Не могу больше

— Да.

— Скажи, вы с Джоном любовники?

Горячо окатило щеки и шею, жгучие струйки неприятно зазмеились по коже. Шерлоку редко приходилось смущаться, а уж тем более — перед кем-либо оправдываться, но на этот раз глаза его малодушно забегали, и чашка в руке опасно накренилась.

— Осторожнее. Не стоит так нервничать.

— Я спокоен, черт побери.

— Вижу.

— С чего ты взял, что мы с Джоном любовники? И почему вдруг наши личные отношения заинтересовали тебя?

— Ответь на вопрос, Шерлок. Я не тот, перед кем ты мог бы юлить и выкручиваться. К тому же, это не имеет смысла — я всегда видел тебя насквозь. Да и Джон. Его скорбь по тебе была… ужасающей, и уже тогда я подумал, что мои давние подозрения относительно его истинных чувств…

— Не слишком ли много ты на себя берёшь? С каких это пор ты стал до такой степени прозорливым?

— Слышать это от тебя более чем удивительно. Тебе ли не знать о моей прозорливости, Шерлок? Именно благодаря ей я крупный политик, а не шеф-повар какого-нибудь престижного ресторана. Несмотря на свой несомненный кулинарный талант. Так как? Вы любовники?

Шерлок кинул на него быстрый и по-прежнему растерянный взгляд. — Господи, Майк, ты не находишь этот вопрос бестактным? Да попросту диким? Даже не знаю, как на него реагировать.

— Никак не реагируй, просто ответь.

— Черт… Да, мы любовники. В каком-то смысле. Мы любим друг друга. Доволен?

— Нет. Это самое удручающее, что я слышал за последние несколько лет.

— Но почему?

Майкрофт вздохнул. — А ты не догадываешься? Или снова лукавишь? Джон… Джон Ватсон напичкан условностями и высокой моралью. Он честен, прямодушен, открыт и, прости за банальность, умеет отвечать за тех, кого приручил. Он никогда не оставит жену, и скорее умрет, чем позволит себе пойти наперекор совести и убеждениям. Как бы сильно он тебя ни любил. Будет страдать, смотреть с обожанием, сохнуть, сходить с ума… Но не бросит её.

— Меня он тоже приручил, не забывай.

— О, да. Никак не могу постичь, как у него это получилось. Редкой породы экземпляр наш дорогой доктор.

— Джон не экземпляр.

— Да, конечно. Не придирайся к словам. Ты прекрасно понял меня и кипятишься сейчас лишь потому, что я абсолютно прав.

— Абсолютно? Даже про Бога нельзя такое сказать. Хорошо, допустим, ты прав. — Шерлок резко поднялся и, сердито ероша кудри, зашагал по гостиной. — Прав, черт бы тебя побрал. Я и сам знаю, что не уйдет и не бросит. Но к чему этот странный, утомительный и весьма неприятный для меня разговор? И без того больно. И… будь я проклят, страшно как никогда.

— Успокойся и сядь, — тихо попросил Майкрофт. — Сядь. Не так уж это и страшно, мой дорогой.

Шерлок вновь опустился в кресло, недовольно и сосредоточенно хмурясь. — Как сказать. Майк, надеюсь ты понимаешь, насколько неловко я себя чувствую, обсуждая интимную жизнь? Будто кожу содрали.

— Не со мной, Шерлок. И не в этот раз, — возразил старший, наклонившись вперед и ласково касаясь его колена. — Ну хорошо, — продолжил он уже более деловито, — чтобы сменить щекотливую тему, предлагаю от лирики перейти к конкретике. Что ты знаешь о Мэри Морстен? Какой информацией владеешь на данный момент?

— Практически никакой, — устало ответил Шерлок. — Поначалу я кое-что разузнал, но потом…

— Боже! — Майкрофт страдальчески закатил глаза. — Неужели примитивная ревность уничтожила в тебе аналитика? Как мог ты не узнать о жене Джона Ватсона всё?

— Причем тут ревность? Глупости. Чушь.

