Не тихий Тихий океан

Кроме того, на переданных в его подчинение вспомогательных крейсерах теперь было обеспечение скрытности перехода транспортных эшелонов на заключительном этапе. Взаимодействие их с конвоями должно было осуществляться в точном соответствии с разработанными ранее планами.

К тому времени в Рубецу и его окрестностях транспорты и их сопровождение уже второй день стояли в тревожной готовности. Только на «Рейне» продолжалась внеплановая погрузка. После инцидента, произошедшего на одном из бывших трофеев, приведшего к возгоранию амуниции в непосредственной близости от перевозимых им кокоров с восьмидюймовыми зарядами, большую часть флотского дополнительного боезапаса свезли с нескольких судов именно на него.

Мотивировалось это тем, что только на нем имелся хорошо сколоченный, надежный экипаж полноценного состава, в то время как почти на всех других мобилизованных пароходах наспех набранные, по соображениям секретности и безопасности, исключительно из русских недокомплектные команды.

Их сколачивали вокруг размазанных по всем экипажей, пришедших с флотом или с конвоями, вербуя даже бродяг и пьянчуг, в надежде, что в море кто отъестся на матросском пайке, а из кого-то вся дурь вместе с потом выйдет, когда отмашет пару вахт лопатой в кочегарке. Вышло не совсем так. Вынужденное алкогольное воздержание многим пошло на пользу, а у некоторых подхлестнуло пытливый ум. В итоге кое-кто, особо «продвинутый», попытался очищать технический спирт из сигнальных фонарей, ибо «воняет тот мерзко и с души воротит». Очистка производилась открытым пламенем, для чего пришлось заныкаться поглубже. И за этим «эстетом» недоглядели. Хорошо хоть потушить успели.

Немецкий орднунг подобную самодеятельность исключал. В сочетании с хорошей охраной это минимизировало вероятность потери столь ценного груза. Но для экипажа судна столь высокая честь обернулась затяжным авралом по выгрузке всего принятого на борт в заливе Ольги с последующей приемкой и размещением опасного груза. Закончили работы только глубокой ночью накануне.

С получением депеши замершие на водной глади в заливе «сундуки» оживились, выбросив сигнальные флаги и блеснув морзянкой фонарей. Брызнули от пристани лодки, развозя последних людей с берега по местам. В котлах начали поднимать пары, густо пачкая серое осеннее небо черным. И без того промозглый пасмурный день стал вообще мрачным.

После полудня первый конвой из двенадцати пароходов, загруженных пехотой, со всеми шестью эсминцами на буксире под эскортом броненосца «Бородино», броненосного крейсера «Адмирал Нахимов» и вспомогательного крейсера «Рион» величественно потянулся к выходу со своей временной стоянки. На берег высыпало все население поселка. Провожали молча. Крестили. Молились. А караван, взревев на прощание гудками и сиренами, медленно таял в сырой мгле.

Несмотря на неважную видимость, продвигались довольно резво. Здешние воды считались теперь достаточно хорошо изученными, так что шли без опаски, сверяясь по периодически открывавшимся слева мысам. Подводных препятствий на пути не было, и жирно дымившая колонна, растянувшаяся на три с лишним мили, благополучно форсировав пролив Екатерины, еще засветло ушла в океан. По прикидкам штурманов район первых встреч с патрульными судами должны были миновать ночью. Это на всякий случай, если вдруг какой-нибудь шельмец ускользнет от «Риона», побежавшего вперед для разведки и обеспечения скрытности.

Места ушедших на рейде тут же заняла следующая группа транспортов. С них свозили на берег плотников, только что закончивших основные работы по обустройству помещений для пехоты. Окончательно доделывать все предстояло уже самим. Обратными рейсами шлюпки тащили под высокие борта остатки недополученного снабжения. То, что смогли изыскать здесь взамен оставленного или уже потерянного. К сожалению, далеко не все. Даже с наступлением темноты это копошение не прекратилось, едва заметно пойдя на убыль только на исходе ночи.

