Наследник имения Редклиф. Том первый

— Приходилъ онъ въ себя посл этого?

— Да. Ему пустили кровь, и онъ очнулся. Говорить и двигаться онъ не могъ, только смотрлъ на меня. Боже мой! забыть его взгляда не могу. Гэй залился слезами. Мистриссъ Эдмонстонъ невольно заплакала.

— Нтъ ничего мудренаго, что онъ съумлъ васъ привязать къ себ такъ сильно, — сказала она немного погодя.

— Еще бы! Онъ былъ для меня всмъ, съ тхъ поръ какъ я себя помню. Я при немъ забывалъ, что у меня были родители. Вс мои прихоти, вс желанія, все онъ исполнялъ. Какъ онъ берегъ меня, заботился обо мн, переносилъ вс мои выходки — я вамъ разсказать даже не съумю!

— Вы еще боле оцните любовь покойнаго, когда пройдетъ первый порывъ скорби, — кротко замтила она.

— То то, что я никогда не умлъ цнить ее! воскликнулъ Гэй. Я былъ нетерпливъ, капризенъ, шалилъ, не думая никогда о его спокойствіи. Дорого бы я далъ, чтобы вернуть прошлое.

— Это всегда такъ кажется, когда теряешь близкаго человика; но вы не можете не радоваться при мысли, что для ддушки вы составляли все счастіе.

— Это вамъ, люди насказали? Не врьте имъ, прошу васъ. Я не стою, чтобы меня хвалили…

Мистриссъ Эдмонстонъ вздумала было его уговаривать, но напрасно.

— У меня есть до васъ большая просьба, — сказалъ онъ, вдругъ перемнивь тонъ. — Вы знаете, я круглый сирота, на себя самого надяться — я не могу. Наставляйте меня, позвольте мн съ вами быть откровеннымъ; говорите мн прямо, какъ Чарльзу, если я въ чемъ-нибудь провинюсь. Это будетъ великая милость съ вашей стороны; я ее еще не заслужилъ, но ради ддушки — не отказывайте въ моей просьб!

Она молча протянула руку и со слезами на глазахъ отвтила:- Даю вамъ слово исполнить ее, если встртится надобность.

— Удерживайте меня отъ вспыльчивости; пожалуйста, браните меня каждый разъ, если замтите, что я далъ волю своему дурному характеру. Вы не можете себ представить, какъ мн даже теперь легко, что я высказался передъ вами.

— Хорошо, Гэй, но зачмъ вы называете себя сиротой? Вы теперь членъ нашей семьи.

— Да, съ тхъ поръ какъ вы дали слово взять меня подъ свое покровительство, — и онъ улыбнулся такой улыбкой, что мистриссъ Эдмонстонъ была поражена красотой мальчика. Изъ-за одной этой улыбки можно было отдать ему все сердце.

— Вдь вы мн племянникъ, — ласково сказала она. Мн объ васъ много разсказывалъ покойный братъ.

— Архидіаконъ Морвиль? какъ же! я его хорошо помню. Онъ меня очень любилъ.

— Вотъ если бы вы — она запнулась — сошлись съ — Филиппомъ, онъ очень похожъ на своего отца.

— Я чрезвычайно радъ, что его полкъ стоитъ такъ близко. Мн бы хотлось покороче съ нимъ познакомиться.

— Вдь вы его и прежде видли въ Рэдклиф. Онъ зжалъ къ ддушк.

— Да, — возразилъ Гэй, весь вспыхнувъ:- но я тогда былъ шалуномъ — мальчишкой. Я буду радъ теперь съ нимъ встртиться. Какая у него величественная наружность!

— Мы имъ вс гордимся, — замтила мистриссъ Эдмонстонъ съ улыбкой. Съ самаго дня своего рожденія Филиппъ не доставлялъ своей семь ничего, кром радости. Въ зал послышался стукъ костылей Чарльза. Они оба мгновенно замолчали. Гэй бросился помогать больному, когда тотъ началъ садиться на диванъ и затмъ, не говоря ни слова, убжалъ наверхъ.

— Мама, кажется у васъ было t^ete-`a-t^ete съ молчальникомъ? саркастически замтилъ Чарльзъ.

— Ты не стоишь, чтобы я съ тобой говорила объ немъ, — отвчала мать и вышла изъ комнаты.

