Не бесите боевых грифонов, или любовь на краю света

– Все? – спросила я у Рагира.

– Все, – со вздохом облегчения ответил командир гвардейцев и вдруг спросил: – Госпожа Джоанна, а почему, когда мы в первый раз допрашивали барышень, такого эффекта не было?

Король кивнул:

– Мда. Было не столь интересно. Хотя зелье выпили все.

– Эм-м-м, – отчего-то смутилась. – Я тут как-то подумала. И немного поработала с зельем. И теперь…

– Теперь что, Джо? – спросил король.

– Подозреваемые не просто отвечают на вопросы, у каждого из них появляется непреодолимое желание рассказать самые сокровенные тайны.

– Вы страшный человек, Джоанна, – проговорил Ролан и поклонился в мою сторону.

«В следующий раз не просто усыплю…» – мелькнула в голове мысль. И тут же сердце сжалось: похоже, следующего раза просто не будет. Вздохнула. Перевела взгляд на герцогиню Норфолк.

– Не было ещё одной, – сказала она, ни капли не сомневаясь. – Я её вспомнила. Думаю, я смогу её нарисовать

– Быть того не может! – прорычал король.

– Во дворец проник кто-то посторонний? Отравил королеву и… ушёл? – Ролан сверлил взглядом маркиза, который изо всех сил пытался слиться со стенами.

– Давайте опросим ещё раз. Выборочно, – примирительно сказала я. – Упор сделаем на то, видели ли они ещё одну служанку в королевских покоях.

Все видели женщину. Её запомнили, потому что была она очень высокого роста и странно носила чепец, низко надвинув на лоб, закрывая почти всё лицо. Девушек это удивило, потому как согласно последней моде среди прислуги чепец прикалывали шпильками на затылке. Вот в том году мода была другая, а десять лет назад.

Никогда не думала, что у обычной формы служанок: платье, передник, чепец – такая богатая история!

Высокая служанка с надвинутым на лицо головным убором. Именно она последний раз вносила поднос с едой к королеве в тот страшный день. Её помнили почти все служанки, несколько придворных дам из тех, что в этот момент были подле её величества, и даже пара гвардейцев, охраняющих ту часть замка. Запомнили они женщину потому, что одним из них была отпущена пошлая шуточка относительно высокого роста дамы. Шутку, понятно дело, вспомнили и выложили как на духу.

– Странно, что её никто не попытался задержать, – нахмурился король. – Если она так отличалась от всех.

– Почему не проверили еду, которую она подавала королеве? – удивился Ролан.

– Это же обязательная практика, – кивнул Норфолк и посмотрел на жену, на мгновение даже забыв о том, что он страшно зол.

– Не понимаю, как такое могло произойти, – прошептала она. – Нас было десять. Королева готовилась ко сну. И никому… Никому в голову не пришло. Милосердная. Какой ужас!

Глава двадцать третья

Сколько можно смотреть на сон ребёнка? Бесконечно, наверное. Уля и Ришка спали. Сладко. Счастливо. Думаю, впервые за последнее время!

Тёплая одежда, сытная еда и забота взрослых. Ощущение защищённости и покоя накрыло с головой, и они уснули. Крепким, здоровым сном. Без сновидений. Хотя кто знает, может быть, им снится полёт на Колокольчике? Радуга над водопадом? Я закрыла глаза, пытаясь представить их сон…

Уле и Ришке снилась мама. И это был… счастливый сон. Она гладила их по голове, а они рассказывали о том, как все вместе варили распознающее зелье с её величеством, королевой Леей! Как летали на грифонах, и что у них теперь есть сапожки, тёплые плащи, Джо и… дядя Ролан. Женщина залита золотым светом, словно образ всепрощающей, всесильной Милосердной. Она подняла на меня глаза и улыбнулась:

– Спасибо тебе, девочка. Иди к нему. Иди!

Я вздрогнула. Ну надо же! Пришла полюбоваться на детей и сама уснула. Бывает же такое! Тяжёлый день.

Подоткнула каждой одеяло, попросила Милосердную хранить детей и выскользнула в коридор. Моя спальня рядом. Раздеться, нырнуть в кровать и забыться сладким, безмятежным сном, таким же, как у девчонок! Мне нужны силы.

– Тик-так, тик-так, тик-так…

Часы на каминной полке. Никогда не замечала, что они так громко тикают! Спать же невозможно! Укрылась с голой – не помогло...

Жарко.

Встала, открыла окно. Свежий воздух взбодрил, и я почувствовала, что хочу есть. Вздохнула. Позвонила в колокольчик. Никогда так не делала, но… Всегда хотелось!

Вошла перепуганная служанка – слухи во дворце передаются с потрясающей быстротой – из прислуги никто не спит, все боятся призрака служанки-отравительницы.

– Моя госпожа?

– Принесите чаю с ромашкой, пожалуйста. И… Что-нибудь поесть.

– Сию минуту, ваше сиятельство. Сейчас принесу! А вам тоже страшно, – вдруг прошептала она, бледнея. – Страсти-то какие, а? Вы, если что, кричите! Стража тут, рядом.

– Спасибо, – вздохнула я. – Непременно закричу.

Она уже хотела уйти, но я её окрикнула:

– Постойте!

– Да, мидели?

– Подойдите.

Она подошла. Я внимательно разглядывала белоснежный накрахмаленный чепчик, приколотый булавками к причёске.

– Можете снять его? Пожалуйста. На одну минуту.

Девушка неожиданно насторожилась:

– А вам зачем?

– Хочу кое-кого отравить! – огрызнулась, злясь на эту дурочку. – Мне нужно кое-что проверить в интересах дела, ясно? Снимай живо!

Она сняла. Я развернула сложенную в несколько раз жёсткую накрахмаленную ткань. Служанки подворачивали чепец с задней стороны, чтобы он был больше похож на кокетливую шляпку, приколотую булавками к причёске, но если его развернуть, как положено, то…

То всё равно ничего не получалось! Чепец скроен так, что на лоб его всё равно не надвинешь, слишком неглубокий. Служанка, внимательно следя за моими манипуляциями, быстро поняла в чём дело. Дурочка, но не совсем.

– Сейчас их так уже не кроят, – заметила она. – Иначе подворачивать, как модно сейчас, будет неудобно.

– А раньше? Раньше их кроили по-другому?

– Спросите у Мадлен. Она такая рукодельница! И всё-всё знает! Она рассказывала, что раньше пояс на переднике был не менее двух с половиной метров с каждой стороны, потому как в моде были большие банты! Их крахмалили до хруста! Говорят, с таким грузом сзади спина ровнее… Но это же сколько ткани понапрасну!

– А у той женщины? У неё сзади был большой бант?

– Я не знаю, ваше сиятельство. Я её не видела.

– Ясно. Спасибо! Очень помогли!