— Ревность. Самая настоящая. Ты ревновал, и это пересилило в тебе и прагматизм, и здоровое любопытство. Кстати, совершенно напрасно. И опрометчиво.

— Мэри серийный убийца? Пожиратель симпатичных докторов среднего возраста?

— Ирония неуместна, хотя мне нравится твоя способность всегда сохранять хотя бы малую толику душевного равновесия. Я не много знаю об этой леди. Почти ничего. Возможно тебе, как лицу заинтересованному, откроется гораздо больше информации.

— Брось, Майки, ты совсем не умеешь врать, и, в отличие от меня, знаешь о ней именно всё.

— А вот это значения не имеет. Важно лишь то, что узнаешь ты сам. — Майкрофт допил бренди и посмотрел пронзительно и серьезно. — Шерлок, прошу, отнесись ко всему с предельной ответственностью. И помоги ему. Помоги человеку, который до такой степени дорог тебе. И до такой степени близок. Помоги Джону. А заодно и себе самому. Естественно, если речь в самом деле идет о любви.

— Речь идет о любви. Первой и последней.

*

Джон позвонил ближе к полуночи и зачастил так, словно боялся, что проанализировав всё, всё взвесив и разложив по полочкам, Шерлок не захочет с ним разговаривать. Глупость, конечно. — Не спишь? Почему? Как дела? Как Майкрофт? Ваш обед удался? Ты собираешься спать или будешь до рассвета бродить по квартире, а потом, как обычно, отрубишься в кресле? Майкрофт вкусно тебя накормил? А камин? Надеюсь, ты его растопил? Почему молчишь?

По лицу расплывалась глупейшая из улыбок. Хотелось слушать его и слушать. Всю ночь напролет. Но Шерлок понимал, что на долгую беседу у Джона вряд ли найдется время: выпалит все вопросы и, не дослушав, пожелает спокойного сна. Поэтому ответы его были лаконичны и скуповаты. — Уже ложусь. Ждал лишь твоего звонка. В камине настоящий пожар. Майкрофт был идеален. У тебя всё в порядке?

Нихрена у меня не в порядке.

— Да. Дежурство вполне даже сносное, без обычных эксцессов и неожиданностей. Завтра забегу на пару часов…

… потому что уже без тебя умираю.

— Буду ждать. Джон.

— Что?

— Постарайся отдохнуть. Хотя бы немного.

— Если удастся. До встречи, Шерлок.

— До встречи. И… Джон.

— Что?

— Всё будет хорошо. Обещаю.

А спать я не собираюсь. Не до того. Шерлоку Холмсу предстоит самое важное в его жизни расследование.

*Джон имел в виду Похоронный марш Ф. Шопена

Комментарий к Глава 30 Принимая решение, слушай сердце

http://cs622719.vk.me/v622719940/24524/gq0xs8CDx-k.jpg

========== Глава 31 Срыв ==========

Джон истерит. И я вместе с ним. Не судите нас слишком строго. Глава большая, но делить её на две не было смысла. Кроме того, остались две последние. Если, конечно, меня, как всегда, не растащит)

***

Через три недели случился срыв.

Эти три недели Мэри и Джон прожили тихо, интеллигентно. Так, не досаждая друг другу и не предъявляя претензий, можно лежать в общей могиле.

*

Мэри просыпалась затемно и тотчас поднималась с постели. Ей, во времена короткого счастливого супружества любившей подремать и понежиться, неожиданно понравилось раннее пробуждение. Таинственная предрассветная синь обещала приятные мелочи: теплый душ, от которого, напитавшись ароматом и влагой, кожа перламутрово розовела; неспешная чашечка кофе; сдобные печенюшки, приготовленные с вечера и бережно завернутые в фольгу.

Мелочи, любой бессмыслице придающие смысл.

Застилая кровать, она старалась не думать, что провела в ней очередную одинокую ночь. Любовно украшала поверхность набивного мятного покрывала многочисленными подушечками, к которым пристрастилась в последнюю пару месяцев, приобретая их с одержимостью психопатки, и уговаривала свое сердце: Ничего-ничего. Терпимо. Думала, будет хуже.