ наша плнница?

Она ушла, оставивъ Лору и Эмми съ больнымъ братомъ

— Ахъ, Эмми! сказала Лора, когда мать скрылась за дверью. — Какъ ты дурно сдлала, что удержала здсь Шарлотту. Ты знаешь, какая она любопытная!

— Знаю, безъ тебя, — жалобно возразила сестра, — но у меня духу не достало выслать двочку вонъ.

— Филиппъ не даромъ говоритъ, что у тебя характеръ, точно тло безъ костей……

— Полно, Лора, — прервалъ Чарльзъ:- Я не позволю Филиппу критиковать мою сестру. На бломъ свт и безъ того много черствыхъ людей; не для чего совтывать Эмми, чтобы она измнила свое мягкое сердце.

Онъ схватилъ своей блдной рукою кругленькую, пухлую ручку сестры и началъ щипать розовыя подушки, какъ онъ называлъ пальцы Эмми.

— Какъ вы другъ друга балуете! съ улыбкой замтила Лора, уходя изъ комнаты.

— А что она не скажетъ, какъ Филиппъ себя держитъ съ нею? спросилъ Чарльзъ, мигнувъ выразительно ей вслдъ.

— Они другъ друга совершенствуютъ, Чарли, — наивно отвчала Эмми, и больной покатился со смху.

— Чему ты смешься? право, я бы очень желала быть похожей на благоразумную Лору, — продолжала она, вздыхая.

— Это еще что? сказалъ Чарльзъ, награждая ее щипками и теребя за волосы. — Не смй этого желать! Чтожъ я то буду длать безъ моей шалуньи Эмми? Еслибы вс они понимали, какъ тяжело мн достаются подчасъ мои шутки, у нихъ духу бы не достало журить меня за колкость.

— Подумай, Чарли, вдь Лора немногимъ старше меня! сказала Эмми тмъ же грустнымъ тономъ, но съ улыбкой.

— Дурочка! вдь ты по своимъ годамъ довольно умна, а Лора преждевременно развилась. Слушая ея мудрыя разсужденія, я постоянно трепещу за милую сестру. Ну, какъ природа возьметъ свое, да заставитъ Лору, подъ старость лтъ, выкинуть какую нибудь эксцентричную штуку!

— Вотъ ужъ этому не бывать! вскричала съ негодованіемъ Эмми. — Чтобы Лора сдлала какую-нибудь глупость? Никогда!

— Я вотъ чего дожидаюсь, чтобы она по уши влюбилась въ рэдклифскаго героя, а чтобы Филиппъ принялся ее ревновать къ нему.

— Чарли! Ну, не совстно ли теб это говорить?

— А что такое? Разв это рдкость, чтобы двушка влюбилась въ юношу, находящагося подъ опекой ея отца? Въ романахъ это вещь извстная.

— Неправда, романы всегда кончаются тмъ, что молодая двушка остается жить одна со старикомъ отцемъ или со злой тетушкой, старой двой.

— И отлично, Эмми! Оставайся-ка ты старой двушкой, теткой, въ нашей семь. — При этихъ словахъ его Лора снова вернулась въ гостиную.

— Знаешь ли что, сестра? сказалъ больной:- мы съ Эмми сейчасъ ршили, что ни одинъ герой романа не обходится безъ того, чтобы не влюбиться въ красавицу дочь своего опекуна.

— Да, если эта дочь въ самомъ дл красавица, мудренаго ничего нтъ, — отвчала Лора, догадавшись, въ чемъ дло и стараясь не конфузиться.

— Какова? прямо напрашивается на крмплиментъ, сказалъ Чарльзъ. Но Эмми, не любившая, чтобы ея сестру дразнили, сла играть на фортепіано, чтобы прекратить разговоръ. Лора въ свою очередь принялась за рисованіе, а Чарльзъ, зевая, началъ перелистывать газеты. Блдное, измученное лицо его, которое могло бы назваться красивымъ, еслибы было не такъ худощаво и безцвтно, постепенно теряло свое оживленное, отчасти насмшливое выраженіе и сдлалось тоскливымъ и недовольнымъ.

Чарльзу былъ 19-тый годъ; лтъ десять сряду онъ страдалъ болью въ вертлуг и, не смотря на леченіе и заботы домашнихъ, боль эта дотого увеличивалась, что нога скорчилась отъ страданія и сдлала его калкой на всю жизнь. Весь организмъ мальчика дотого разстроился, что за нимъ нужно было ухаживать самымъ старательнымъ образомъ. Мать была его постоянной сидлкой, забывая всхъ и все ради больнаго сына. Отецъ исполнялъ малйшую его прихоть, а сестры считались его покорными слугами. Это былъ самовластный деспотъ всей семьи.

Дв старшія дочери, Лора и Эмми, за два мсяца до начала нашей повсти, находились подъ надзоромъ гувернатки; но теперь, для Лоры, настала пора вызжать въ свтъ, гувернантку отпустили, и об сестры сдлались неизмнными собесдницами Чарльза, когда тотъ спускался внизъ, въ гостиную. Мистриссъ же Эдмонстонъ, въ это время, занималась лично уроками съ Шарлоттой.

ГЛАВА II

Уборная мистриссъ Эдмонстонъ находилась во второмъ этаж, прямо надъ гостиной. Свтлыя, большія окна съ глубокими амбразурами, щегольской туалетъ съ зеркаломъ въ рам изъ чернаго дерева съ позолотою, фигурная, рзная мебель — все вмст придавало комнат очень изящный видъ. Въ ней были дв двери; одна изъ нихъ вела въ спальню, другая въ комнату Чарльза. Тутъ мать семейства учила свою меньшую дочь, занималась счетами по хозяйству, писала свои письма, и тутъ же лежалъ цлые дни Чарльзъ, когда ему, по болзни, нельзя было спуститься внизъ. Все въ этой комнат дышало комфортомъ; большія ширмы съ фантастическими рисунками, полки съ книгами, столы и столики разныхъ размровъ, покойныя кресла всевозможныхъ формъ, большой мягкій диванъ для больнаго и каминъ, въ которомъ постоянно горлъ огонь — все это доказывало, что чья то заботливая рука обращаетъ на эту комнату особенное вниманіе.

Былъ вечеръ; яркій огонь пылалъ въ камин, ставни въ уборной были заперты, занавсы опущены. Чарльзъ лежалъ на диван въ дорогомъ, китайскомъ, шелковомъ халат съ великолпными узорами: подл него, скорчившись на скамеечк, сидла Шарлотта. Братъ не всегда обращался ласково съ двочкой; между ними нердко происходили стычки, потому что и она была балованнымъ ребенкомъ матери, длала часто, что хотла, и подъ часъ дерзала надодать больному; но на этотъ разъ она состояла въ милости у Чарльза, у нихъ былъ общій интересъ, вслдствіе котораго онъ удостоивалъ ее своимъ вниманіемъ.

— Бьетъ 6 часовъ, говорила Шарлотта: — значитъ, они скоро будутъ. Хоть бы мама пустила меня внизъ, а то мн придется дожидаться конца обда!

— Помни-же, Шарлотта: — сказалъ братъ, какъ только войдешь въ залу, подыми руки и воскликни!….

— Нтъ, Чарли, ничего не воскликну. Я ужъ дала общаніе мам и Эмми, что ты меня боле не проведешь своими штуками.

— Напрасно; зачмъ ты все полагаешься на другихъ? Длай такъ, какъ хочется.

— Но Эмми мн велла смирно себя вести; бдный сэръ Гэй, говорятъ, такой грустный, ему не до смху теперь. А если Эмми что скажетъ, нужно непремнно слушаться.