Перед самым рассветом 5 ноября из залива начали вытягиваться пароходы с войсками, армейские и флотские транспорты снабжения, оба морских буксира и плавмастерская, составлявшие второй эшелон грандиозного конвоя. В этой группе собрались все трофеи из последней партии, совсем недавно переведенные под русский флаг, так что темнота удачно прикрыла от глаз немногих провожающих грязные разводы ржавчины, все еще остававшиеся кое-где на бортах и надстройках.

Их сопровождал эскорт из двух броненосцев береговой обороны и вспомогательного крейсера «Кубань». Вспомогач сразу рванул вперед, чтобы разогнать японские патрули, если те осмелились вернуться на позицию.

Чтобы не будоражить тех, кто уснул на берегу, получив короткую передышку после почти суток непрерывных погрузочных и прочих работ, они ушли тихо, уступив уже «нагретое» место гвардейцам. Их скороходы, поблескивая постоянно подновляемой краской, осторожно втянулись в гавань по утреннему туману. Тишину сразу разогнали паровые свистки катеров, рванувших к пристани, визг лебедок, что-то принимавших с подошедших сайпанов, и характерные звуки заканчивавшихся пирушек. Бравые господа офицеры наконец отправлялись на войну. Заждались! Истомились!

Их окончательное снаряжение продолжалось большую часть дня. По сути говоря, вся возня была только из-за госпиталя, на котором доделывали дополнительные медицинские помещения, да немца, перешедшего под русский флаг, где изобретали хоть какую-то систему естественной рефрижерации трюмов для избежания перегрева опасного груза.

Ближе к вечеру, как им и предписывалось, транспорты с гвардейскими полками, оставшиеся суда с боевым углем, госпитальная «Кострома» и пароход «Рейн», чьи внутренности теперь были заполнены запасными снарядами всех калибров, тоже двинулись в путь. Их, как самую ценную часть всего конвоя, сопровождали броненосцы «Орел», «Сисой Великий», «Наварин» и бронепалубный крейсер «Богатырь». Для дальней воздушной разведки имелся вспомогательный «Терек».

Оба первых конвоя благополучно вышли в океан, избежав каких-либо встреч и без происшествий миновав полосу довольно плотного тумана, встретившего их у пролива. К началу движения третьего каравана потянул приличный северный ветер, быстро очистивший не только небо, но и поверхность моря в районе островов. Хотели было развернуться, чтобы дождаться темноты и уже под ее покровом миновать узости. Но, получив доклад с высотных сигнальных постов на скатах потухших вулканов, что горизонт чист минимум на двадцать миль, продолжили движение.

В широком горле пролива Екатерины изрядно качало на длинной пологой волне. Местные говорили, что здесь всегда болтанка, так что ничем особенным это не являлось. Когда вышли из него и начали перестроение в походный ордер, совершенно неожиданно над «Наварином» в небо взвился ракетный сигнал: «Атакован подводной лодкой».

К слову говоря, курильский гарнизон с самого начала не исключал вероятности появления подлодок в этих местах. Как только стало известно о телеграфной линии между Хоккайдо и соседними островами, ожидали какой-нибудь каверзы. Достаточно протяженная и изрезанная береговая линия, в сочетании с освоенностью местности предыдущими хозяевами, которую, как оказалось, сильно недооценивали, наводила на мысль о возможном наличии секретных стоянок, пока еще не обнаруженных нами, на которых до сих пор мог скрываться кто угодно.

В том, что тревога не учебная, сомнений не было. Шедший в голове ордера характерный силуэт с одной большой мачтой и четырьмя трубами, расставленными в два ряда, приплюснутый в оконечностях, круто положив лево руля, покинул строй, открыв огонь всем правым бортом в воду недалеко от себя. При этом он все дальше катился к востоку, словно убегая от мины. Державшийся изначально чуть правее и позади него «Орел» под адмиральским флагом также накренился в крутой циркуляции, но уже в противоположную сторону, и тоже начал стрелять, явно видя цель «Наварина».