Нечто в воде

Комната у Холли маленькая. Подростковая. Простая. Фил медленно обводит ее камерой. Журнальные постеры на стенах. Модели с роковыми взглядами сжимают флаконы духов. Сексуальность. Деньги. Блеск. Дохлые мухи на подоконнике. Наивный взгляд Гарри Стайлса. Плакаты с Канье Уэстом и «Ву-Танг Кланом». Претенциозность. Опасность. Отголоски пасмурного Кройдона, дизайн дотюремного периода – лица на плакатах выгорели, почти пять лет глядя в пустую комнату.

Я ищу другое, Фил тоже. Даже не одобряя моих методов, он думает о том же, что и я: есть ли в комнате что-нибудь религиозное? Хоть какая-то мелочь? Я высматриваю такие детали, но не нахожу. Стопка книг у кровати. Книга о моде авторства Виктории Бекхэм, зачитанный «Кот Гарфилд», «Сила Настоящего», «Маленькая книжечка спокойствия». Последнюю я меньше всего ожидала увидеть в библиотеке Холли. Хотя почему нет? Проблеск самопознания? Или подарок желающей добра матери? Не важно. Похоже, этих книг о самопомощи она даже не открывала. Я ее не осуждаю: тоже их не читала. И вообще, происходящее не связано с книгами: я не вижу здесь ни одного учебника по терроризму.

Я вдруг понимаю: ничего мы здесь не найдем. Холли жила в комнате в восемнадцать лет. Здесь остались лишь воспоминания о прошлом. Сейчас ей двадцать три. Она выросла и изменилась. Пять лет в тюрьме меняют человека. Кто знает, что произошло с ней за это время?

Например, моя жизнь изменилась за каких-то девять дней. Я стала воровкой и лгуньей. И одному богу известно, кем стану через пять лет. Надеюсь, не заключенной.

Звонок в дверь. Мы с Филом смотрим на Мишель. Она кивает и выходит в коридор – впустить Энди. Фил опускает камеру.

– Ты что-нибудь заметила? – взволнованно шепчет он.

Для него фильм внезапно стал очень интересным. Он уже чует награды в будущем.

– Нет. Мы здесь ничего не найдем, Фил. Она вернулась всего на неделю. Искать надо в других местах. В соцсетях. Холли не идиотка – по крайней мере, теперь; если что-то здесь и есть, найти будет непросто.

Я вновь оглядываю комнату и убеждаюсь, что в ней нет никаких зацепок. Выйдя в коридор, мы замечаем у входной двери Мишель, которая негромко беседует с коренастым мужчиной. Энди. Он ниже ростом, чем я представляла, но симпатичный. Энди с непринужденной улыбкой поворачивается к нам: наверное, потому и получил свою работу, что умеет нравиться людям. Мишель права, он вызывает доверие. На вид чуть за пятьдесят, полностью сохранившаяся шевелюра, почти неуловимый аромат дорогого мыла. С ним надо быть предельно осторожной. Он, похоже, очень хорош в своем деле: с Мишель играет, как опытный профи. Рискну предположить, что Энди – победитель по жизни. Для него, наверное, все пути усыпаны розами. Ну что ж, Энди. Давай начнем. Я не хочу в тюрьму. Я не проиграю эту битву. Глажу рукой живот под пальто. «Все хорошо, малыш. Мамочка о тебе позаботится».

Я делаю серьезное лицо, а он шагает к нам, улыбаясь.

– Эрин, Фил, я старший инспектор Фостер. Зовите меня Энди. Рад с вами познакомиться и спасибо, что дождались.

Он крепко пожимает наши руки. Мы проходим в гостиную, оставив камеру в коридоре. Судя по всему, съемки закончены.

Фил, Мишель и я садимся на диван, а старший инспектор Фостер устраивается лицом к нам на низком кожаном пуфе по другую сторону кофейного столика.

– Итак, не знаю, что вам рассказала Мишель, но после освобождения Холли находилась на испытательном сроке. Уйдя из дома, она нарушила условия. Тем более что покинула страну, – спокойно заявляет он.

Ничего себе! Хуже, чем я думала. Не подозревала, что все зайдет так далеко. Холли сбежала из страны?

