Насмешливый лик Смерти

Дениз никак не прореагировала на имя. Ее быстрые пальцы машинально превратили салфетку в миниатюрную чалму. Она вдруг это заметила и кинула бумажку коту. Кот принялся катать ее по полу.

Женщина в раздумчивости покачивала головой. Металлические кольца в ее ушах глухо позвякивали, словно прыгающие мысли.

– Все это как-то путано. Ладно, давайте выпьем.
–  Она подняла кружку.
–  За путаницу. «И все сокроет тьма» [1] .

Я протянул руку за пивом. Осевшие пружины кушетки бросили нас друг к другу, столкнув плечами.

1

Цитата из сатиры английского поэта Александра Попа (1688 - 1744) «Дунсиада».

–  Откуда вы это вытащили?

–  Как ни странно, я тоже когда-то училась в школе. Еще до того, как тяжело заболела искусством. Какое вы назвали имя?

–  Арчер.

–  Да это я помню. Имя женщины, которая рассказывала про украшения.

–  Миссис Ларкин. Возможно, оно вымышлено. Она просила называть ее Уной.

–  Маленькая, черная? Лет пятидесяти? Мужеподобная?

–  Точно. Она ваша покупательница?

Дениз нахмурилась в кружку, задумчиво сделала несколько глотков, потом повернула ко мне свое широкое лицо с пузырчатыми усиками.

–  Мне бы не следовало с вами откровенничать. Но раз она пользуется вымышленным именем, значит, что-то тут нечисто.
–  Решимость сделала жесткими ее черты: - Вы никому не передадите мои слова, ни ей, ни кому-то другому? Мое дело сторона. Мне нужно поднимать мальчишку. Я не хочу неприятностей.

–  И Уна не хочет, или как там ее?

–  Уна Дюрано. Мисс Уна Дюрано. Во всяком случае, здесь она известна под таким именем. А откуда она вам знакома?

–  Когда-то я на нее работал, совсем недолго.
–  Сегодняшнее утро казалось мне очень далеким.

–  Откуда она взялась?

–  Понятия не имею. Мне гораздо интересней, где она сейчас.

–  Ну, ладно, доносить так доносить, - передернувшись, сказала Дениз.
–  Она живет в поместье Пеппермил. Сняла его в начале прошлой весны. Я слышала, она платит за него фантастические деньги: тысячу долларов в месяц.

–  Так, значит, бриллианты не поддельные?

–  О нет, не поддельные.

–  А где это поместье Пеппермил?

–  Сейчас расскажу. Но вы ведь сегодня к ней не отправитесь?
–  Ее сильные пальцы сжали мое запястье.
–  Если отправитесь, она поймет, что я наябедничала.

–  Это не школа, Дениз, это реальная жизнь.

–  Я знаю. Но это моя личная реальная жизнь. Ста долларов, которые она заплатила за чалму, мне хватило, чтобы заплатить месячную аренду.

–  А в каком это было месяце?

–  По-моему, в марте. Она тогда появилась в моем магазине впервые. Потом она еще кое-что у меня покупала.

–  Ваши шляпки должны были ее очень украсить, если это вообще возможно.

–  Практически невозможно. В ней совсем нет женственности. Кстати, чалму она покупала не для себя. Она расплатилась стодолларовой бумажкой. Но примеряла шляпку другая женщина и прямо в ней и вышла.
–  Дениз все еще обхватывала когтистой лапкой мое запястье, как птица, которая устроилась на ночь на удобном насесте. Поэтому она почувствовала, как напряглись мои мускулы.
–  Что случилось?

–  Другая женщина. Опишите мне ее.

–  Красавица, гораздо моложе мисс Дюрано. Фигуристая блондинка с удивительными синими глазами. В моей шляпке она выглядела настоящей принцессой.

–  Она жила в поместье мисс Дюрано?

–  Не могу сказать, хотя я их несколько раз видела вместе. Блондинка больше в мой магазин не заглядывала.

–  Вы не уловили ее имя?