— Гмъ! проворчалъ больной, оставшись одинъ. Это значитъ, что матушка изволила принять его подъ свое покровитольство. Зная мою антипатію ко всякаго рода героямъ, она предпочитаетъ молчать, чтобы не возбуждать между нами антагонизма. Ну, чтожъ? мн бы только избавиться отъ гимновъ, которые они вс поютъ Филиппу; пусть бы Гэй затеръ его немного; не мшаетъ. Малый то онъ, кажется, такъ себ, неважный, объ немъ много и толковать не стоитъ. Вотъ только глаза его соколиные меня смущаютъ; даромъ ихъ природа человку не даетъ.

Посл этого вечера, Гэй Морвиль точно переродился; онъ принималъ живое участіе во всемъ его окружавшемъ. Какъ то разъ, общество молодыхъ людей собралось вокругъ дивана Чарльза и, разговаривая громко, смялось. Гэй сидлъ молча, нсколько вдали. Лора воспользовалась общимъ смхомъ и подъ шумокъ спросила его. — Васъ это не интересуетъ?

Онъ взглянулъ на нее какъ бы въ недоумніи.

— Не удивляйтесь, что я васъ спрашиваю, — продолжала она. — Мы съ Филиппомъ не разъ разсуждали, что время слишкомъ дорого, чтобы тратить его на смхъ и пустяки.

— Разв они пустяки говорятъ? спросилъ Гэй.

— Послушайте сами, или нтъ, не нужно. Это слишкомъ глупо!

— Пустяки вещь хорошая, если отъ нихъ людямъ весело, — задумчиво сказалъ Гэй. — Посмотрите на нихъ — вдь это цлая картина — точно отрывокъ какой то сцены изъ театра.

— Разв вамъ никогда не случалось видть подобнаго рода собраній?

— Никогда. Утренніе визиты такіе скучные, формальные; гости разговариваютъ все урывками, толкуютъ о политик. Я всегда убгалъ изъ дома и катался верхомъ, когда ддушка принималъ. А теперь, поглядите, что это такое? Точно парламентъ грачей или собраніе птицъ на берегу моря.

— Что такое парламентъ грачей? спросила Лора.

— Да это у насъ такъ дома говорятъ, когда стая грачей соберется на какой-нибудь полян или на крыш, начнетъ каркать, летать, махать крыльями, точно птицы держатъ совтъ.

— Ну, не лестно же ваше сравненіе! замтила она. Гэй такъ громко и весело расхохотался, что удивилъ Чарльза, который все боле и боле убждался, что въ Гэ жизни много.

Съ каждымъ днемъ живость его характера обнаруживалась сильне и сильне. Къ мистриссь Эдмонстонъ онъ привязался со всмъ пыломъ молодости; онъ длился съ нею всми своими впечатлніями и даже читалъ ей вслухъ письма своего управляющаго Мэркгама. Много было толковъ у Гэя о любимой его лошади Делорен, которую долженъ былъ привести его собственный грумъ. Мистеръ Эдмонстонъ, не мене жены, принималъ живйшее участіе во всемъ, касавшемся длъ Гэя.

Съ прочими членами семьи молодой Морвиль сошелся не такъ скоро, какъ съ родителями; но, не смотря на это, онъ длался ежедневно развязне. Гуляя по саду, онъ иногда свисталъ какъ дома, а Буянъ, забывъ всякое приличіе, прыгалъ, дергалъ хозяина за фалды и заигрывалъ съ нимъ такъ мило, что Чарльзъ и Эмми невольно любовались на это зрлище изъ оконъ уборной. Гэй, забывшись, самъ начиналъ бгать въ запуски съ пуделемъ; онъ перепрыгивалъ черезъ него, а иногда они и оба катались по трав, хозяинъ дергалъ Буяна за уши, за хвостъ, щокоталъ его подъ лапами, хохоталъ, глядя на ужимки собаки, которая въ свою очередь точно смялась своими умными глазами и скалила зубы. Чарльзу особенно нравились смхъ и веселость Гэя; онъ всячески старался навести разговоръ на что нибудь смшное, чтобы услыхать его свжій, юношескій хохотъ. Но ему не было удачи съ Гэемъ въ одномъ только — они никогда не сходились въ своихъ сужденіяхъ о чтеніи романовъ. Разъ утромъ, Чарльзъ вздумалъ экзаменовать Гэя.