Нечто прекрасное

«Нет» было таким маленьким словечком, пока не повлияло на меня. Оно повлияло на нас. Но я слишком сильно любил ее, чтобы задевать эту тему. Я слишком боялся, что она скажет что –то, чего я не хотел слышать.

Потом, были крошечные клочки надежды – когда она говорила о будущем и о важных вещах, например о жизни в одной квартире. Но даже когда мы распаковали коробки, я думал, не согласилась ли она снять квартиру только потому, что была слишком упряма, чтобы признать правоту её родителей, говоривших , что мы еще не готовы.

Тем не менее, страх правды удерживал меня от предложения. Я слишком любил ее, чтобы так просто отпустить. Она бы боролась за возможность уйти так же, как я бы боролся за то, чтобы удержать ее. Я сомневался, чтоит ли даже задумываться о том, чтобы сделать предложение в третий раз, и я боялся, будет ли это первым мучительным днём из многих, которые я должен был научиться переживать без нее.

Но, если бы она сказала «да», это бы придало смысл всему этому страху предложения.

– Малыш? – позвала Америка. Входная дверь закрылась вслед за ее словами.

– В спальне, – ответил я.

Она открыла двери и включила свет.

– Почему ты сидишь в темноте?

– Только что закончил разговор с Дженис. Она была не особо рада тому, что я так поздно её предупредил, но она дала мне выходной в пятницу.

– Отлично , – сказала она, бросая своё полотенце. – Я пойду в душ. Хочешь присоединиться? Или ты пойдешь в тренажерный зал?

– Я могу сходить утром, – сказал я, с трудом поднимаясь на ноги.

Америка потянула за завязку, когда шла, и верх от ее бикини упал на пол. Через несколько шагов она остановилась, чтобы стряхнуть трусики с бедер и позволить им упасть. Я следовал за ней, собирая ее вещи на ходу. Она зашла за занавеску, повернула ручку и нахмурилась, смотря, как я кидал ее вещи в корзину.

– Серьезно? Ты убираешь за мной?

Я пожал плечами.

– Это просто привычка, Мерик. Это неосознанно. Не могу ничего с собой поделать.

– Как ты жил с Трэвисом ? – спросила она.

Мысли о Трэвисе сразу заставили исчезнуть начавшееся возбуждение.

– Работы было много.

– Жить со мной – это тоже много работы?

– Ты не настолько плоха. Это лучше. Поверь.

Она откинула занавеску и потянула мое полотенце, пока заправленная часть не освободилась.

Пушистый хлопок оказался на полу, и Америка вслед за ним.

Одной рукой я сжал край пластика, окружавший раковину, а другой я нежно зарылся пальцами в ее все еще мокрые волосы. Ее рот был прекрасен. Одной рукой она обхватила меня за талию, и сосущими и покусывающими движениями она дразнила и сосала меня, пока я не начал беспокоиться, что выдерну весь пластик из шкафа.

Вскоре я начал достигать пика, но она не уступала, и ее ротик работал на мне, пока я не кончил. Я поставил ее на ноги, затем отдернул занавеску, толкая ее назад и разворачивая. Держа одну ладонь у нее между ног, а другой сжимая гладкую кожу ее бедра, я поцеловал ее плечо, глубоко проникая внутрь нее. Звук, который она издала, был достаточным, чтобы я кончил во второй раз, но я ждал ее.

Пальцами я рисовал круги на ее мягкой коже, улыбаясь, когда она начала извиваться под моей рукой, шепотом прося большего. Когда я входил в нее, мучительно медленно, она продолжала хныкать и стонать.

Вода каскадом лилась по ее спине, сбрасывая ее волосы то в одну сторону, то в другую, а я проводил ладонью по ее бронзовой коже, наслаждаясь каждым дюймом и надеясь, что она запомнит, как хорошо нам было вместе, когда придет время принимать решение.

Звук ее криков стал выше, это было то очаровательное повизгивание, которое она издавала, когда достигала оргазма. Не в силах остановиться, я вбивался в нее, снова и снова, пока опять не кончил, задыхаясь, хотя мы и двадцати минут там не пробыли.

Америка повернулась, чтобы посмотреть на меня, и на ней не было ничего, кроме соблазнительной ухмылки. Она встала, оттолкнувшись от меня, – и это было худшее чувство на свете, – а потом обернула руки вокруг моей шеи, пока вода лилась нам на головы.

– Я люблю тебя, – прошептала она.

Я собрал ее волосы ладонями с обеих сторон, скользя языком в ее рот. Я надеялся, что этого было достаточно.

Глава 5

Америка

Шепли бросил мой последний чемодан на заднее сидение Чарджера , пыхтя, стараясь его уместить. Совершив этот подвиг, он поднял свой рюкзак с бетона и бросил позади своего сидения. Я чмокнула его в щеку, и он кивнул, поднимая внутреннюю сторону воротника футболки, чтобы вытереть со лба пот. Рассвет еще даже не наступил, а было уже жарко.

Эбби скрестила руки на груди.

– Все готово?

– Это все вещи, – сказала я.

– Слава богу, – сказал Шепли.

– Баба, – поддразнил Трэвис, ударяя своего кузена в бок.

Шепли подпрыгнул и затем шутливо ударил его в ответ.

– Только потому что я уже пару лет тебя не бил, не значит, что это больше не случится.

– Пару лет? Когда ты его ударил? – спросила я.

Трэвис дотронулся до своей челюсти.

– Довольно давно. В ту ночь, когда ты с ним рассталась. Ночь, когда… – он посмотрел на Эбби, уже жалея о том, что собирался сказать, – я привел Меган в квартиру.

Я посмотрела на Шепли, сомневаясь.

– Ты врезал Трэвису.

– Как только ты ушла, – признался Шепли. – Я думал, ты знаешь.

Я покачала головой и затем посмотрела на Трэвиса.

– Было больно?

– Иногда мне кажется, что я все еще это чувствую, – сказал Трэвис. – У Шепли тяжелый удар.

– Хорошо, – сказала я, чувствуя легкое возбуждение от того, что Шепли кому –то врезал. Мой Мэддокс не дрался, как его братья, но было приятно знать, что он мог отстоять свою позицию, когда нужно.

Шепли посмотрел на свои часы.

– Нам пора выдвигаться. Хочу опередить надвигающийся шторм. В Уичито на весь вечер введено предупреждение о торнадо.

– Ты уверена, что не можешь подождать? – спросила Эбби.

Я пожала плечами.

– Шепли уже взял выходной.

– Я рад, что вы берете Чарджер , – сказал Трэвис. – Хуже, чем ехать в дождь, может быть только где –нибудь застрять в такую погоду.

Шепли поцеловал мой висок и открыл водительскую дверь.

– Поехали, детка.

Я обняла Эбби.

– Позвоню тебе, как только доберемся. Где –то после обеда. В пол третьего или в три.

– Хорошей вам дороги, – сказала она, крепко обнимая меня.

Когда я пристегнула ремень, а Шепли выехал с места парковки, Трэвис притворился, что пинает дверь Шепли.

– Пока, придурок.

– Мне нравится, как вы ребята выражаете привязанность. Это так мило, в грустном смысле.

– Думаешь, я не могу выразить привязанность?

Я изогнула бровь.

Шепли припарковался, выпрыгнул из машины и побежал к Трэвису , обвивая его обеими руками и ногами. Выражение лица Трэвиса не изменилось, он держал его словно малыша –переростка. Шепли обнял Трэвиса , поцеловал его – в губы – и затем отпустил, направившись к Чарджеру , вытянув руки по швам.