Наследник престола
Шрифт:
А болезнь эта заразная? – спросил полковник.
Врачи убеждают, что она не переходящая. Но кто в наше время верит врачам? Заведующая Домом ребенка сказала, что дети болеют от нашего нечистого воздуха в городе. Ужас! Когда, наконец, остановят гидролизно-дрожжевой завод? От него все болезни.
Завод не остановят никогда. Власти не позволят.
Но ведь общественность возмущена! Женщины устроили забастовку. Не припомню, чтобы раньше бастовали.
Какой толк от этой забастовки? Уволили подстрекателей – и все! Забастовка прекратилась. Против власти не пойдешь.
Полковник с любовью взглянул
«Неужели ей безразличны мои чувства? – думал он, мучительно чувствуя ее равнодушие.
– Почему ее больше заботит какой-то завод, чем моя любовь? За час она не произнесла ни одного слова о наших отношениях».
Света, ты разлюбила меня?
Стархова усмехнулась, ее забавляла наивность Сергея Николаевича.
Ты, как мальчишка. Который раз спрашиваешь об этом?
Ты не представляешь, как я люблю тебя!
Представляю, - губы ее разомкнулись плавно, и блеск ровных зубов еще более украсил ее. – Мне так хорошо с тобой, я чувствую, что испытываю счастье, находясь с тобой. Разве этого мало?
Если ты со мной счастлива, значит, любишь?
Она вновь улыбнулась. Вопрос смущал ее.
Ей Богу, ты как мальчишка!
Мне важно знать это, Светлана.
Лицо Старховой застыло в задумчивости.
Я не знаю, что такое любовь. Представь, Сережа, я никогда безумно не любила ни одного мужчину. Я не познала той настоящей любви, тех чувств, которые приводят к безрассудству. Я не испытала ни страданий, ни мучений, ни счастья любви, которые присущи действительно влюбленному человеку.
Свистящий скрип пластинки прервал речь Светланы Андреевны. На ее серьезном лице появилось удивление.
Полковник встал и своей статной фигурой заслонил проигрыватель, исправляя дефект. Любуясь его стройностью, Стархова думала:
«Атлетическое сложение. А мышцы на животе, какие крепкие, - она вспомнила близость с ним в постели.
– А у Павла живот выпуклый, мягкий, словно кисельный студень. Странно, что у мужчин такие разные комплекции».
Полковник вновь включил проигрыватель, и вновь в комнате разлилась легкая музыка. Сергей Николаевич подошел к Старховой, нежно обнял ее за плечи, поцеловал в щеку. Светлана Андреевна улыбнулась ему.
Как я сегодня устала! – она утомленно вздохнула.
Хочешь, я приготовлю постель?
И полковник прошел в другую комнату. Через минуту вернулся, поднял на руки Светлану Андреевну и принес в спальню. Волосы Светланы Андреевны рассыпались по подушке, она плавно закрыла глаза и предалась отдыху.
Сколько в тебе страсти! – сказала она, отрываясь от его губ. – Довольно. Все губы искусал.
Она вдруг вскочила с постели, взглянула на часы.
Совсем забыла! Мы же сегодня идем в театр с Наташей. Спектакль уже начался. Что же делать?
Она побежала к телефону, позвонила Муровым. Трубку снял Аркадий Николаевич.
Наташа? – спросил он. – Разве она не тобой? Она сказала, что идет с тобой в театр.
Ах, я так утомилась на работе, что совсем забыла про
театр!Значит, ты дома? А Павел что делает?
Я нахожусь не дома. Задержалась на работе.
Так поздно?
Светлана Андреевна сказала «до свидания» и повесила трубку.
Сергей Николаевич сел в кресло, закурил.
Света, ты собираешься уйти?
У нас еще есть два часа, пока не кончился спектакль в театре.
Она села на колени к полковнику, и он стал медленно расстегивать пуговицы на ее кофточке.
ГЛАВА 19
Довольно лжи, Светлана!
Павел Федорович сурово взглянул на супругу. Ее лицо жег багрянец, что явно свидетельствовал о виновности.
Ты не была в театре! – вскричал он снова.
– Не лги мне! Я знаю, где ты пропадала весь вечер!
«Выследил! – смекнула Светлана Андреевна. – И если так, - к лучшему. Наконец, наши отношения полностью раскроются. И я уйду от него».
Помолчав, Павел Федорович продолжал:
Я любил тебя – ты знаешь. Как теперь все это смешно! Все кажется глупо. Ужасно глупо!
Он ждал, что Светлана Андреевна станет перед ним оправдываться, но она молчала. Он не мог сказать о том, что видел три часа назад, - было невыносимо стыдно.
«Шлюха! Ветреная девка!»
Между нами никогда не было любви, - наконец сказала она. – Мы даже не испытывали друг к другу взаимных чувств. Мы с тобой жили так, как живут давно знакомые соседи.
Она вдруг поняла, что теперь супруг непременно потребует развода. Они станут чужими. Как страшно было сознавать это именно сейчас, когда она видела его жалкое положение. И все раздражение в ней пропало, и расставаться с Павлом было больно – ведь он выглядит таким жалким сейчас! Ее давнее желание развода теперь, когда вот-вот должно все решится, стало ей мучительным испытанием.
«Может, я ошибалась в нем? Может, любовь была у нас? Неужели мы расстанемся навсегда с горечью в сердцах?».
Мы были лишь соседями в этой квартире? – ужаснулся Павел Федорович. – Ну, знаешь! Этого, Светлана, я не ожидал услышать от тебя.
Старховой было искренне жаль супруга, и она мысленно осуждала себя, что в волнении смогла причинить ему боль, высказавшись жестоко.
Прости, Павел.
Она опустила голову, сама не понимая, что с ней происходит, почему она стыдится его. Ведь она давно ждала развода, давно ждала этого разговора. И вот разговор состоялся. Но теперь непонятно, почему ее мучает совесть. Много прежде думавшая о разводе, она никак не ожидала, что ей в эту минуту придется испытать угрызения совести. Только сейчас она отчетливо поняла, что всю жизнь причиняла Павлу боль своим недостойным к нему отношением.
Прости, - повторила она в растерянности.
Ну, знаешь! – расстроившись, повторял Павел Федорович. – Я всего лишь твой сосед?..
Чувствуя, что супруга осознала свою вину, он еще надеялся, что все образумится. Ведь она, кажется, искренне раскаивается сейчас, умоляя простить. Но Светлана Андреевна, оправившись от минутной слабости, строго взглянула ему в глаза.
Ты все знал обо мне, но молчал. А я ждала, что ты когда-нибудь взорвешься и, обозленный, выскажешь мне все. Я понимала, что ты рано или поздно выследишь меня.