– Это первое, – продолжает Энди. – Впрочем, нарушение испытательного срока не самое страшное. Сейчас нас беспокоит куда более серьезная проблема – возможно, Холли прямо сейчас направляется в Сирию в компании Ашара Фарука. Судя по всему, таков их план. Четырнадцать часов назад в аэропорту Станстед она села в самолет до Стамбула. У нас есть запись с камер видеонаблюдения, на которой они выходят из аэропорта в Стамбуле и садятся в автобус. Мы крайне обеспокоены. Такие дела.

Сирия. Это не шуточки. А самое страшное заключается в том, что происходящее – мечта любого кинодокументалиста. События меняют запланированную структуру повествования. Королевский подарок для киношника.

Я почему-то не радуюсь. Я понимаю, что можно сделать из этой истории, но чувствую только ужас. Меня захлестывает огромная волна ужаса. Все это по-настоящему. Холли вляпалась в жуткие неприятности и спровоцировала полноценное расследование, в которое вовлечена и я. Мы все. А у меня на чердаке спрятан пакет с бриллиантами, и если полиция решит обыскать наш дом, это будет выглядеть весьма компрометирующе.

Каждой клеточкой своего тела я желаю, чтобы Холли вбежала в комнату, вот прямо сию минуту, злая и недовольная, и наорала на нас.

– Наша работа проста, – продолжает старший инспектор Фостер. – Вначале нужно выяснить, где Холли, убедиться, что она в безопасности, и по возможности вернуть ее домой. Затем выяснить, с кем девушка связалась, как смогла присоединиться к радикалам, находясь в тюрьме, и как ей удалось покинуть Соединенное Королевство. Вот что нас сейчас интересует.

Ну и чем мы можем ему помочь?

– Буду откровенен: что касается самой Холли, то до нынешнего момента она не сделала ничего плохого. Нарушение условий испытательного срока – весьма незначительный проступок по сравнению с другими вещами, которые сейчас поставлены на карту. Мы не собираемся наказывать Холли за побег. Куда важнее доставить ее домой и поговорить о том, что происходит. Как ей удалось получить документы, с кем она связана. Мы пытаемся помочь ей и другим людям, попавшим в аналогичную ситуацию. Поверьте мне на слово: они не понимают, куда попали. Эти люди ищут таких, как Холли, обещают золотые горы, а когда девушки добираются до цели, оказывается слишком поздно: они в ловушке. Холли довольно скоро это поймет, если уже не поняла. Им плевать на людей, это их трофеи. Расходный материал.

Энди внимательно смотрит на Мишель.

– Именно поэтому мы должны вернуть ее домой, и как можно скорее.

Мишель заметно бледнеет. Рука женщины тянется к карману; она забыла, что оставила сигареты на кухонном столе, и отчего-то при мысли об этом мне становится невероятно грустно.

– Теперь с вами, Эрин…

Старший инспектор сверлит меня взглядом.

– Мы не знали, что вы должны снимать Холли сегодня утром. Как я понимаю, она не сказала об этом матери. Нам сообщили из тюрьмы Холлоуэй о вашем интервью с Холли. Ясно, что его пока никто не видел, но мы бы очень хотели с ним ознакомиться. Думаю, у вас может оказаться единственная недавняя запись с Холли. Не считая камер видеонаблюдения, от которых мало проку. Увидеть ваши записи горим желанием не только мы. Они ведь у вас?

– Да, – киваю я. – Только это рабочий материал. На данный момент ничего не отредактировано. Я даже сама его не пересматривала, так что не могу сказать, есть ли там что-то интересное с вашей точки зрения…

– Нестрашно, – прерывает меня он и протягивает визитную карточку. – Старший инспектор Эндрю Фостер. Номер телефона и электронная почта. Пришлите мне все, что есть, и как можно скорее.

– Конечно.

Я беру визитку и демонстративно кладу в карман. Полицейские меня всегда нервировали. Я чувствую, как он всматривается в мое лицо, ищет, в чем меня обвинить. Напускаю на себя беззаботный вид.

Энди оборачивается к Филу:

– Вы на интервью в Холлоуэе не присутствовали, верно? Вы никогда лично не встречали Холли?

– Нет, никогда ее не видел. Завтра я встречаюсь с Алексой, – совершенно спокойно отвечает Фил.

Ему-то хорошо, он знать не знает об авиакатастрофе, двойном убийстве, краже, мошенничестве и контрабанде. По-моему, худшее, что сделал Фил в своей жизни, – это выкурил пару косячков. Или загрузил что-нибудь нелегально из интернета.

Взгляд старшего инспектора возвращается ко мне.