Не могу больше

«Черт бы побрал эти «смотрины»!

И речь, конечно же, шла не об Алексе, с которым Джон познакомил бы Шерлока в любом случае. Но не так. Они бы посидели втроем… Да на той же Бейкер-стрит, где Алекс с удовольствием бы побывал, и куда Джон с удовольствием бы его пригласил.

Но все эти «бы» перечеркнул именно Шерлок: идея о ресторане принадлежала ему.

Шерлок упрямо растравлял свои раны.

*

Он сам выбирал ресторан — небольшой и уютный, где заранее забронировал столик.

Встреча произошла на удивление просто: все подъехали практически одновременно, с разницей в две-три минуты, и, даже если небольшая неловкость и имела место, в общей веселой сутолоке это не бросалось в глаза.

Шерлок приветливо улыбался, был спокоен и элегантен.

«Черт возьми, — невольно восхитился им Джон, — и как это у него получается быть настолько… невероятным?!»

Он тоже заулыбался, забыв представить жену.

Знакомились в дверях ресторана, но неловкости и бестолковой суеты не было и в помине.

Шерлок энергично встряхнул Алексу руку, едва уловимо коснулся губами пальцев его жены, дружески обнял Джона и остановился напротив Мэри.

— Я Шерлок.

— А я… — Она бросила в сторону Джона короткий взгляд. — Я его Мэри.

На долю секунды Джону показалось, что каждая линия умело подкрашенного лица сдвинулась с места, поплыла, исказилась, сделав его неузнаваемо странным: невозможно было уловить истинную природу её эмоций. Испуг, потрясение, разочарование, даже радость — это могло быть чем угодно. Это могло быть бликом от ярко освещенных, переплетенных изящным узором дверей ресторанчика, отсветом фар промчавшегося мимо такси. Это могло быть выдумкой Джона, той самой загадочной черной кошкой в загадочной темной комнате.

*

Мэри была безупречна. Искренняя заинтересованность, естественное и вполне объяснимое любопытство, изучающий взгляд — именно такой, каким должен быть взгляд у женщины, впервые познакомившейся с человеком, чья удивительная судьба её потрясла. С лучшем другом любимого мужа.

И ни тени неприязни, ни намека на ревность. Если бы Джон лично не наблюдал безобразные истерики и злые слезы, не слышал тех ужасных, несправедливых слов, он ни за что бы не усомнился в подлинности её дружелюбия.

Что увидел в ней Шерлок, Джон так и не смог уловить — он был как Бог нейтрален ко всем, хотя, несмотря на тщательно скрываемые предпочтения, Джон сразу же понял, что Алекс Шерлоку понравился с первых минут общения.

Это и радовало, и огорчало одновременно. Радовало, потому что Джон относился к Алексу с большим уважением, огорчало, потому что с ним Шерлок общался чуть больше, чем с остальными, и намного больше, чем с Джоном.

С дамами он шутил, с Алексом он серьезничал, а с Джоном, если и перебрасывался парочкой слов, то исключительно вскользь, и это больше напоминало дуэль, чем общение с человеком, которого считаешь единственным другом.

«Что за гребаный поединок он со мною затеял?» — злился Джон, едва сдерживая желание ответить колкостью на очередной, хоть, на первый взгляд, и невинный выпад. Не Мэри, а именно Шерлок заставлял сейчас Джона напряженно замирать в ожидании провокационных слов или действий.

Мэри явно не ожидала ничего подобного. То, что она всё замечает и наслаждается этим странным противоборством, не вызывало сомнений, как бы весело она ни улыбалась, как бы ни смотрела на Шерлока полными восхищения глазами, а на Джона — глазами, полными нежности и тепла.

— Вы удивительный человек, Шерлок, — изумленно качала она головой. — Недаром бедный Джон так страдал, потеряв вас, и так счастлив теперь… — Она очень правдоподобно смутилась. — Простите, наверное, вам неприятно. Говорить об этом…

— Пустяки. — Шерлок пожал плечами. — Я тоже счастлив. Но, увы, страдания — не мой удел. Мне было не до того. Джон, я не сильно тебя обидел?

— Ты — меня? Боже, Шерлок, конечно же, нет! — У Джона от возмущения сводило челюсти — так хотелось заорать на него и уйти. — Неужели ты мог подумать, что я настолько наивен, чтобы ожидать от тебя каких-либо сильных эмоций? Слез, например…

Но Шерлок его уже не слушал, вновь переключив всё свое внимание на Мэри. — Джону исключительно повезло. Надеюсь, он понимает, какое сокровище вручила ему судьба?

Довольная улыбка, растерянность, милый смущенный взгляд. — Вы преувеличиваете мою роль в жизни Джона. Я просто его жена, любящая и верная.

— А он, я в этом нисколько не сомневаюсь, верный и любящий муж.

Джон понимал, что Шерлоку тяжело, но то, что большую часть этого груза он сейчас беззастенчиво перекладывал на него, злило ужасно. Что ни говори, ему, Джону, было в тысячу раз тяжелее: у него больше не было Бейкер-стрит. Ощущение глупости их затеи, ненужности этой встречи росло с каждой минутой параллельно возрастающей в душе горечи.

Алекс поглядывал недоуменно.

Шерлок живо интересовался хирургией и задавал Алексу массу вопросов о новшествах в этой области медицины, делясь впечатлениями от прочитанных им крупных трудов и небольших статей.

Джон злился ещё сильнее — его работой Шерлок никогда так искренне не интересовался, если конечно, речь не шла о сведениях, необходимых для очередного расследования.

Но в целом это был очень приятный вечер, который незаметно близился к завершению.

Прощались всё у тех же стеклянных дверей, и Джон на один короткий миг усомнился, состоялась ли их встреча вообще. Как будто, увидев друг друга и бестолково потоптавшись около ресторанчика, они сразу же разошлись по домам.

Машины терпеливо поджидали их у бордюра.

Для себя Шерлок такси не вызвал.

— Я с удовольствием прогуляюсь. Хороший вечер.

Холод, проникающий под одежду ветер и сырость, пронизывающая до костей…

Джон молча уселся в такси, не взглянув на него ни разу.

«Черт с тобой. Простудишься — дело твое».

Но не выдержал — оглянулся на удаляющуюся быстрым шагом фигуру.

*

Мэри сладко потянулась, освободившись, от платья. Лицо ничего не выражало, но нервно подрагивающие губы выдавали массу бушующих в ней эмоций, и Джон молил бога, чтобы она не вздумала начать разговор.

Но Мэри молчала.

А потом разделась догола и посмотрела призывно и дерзко…

Джон трахал жену на полу, подвывая от злого отчаяния. Остервенело вбивая это отчаяние в узкое, тугое влагалище, выплескивая его с мучительным удовольствием, он радовался, что, благодарение Небесам, не сможет её этим отчаянием оплодотворить.

Кончив, он сразу же встал, и, не сказав ни слова, надолго закрылся в душе.

*

Ночь Джон провел на старом разбитом диване, как в обморок провалившись в тяжелый, тревожный сон.