Насмешливый лик Смерти
Шрифт:
– Частично. Ее боли провоцировались нервами.
– Я бы не сказал, что нервами.
– Беннинг разошелся, демонстрируя мне свое просвещенное превосходство.
– Психосоматические заболевания провоцируются личностью в целом. В нашем обществе негры, а особенно такие профессионально подготовленные, как мисс Чэмпион, часто переживают разочарования, которые могут вести к неврозам. Сильная личность иногда загоняет начальный невроз вовнутрь, и он проявляется в физических симптомах. Я объясняю примитивно, но именно так обстояло дело с мисс Чэмпион. В жизни она чувствовала себя скованной, и ее дискомфорт выражался в спазмах.
–
– А что она делала в Белла-Сити?
– Сам хотел бы знать. Она уверяла, что ищет работу, но, по-моему, у нее не калифорнийский сертификат. Дорого бы дал за ее историю.
– Она из Детройта. Из бедной необразованной семьи. Это вам что-то говорит?
– О ее психической жизни не слишком много, согласны?
– А чем так важна ее психическая жизнь?
– Я сразу понял, что страх болезни не единственная ее фобия. В ней жил более глубокий и более абстрактный страх, имевший разные проявления. Я попытался ей это объяснить, помочь разобраться в себе, но она только разрыдалась и долго плакала у меня на плече. Тогда и выплыли другие ее страхи.
– Чего же она боялась?
Он раскинул руки, как лектор.
– Трудно даже сформулировать. Я не психиатр, хотя пытаюсь следить за литературой.
– Он оглядел свою обшарпанную приемную, и какой-то неясный импульс заставил его добавить: - Чего нельзя сказать о моих коллегах в этом забытом богом городе.
– Ее страхи были реальными или воображаемыми?
– На этот вопрос я смог бы ответить, если бы был лучше информирован.
– Его глаза затуманились думой.
– Страх всегда субъективно реален. Разумнее было бы спросить, уместен ли он, оправдан ли ситуацией? Похоже, что в данном случае он был оправдан. Мисс Чэмпион казалось, что ее преследуют, что ее подстерегает смерть.
– Она говорила что-нибудь конкретное?
– Нет. Я не имел времени завоевать ее доверие. Об этом страхе преследования она впервые упомянула только вчера. Вы занимаетесь выяснением обстоятельств ее жизни и смерти, мистер Арчер. За ней действительно кто-то следил? И в конце концов ее настиг?
– Не знаю. Я сам за ней следил и умудрился все прошляпить. Если ее мучил страх, одной моей слежки было бы достаточно, чтобы она потеряла голову.
– Я заставил себя спросить: - А вы не считаете, что она могла покончить с собой от ужаса?
Доктор Беннинг принялся шагать взад-вперед по дорожке, протоптанной от одной двери до другой. Когда он остановился и посмотрел на меня, вид у него был смущенный.
– Буду с вами откровенен. Я опасался за нее в этом смысле, вот почему и приложил все старания, чтобы рассеять ее тревоги.
– Вы полагали, что у нее мания самоубийства?
– Я этого не исключал. Больше ничего сказать не могу. Я не психиатр.
– Он неловко развел руками, изображая беспомощность.
– Ее рана допускает самоубийство?
– Пожалуй, она слишком глубокая. Брейк или судмедэксперт лучше ответят на этот вопрос. И Брейк наверняка захочет взять у вас показания.
– Я готов, если вы едете в участок.
Я сказал, что еду. Беннинг вышел в холл и нахлобучил шляпу. С прикрытой лысиной он выглядел куда моложе, но ему явно не хватало ни презентабельности, ни обеспеченности, чтобы соответствовать такой жене, какую он имел.
С порога доктор крикнул:
– Я ухожу, Бесс. Тебе
ничего не нужно?Молчание было ему ответом.
Глава 18
Грязно-белое кирпичное здание муниципалитета отличалось от окружающих магазинов и учреждений только флагштоком без флага, торчавшим посреди газончика с выжженной травой. Цементный спуск вел от парковки прямо к исцарапанной зеленой двери полицейского участка, находившейся с тыла. Перед дверью Беннинг оглянулся.
– Схождение в Аид, - с кислой усмешкой сказал он.
Коридор с отвратительными зелеными стенами тускло освещался несколькими лампочками в проволочных сетках. Свежие ароматы мастики и полироля не заглушали смешанных запахов страха и карболки, нищеты и застарелого пота. В самом дальнем, самом темном углу, напротив двери с надписью: «Дежурный по отделению», на деревянной скамье громоздилась монументальная фигура.
Это была дородная негритянка в черном полотняном пальто. Волосы, выглядывавшие сбоку из-под ее черной фетровой шляпы, цветом и фактурой напоминали стальную мочалку. Когда она повернула к нам голову, я сразу же ее узнал.
Беннинг первым воскликнул:
– Миссис Норрис!
– И бросился к ней, вытянув вперед руки.
Она схватила их, подняв к нему свое тяжелое темное лицо.
– Как я вам рада, доктор.
– Ее исчерченные тенями нос, рот и подбородок походили на черный камень, обтесанный годами непогоды. Жизнь светилась только в ее горестных глазах.
– Они арестовали Алекса. Его обвиняют в убийстве.
– Это наверняка ошибка, - сказал он мягким голосом сиделки, утешающей больного.
– Я знаю, Алекс хороший мальчик.
– Алекс хороший мальчик.
– Она вопросительно взглянула на меня.
– Это мистер Арчер, миссис Норрис. Он расследует это дело. Мистер Арчер только что мне говорил, что считает Алекса невиновным.
– Спасибо, мистер Арчер. Рада нашему знакомству.
– Когда его арестовали?
– Сегодня рано утром, на пустоши. Пытался перебежать в другой штат. Машина поломалась. Ничего лучше не удумал, дурацкая его башка, как дать деру. Теперь они его вдвоежды накажут, когда изловили.
– Вы наняли адвоката?
– спросил Беннинг.
– Да-да, мистера Сантану. Он на выходные уехал в Сьерру, но его экономка с ним связалась.
– Сантана хороший человек.
– Похлопав ее по плечу, он направился к двери дежурного.
– Я поговорю с Брейком и попытаюсь чем-то помочь Алексу.
– Я знаю, что вы добрый друг Алекса, доктор.
В словах женщины звучала надежда, но ее плечи уныло поникли. Увидев, что я намереваюсь сесть, она подобрала пальто и подвинулась, и мне послышалось, будто из бесчисленных полотняных складок вырвался невольный вздох. Я опустился на лесенку инициалов, вырезанных на мягком дереве скамьи.
– Вы знакомы с моим сыном, мистер Арчер?
– Вчера вечером я недолго с ним разговаривал.
– И вы не верите, что он виновен?
– Нет. Он обожал Люси.
Она подозрительно поджала свои толстые губы и спросила изменившимся голосом:
– Почему вы так говорите?
– Он сам так говорил. И вел себя соответственно.
Она примолкла. Некоторое время спустя робкая черная рука легко коснулась моего запястья и вернулась на необъятное лоно. В плоти среднего пальца утопало золотое обручальное кольцо.