–  К сожалению, нет. А это важно?
–  Ее пальцы как будто прощупывали мой пульс.

–  Я пока не знаю, что важно, а что нет. Но вы мне очень помогли.
–  Я поднялся, высвободив руку.

–  Вы не допьете пиво? Сегодня вам нельзя туда ехать. Уже за полночь.

–  Я только взгляну на особнячок. Где это?

–  Лучше не надо. Во всяком случае, обещайте, что не будете с ней разговаривать. Хотя бы сегодня.

–  Не надо было ей звонить. Я вам лучше пообещаю другое. Если я найду Чарльза Синглтона, то куплю в вашем магазине самую дорогую шляпку.

–  Для жены?

–  Я не женат.

–  Ой!
–  Она осеклась.
–  Ну, ладно. Чтобы попасть в Пеппермил, вы выезжаете на океанский бульвар, сворачиваете налево и едете до конца города. Минуете кладбище. Это первое большое поместье за кладбищем. Вы узнаете его по оранжереям. И еще там собственное летное поле.

Она тяжело поднялась и проводила меня к двери. Кот разорвал салфеточную чалму на мелкие клочки, и они усыпали паркет, как грязные снежинки.

Глава 15

Я опять выехал на океанский бульвар и свернул на юг. Свежий бриз ворвался в окно машины и пахнул мне в лицо влагой и морскими запахами. За шумящими пальмами, по стволам которых скользил свет моих фар, струилось лунным серебром море.

Бульвар оторвался от берега и стал подниматься на холм, где, как ревматические старики, толпились истерзанные ветрами сосны. Вдруг рядом с дорогой выросла каменная стена. Шуршание шин и рокот мотора стали слышнее. За стеной мраморные ангелы устремлялись в небо, святые простирали руки в железном благословении.

Кладбищенская стена внезапно кончилась, и замелькали пики высокой металлической ограды. Сквозь нее проглядывал широкий газон, зарастающий бурьяном, а за ним ровное поле, в конце которого виднелся ангар из рифленого железа с ветряком на крыше. Я сбросил скорость.

Тяжелые чугунные ворота висели на столбах, похожих на обелиски. К одному из них была привинчена большая доска с надписью: «Продается». Я вышел из машины и толкнул ворота. Цепь с висячим замком, натянувшись, звякнула. Сквозь чугунные узоры мне была видна длинная прямая аллея с двумя рядами кокосовых пальм, ведущая к массивному дому с пристройками. В конце одного крыла блестела покатая стеклянная крыша оранжереи.

Ворота не производили впечатления неприступных. По чугунным листьям можно было легко вскарабкаться наверх. Я выключил фары и перелез во двор. Сделав большой круг по непролазному бурьяну, я наконец выбрался к дому. Бродячая луна сопровождала меня в моем путешествии.

Здание было построено в стиле испанского ренессанса и сильно попахивало инквизицией. Узкие окна, забранные причудливыми решетками, прятались в глубине толстых каменных стен. Вертикальные черные полосы перерезали желтый прямоугольник освещенного окна во втором этаже. Мне был виден потолок комнаты с пляшущими на нем неясными тенями. Спустя некоторое время тени приблизились к окну и слились в человеческую фигуру. Я повалился навзничь и запахнул лацканы пиджака, прикрыв ими светлую рубашку.

В высоком желтом прямоугольнике показались голова и плечи. На призрачно бледном лице под всклокоченной шевелюрой выделялись черные глаза. Они были обращены к небу. Я перевел взгляд на темно-синий купол, омытый лунным светом и обрызганный звездами, недоумевая, что человек у окна мог там видеть или искать.

Он пошевелился. Две бледные руки отделились от темного силуэта и схватились за прутья, между которыми просвечивало его лицо. Человек стал качаться взад-вперед, и я различил у него над ухом белую отметину. Его плечи дергались. Казалось, бедняга пытается вырвать прутья из их каменных гнезд. При каждой неудачной попытке он низким гортанным голосом выкрикивал одно слово: