Не лезь в бутылку, или Джинн в посудной лавке

– Пойдём со мной, – подошла ко мне Элис. – Будешь делать вид, что колдуешь, а я укрою повозку.

– Думаешь, я сама не в состоянии сотворить хорошее заклинание отвода глаз? – прищурилась я.

– Ну, твори, – неожиданно покладисто согласилась Элис. – Я прослежу просто.

В результате, чтобы утереть нос заносчивому джинну, я напряглась так, что чуть потом не рухнула на месте. И только гордость удержала меня в вертикальном положении. Гордость и одобрительный взгляд этого типа. Помилуйте, я что, уже стараюсь получить его одобрение? Дрец!

Батон, впрочем, тоже одобрительно потёрся о мои ноги. Но тут я была уверена, что подлец просто хочет, чтобы я взяла его на руки и донесла домой. Ну уж нет! Сам пришёл, сам вернётся. А у меня тут, как я погляжу, пьянка натуральная намечается. Вон, пообещали им ведмедевку, рвутся в деревню, аки боевые кони! Интересно, где у деда был спрятан этот напиток, и как это я его проглядела? С таким соседом, как у меня, нужно фляжку с ведмедевкой всегда под рукой держать. Нервы-то не казённые!

Глава 26. Что там у пьяного на языке?

Пьянка удалась знатная, ничего не скажу. Джинн-Элис действительно приволок откуда-то несколько огромных пыльных бутылей ведмедевки. Я вспомнила, что видела в подвале не только мешки и сундуки, но и перегонный куб на верстаке. Похоже, дед отвечал за снабжение деревни «горючим».

Как-то ловко оттеснив меня в сторону и небрежно порекомендовав заняться чем-нибудь тихим («зелье бы, что-ли, какое сварила, а?»), Элис ловко расставила по столу мензурки (у деда посуды со скрипом хватало на пару человек), бутылки и даже какие-то закуски. Откуда она взяла закуски, было для меня тайной, покрытой мраком. Надо будет при случае расспросить. А то как я прошу на ужин что-нибудь принести, мне дохлого оленя предлагают, а как мужики нажраться пришли, так им тут просто королевский стол вмиг организуют. Ну вот что это, как не женоненавистничество чистой воды?!

При всём при этом я не могла отделаться от ощущения, что у разворачивающегося передо мной действа имеется второе дно. Элис вилась вокруг мужиков, как заправская хозяюшка, подливая ведмедевки, подвигая поближе бутылки, подкладывая закуски…и над всем этим витал флёр магии. Что эта фальшивая дама вытворяет?

А мужики постепенно оттаяли, расслабились, разговорились…

Я тихонько утащила себе кусочек пирога со стола и забилась в уголок, чтобы не отсвечивать, тем более, что мужики словно перестали замечать не только меня, но и Элис, разговаривая друг с другом, подначивая, что-то вспоминая… А потом, когда уже несколько бутылей ведмедевки опустели, Элис начала задавать вопросы. Хитро, словно невзначай, когда было непонятно, кто спрашивает, и казалось, что просто один из мужиков что-то уточняет… Это было феноменально.

Из того, что я слышала складывалась интересная картина. То, что наши леса давно были облюбованы контрабандистами для переправки товаров по обе стороны границы, это я уже давно поняла. Но во время войны это приобрело небывалый размах. Переправляли награбленное, переправляли оружие и даже рабов, хотя рабовладение и у нас, и в соседних странах было запрещено. В общем, царил полный бардак.

И наши мужички участвовали во всем этом, как могли. Будучи истовыми патриотами Бурхазии, они подвергали тотальному разграблению все грузы, которые принадлежали мироянцам, освобождали рабов и вообще всячески способствовали восстановлению справедливости, как они её понимали. Проблема оказалась в том, что наши собственные бурхазийские аристократы и военные чины понимали справедливость немного иначе, а именно, как сочетание обстоятельств, способствующее набиванию их кошелька, и не гнушались награбленным, рабами (из своих же сограждан), которых они отправляли за границу для продажи на южных рынках, поддержки противной стороны оружием (за звонкую монету) и вот даже таким постыдным делом, как наркотики.

Борх сетовал, что снова откусил кусок больше, чем мог проглотить.

– Ить! – досадовал он, стуча по столу кулачищем. – Откель жеж знать, шо у них там заныкано! Нет бы как честные ворюги камешки да картинки мазючие переправляли! Вино исчо подходяшше. А то ишь чо удумали! Честной люд травить!

Оказалось, что в прошлый раз, когда им попалась телега с наркотой (и её там было гораздо меньше, чем на сей раз!) это прохо кончилось.

– Ваняй решил попробовать – дюже скусно пахло – и начал зелёненьких дракончиков мацать по окрестным кустам, а потом швырнул огненный шар да упал замертво, – сокрушался Борх. – Мы Сене-та притаранили енту дрянь, дык он понюхал и ажно с морды спал. Закопайте, грит, енто где подале, да чем-нить пахучим присыпьте…

Только это нашим добрым молодцам не помогло. В лес пришли военные, видно возок был предназначен для кого-то покрупнее. И то верно: чтобы перекупить такое, не у каждого барона денег хватит. И вот тогда Борх лишился глаза, а деревня – десятка самых сильных мужиков. Еле отбились и еле убедили, что ни в чём не виноваты, а то бы всю деревню вырезали. Солдаты со специальными ищейками обыскали каждую избушку, нашли каждую ухоронку. Лес тоже прочесали… Но не нашли наркоту. Дед дельный совет дал. Это деревню тогда и спасло. Но что делать сейчас, с таким количеством, этого Борх не знал и отчаянно боялся, как мог бояться мужик, не боящийся, в принципе, ни богов, ни демонов. Но у него тут были женщины и дети, а это уже другое.

– Эх! – лупил он кулаком по столешнице, опрокидывая в себя очередную плошку ведмедевки. – Почто Сенька нас покинул?! На кого, горемычных, оставил?! Шо ж нам делать-то таперича?! Эх, пропащие мы люди!

– Ма-ауу! – подвывал ему Батон, пробравшийся в дом и притаившийся под столом в ожидании остатков еды.

– Эх, только ты, кошак, меня понимаешь! – Борх за шкирку выудил замешкавшегося Батона и прижал с небритой щеке, утирая им скупую мужскую слезу. – Где ж хозяин-та твой?! На кого нас кинул?!

Кот, не ожидавший такой подлости, жалобно хрипел, но разодрать морду обидчика почему-то не пытался. Очевидно понимал своим кошачьим умом, что это будет последнее, что он в этой жизни сделал.

Борх отшвырнул взмявкнувшего кота и пригорюнился, положив голову на кулак, над вновь наполненным ведмедевкой сосудом.

– Что делать-та?!

– Думаю, мы сможем вас помочь, – вкрадчиво прошелестела Элис, ставя на стол непочатую бутыль.

– Эт как? – недоверчиво хрюкнул Борх. – Бабы? Как бабы помочь-та могуть?

Элис скривилась так, что у меня сразу потеплело на душе: вот, вот, пожуй-ка своё собственное лекарство! Но это приятное ощущение сразу сменилось тревогой: что эта зараза ещё придумала?!

– Ну у нас же есть наша милая Лили, – елейным голосом начала Элис. – Она сильный маг, может личину сотворить… Так что сотворит личину, и поедем мы, довезём эту подводу по адресу. И никто вас ни в чём не заподозрит.

Ааа! Что этот псих несёт?! Чары личины на живом человеке, да ещё и магией обладающем, это ювелирное дело! Тут навык нужен, голой силой не возьмёшь! А откуда у меня навыки такого рода?! Шпионкой никогда не была. Помогите!

– Та ты шо! – восхитился Борх. – Правда, шоль?! Она могёть?

– Конечно, может! – просияло это исчадие, бросая на меня лукавый взгляд. – Всё сделаем в лучшем виде!

Убью! Нет, сама найду Батона и подержу его над джинновым горшком. Да что ж он творит-то?!

Мужики засиделись за полночь, уверенно приканчивая запасы дедовой ведмедевки. Я поняла, что мне срочно нужно ставить сусло, чтобы восполнить урон. Но это после того, как я разберусь с придурочным джинном, наобещавшим мужикам невесть что. Вот пусть он сам этим и занимается, если такой умный!