Не выпускайте чудовищ из шкафа
Шрифт:
– Барского бабы любят. А он любит деньги. Очень любит. И жить, ни в чем себе не отказывая. Костюмчики вон, на Земле шьет, под заказ. И ткани – не нашинское сукно. Рубашечки его батистовые. Запоночки. Откуда золотишко?
Ник-Ник руку сжал. И разжал.
– Их пятеро в бригаде было. А выжил только Барский… чудом вроде как.
– И в этом виноват? – не выдержала я.
– Да нет… там дело мутное. Фрицы, как отступали, мины ставили. В школах. В домах. Мосты там или госпитали, банки… да все, почитай. И из того городка польского они очень быстро уходили. Наступление же вовсю развернулось. Так вот… был
– Так, что сам едва не издох.
– Это да… только зачем он потом, уже после войны, возвращался туда? Приятелей проведать? Цветочки на могилку возложить? А сразу оттуда на Дальний рванул, хотя мог бы в столице остаться. Выбрать любую бабу из тех, что за ним вились. Он же ж смазливый, только свистни. Но нет, на Дальний полез. А знаешь почему? Да потому что ни ты, ни Медведь, ни остальные… мы не задаем ненужных вопросов.
Это да.
И… могло бы быть правдой?
Могло бы. Мародерство… скажем так, не приветствовалось. Да и если бы поймал кто на грабеже, могли бы и под трибунал отправить. Но это если бы поймали.
А так…
Война. Всякого хватало.
– Думаю, они тогда много хранилищ… разминировали. А списки, чего там было, не всегда имелись. Так что… была у Барского нычка. Но ни одна не вечная. А к жизни красивой он привык. Поэтому, если бы ваш княжич предложил правильную сумму, Барский пошел бы навстречу.
Ник-Ник замолчал.
А я…
Тошно. Я и думать о таком не хочу, но не получается. Барский… он не знал про тот дом. Про трупы. Про… зато мог решить, что мальчишку все одно выпустят. И если так, то какая разница, раньше или позже? Особенно если пару часов свободы могут принести ему выгоду.
Я помотала головой.
– Проверить легко, - сказала я спокойно.
– И как?
– Масло. Апельсиновое. На редкость цепкий запах. И если это Барский, то запах на нем останется.
Только нам еще на побережье. Пока светло.
Бекшеев вздохнул.
– Княжича объявим в розыск. Благо, повод имеется. К Барскому можно по дороге? Проверить?
Я кивнула. И Бекшеев продолжил.
– Ты останешься здесь. Протоколы вчерашние оформи нормально. И отправь кого… кто тут еще остался?
– Тихоня? Молчун к вечеру вернуться должен, обратным паромом. Может…
– На паром княжич не сунется. Должен сообразить, что там его в первую очередь ждать будут. Есть… альтернативные варианты?
И на меня смотрит. А я что?
– Есть, - говорю. – Как ни быть? Тут же рыбаки. И у каждого, считай, лодка. А до земли недалече. Так что, если денег нормально даст, доставят в лучшем виде.
В человеческую сознательность я не слишком верила.
– Хорошо… в таком случае, нужно связаться с Лезинском. Ориентировку дать.
Бекшеев все же подошел к лестнице.
– Оставайся, - предложила я. – Ты этим вот и займешься. А я… попробую поискать место.
– Тогда его возьми. Не ходи одна.
Забота?
Скорее разумная предосторожность.
– А протоколы? – влез Ник-Ник. Он терпеть не мог писанину.
– Вернешься и оформишь.
Глава 18. Король мечей
Глава 18. Король мечей
«Если вам необходимо заготовить большое количество хрена, рекомендуем использовать маску для подводного плавания. Маска предохранит глаза, загубник обеспечит герметичность, а трубка позволит дышать чистым, без запаха хрена, воздухом»
«Советы по домоводству»
Оставаться в участке Бекшееву совершенно не хотелось. Он должен был бы…
В том и дело, что он должен был связаться с Одинцовым, выяснить, что там с домом. И с князем. И рассказать, что сам – идиот. Покаяться. Хотя на хрен оно кому там это покаяние сдалось. Скорее уж нужно будет решить, как искать княжича.
Если он…
Нет, наверняка причастен. И помолчи Бекшеев тогда, мальчишка бы сидел спокойно, уверенный, что утром папенька найдет нужных людей и его отпустят.
Но Бекшеев заговорил.
И княжич понял, что еще немного и бежать станет поздно. Вот и… подкупил? Наверняка. Только кого? Барский… мало информации.
Опять мало.
– Сначала давай к этому… Барскому, - он сумел-таки подняться по лестнице, и нога почти не ныла. – Вдвоем.
Потому как докладывать о неудаче – еще то удовольствие.
– Никонов, потом вернешься. Протоколы.
– Куда я денусь.
А ведь утром в участке был только он. Сонный. Растрепанный. И дремлющий прямо за столом. Он и при виде Бекшеева только зевнул и на другой бок голову повернул.
Мог ли?
Почему нет.
Во сколько он явился? Сменил Барина. А сам… сам спустился и открыл дверь? Её определенно открыли ключом, но дело-то в том, что ключи лежат в ящике стола. И взять их может любой.
Нет.
Если бы он, тогда маслом бы пахло. И Зима ощутила бы этот запах. Да и не только она. Запах и вправду резкий, едкий. И сейчас он осел на одежде самого Бекшеева. Но этот – слабая тень. А от Ник-Ника апельсинами почти не пахло.
Выпустил? Вернулся домой? Помылся? Можно ли запах смыть? Полностью – точно нет. А вот смыть, а потом опрыскаться туалетной водой?
– Что? – Ник-Ник повернулся к Зиме. – Скажи ему, что я ею всегда пользуюсь!
– Всегда, - Зима опять чихнула. – И всегда без меры. Выливает полгаллона за раз!
– Просто вода хорошая. «Роковой брюнет». Может, слышали?
– Нет, - вынужден был признать Бекшеев. Была ли хорошей эта туалетная вода, ему судить сложно. Но вот что слабый аромат апельсинового масла она перекрывала напрочь, это да.
– Зря. Я по случаю взял.
– Ящик, - наябедничала Зима.
– Так… за треть цены… - он осекся. – Вот вам крест, что не я… Барский это. Всегда скотиной был.
Телефон имелся и в участке. Правда этот – в потемневшем от времени, потрескавшемся корпусе. И трещины ощущались под пальцами. А в трубке что-то пощелкивало и шелестело.
Но с нужным номером соединили сразу.
И Одинцов, что характерно, на месте оказался.
Выслушал спокойно. Молчал… долго молчал.
– Плохо, конечно. Но кто ж знал.
Слабое оправдание. И главное, чем дальше, тем более виноватым себя Бекшеев ощущает. Что стоило вчера промолчать? Или вот вовсе остаться в участке. Останься он, небось, никто бы не рискнул выпустить заключенного.