Непотерянный рай

— Как, вы из Польши? Весьма приятная неожиданность. И вы тоже полька, если я правильно расслышал, мисс Эва?

Она кивнула.

— Чудесно. Как хорошо, что я могу завязать такое знакомство. У нашей фирмы мало контактов с польской музыкой.

Он бросил несколько похвальных слов о польской серьезной музыке, назвал фамилии современных польских композиторов. Когда же узнал, что Анджей не композитор, а художник, принялся расхваливать польский плакат, о котором тоже кое-что слышал.

Разговор постоянно прерывался. Его заглушал оркестр и все нарастающий шум танцующих пар, уже захвативших половину зала.

В присутствии Джордана от Альберти ускользала возможность разговаривать один на один с Эвой. Он пробовал вернуть внимание к себе и, перекрикивая громкие бубны и такты самбо, произносил все новые тосты.

— Синьор Джордан! Я поднимаю тост в честь польской музыки, польских гостей в Канне. Ваше здоровье!

— Ваше здоровье. Skoal, мистер Альберти. Прошу прощения, — Джордан обратился к Эве, — а как по-польски будет skoal?

— За здоровье.

— За здо?.. За здоровье! — Он поднял бокал в сторону Эвы. На его лице появилась мальчишеская улыбка. — За здоровье, good, мисс Эва?

— Very good, — ответила она.

Эва почувствовала, что ее голос задрожал, стал каким-то чужим. Она видела перед собой высокую фигуру Джордана, чувствовала его дыхание, его пристальный взгляд, и от ее недавней уверенности не осталось и следа. Сейчас самым сокровенным ее желанием было исчезнуть, она была уверена, что через минуту покраснеет и пойдет пятнами, словно впервые попавшая в свет девчонка из провинции. Рождающееся беспокойство подсказывало ей: «Возьми Анджея под руку и уйди отсюда».

Она подвинулась ближе к Анджею, но не успела и слова сказать, как к ней обратился Джордан:

— Мисс Эва, могу ли я пригласить вас на танец? Я хотел бы хоть раз в жизни потанцевать с полькой. О’кэй, господа?

— О’кэй! — отозвались Якуб и Альберти, а Эва буркнула что-то по-польски или по-английски: это могло быть и «please», и «пожалуйста» — и подала руку Джордану.

Анджей позволительно наклонил голову. А когда ставил недопитый бокал, красное вино качнулось и едва не пролилось на скатерть. Но он овладел собой и твердо поставил бокал на стол.

XXIV

Начали разносить кофе. Ароматный запах горячего, по-бразильски приготовленного кофе поднимался над тележками, в которых его подавали, и захватил всю территорию, легко поглотив запахи мяса, приправ, фруктов.

— Берем кофе, — призывал Альберти. — Бразильцы варят прекрасный кофе, намного крепче нашего итальянского эспрессо.

— Итальянский кофе-капуцино восхитителен! — встрял Якуб.

— А почему вы не возьмете коньяк или кофе? — обратился Альберти к Анджею, вырывая его из задумчивости.

— Простите, конечно, беру, беру.

— Вот так, — размахивал Альберти пухлыми ручка-Ми, — Джордан похитил у нас синьору, поэтому мы должны довольствоваться кофе и коньяком. Но шутки в сторону. Джордан очень солидный, предприимчивый менеджер. Он представляет концерн, который выпускает легкую и серьезную музыку, кассеты и диски, располагает собственными эстрадными ансамблями. Фирма влияет на музыкальные программы телевидения и радио, причем оживленную деятельность проводит как центральная контора в Лондоне, так и филиал в Париже. Это объясняется тем, что Джордан по происхождению француз, поэтому французский филиал — под его личным наблюдением. Фирма разрастается. Я сам заключил с ними несколько взаимовыгодных сделок на субиздания.

— Субиздания? Я что-то слышал, хотя и не очень понимаю, — обратился Анджей к Якубу только затем, Чтобы о чем-то говорить, потому что музыкальные сделки Альберти в эту минуту его меньше всего интересовали.

— Музыкальные фирмы покупают права у автора, а потом взаимно обмениваются ими, получая от этого соответствующий процент. Международные торги по экспорту музыки, на чем можно тоже сколотить миллионы.

Анджей не слушал.

Итальянец продолжал хвалить Джордана. Якуб с жаром поддакивал и потягивал коньяк, запивая бразильским кофе.

— Хорошо, что мы познакомились с этим англичанином или французом, черт его знает, а может, и американцем, — говорил он Анджею. — Это стало возможным благодаря Альберти и, совершенно ясно, твоей очаровательной Эве. Она ему понравилась. Да, она очень хороша. Посмотри, какая она элегантная и прелестная. Непринужденность делает ее еще привлекательнее. А как танцует! Наклон шеи, спокойное движение плеч, изящество в каждом движении. Вон она, — кивком головы Якуб показывал в другой конец огромного зала.

— Там такая толчея, что трудно кого-нибудь заметить. Да мне и неудобно следить, как они танцуют.

— Ты злишься? Тебе не нравится этот англичанин?

— С чего ты взял?

— Видно. Ты смотрел на него как-то исподлобья. Ревнуешь?

— Успокойся, ты просто плохо меня знаешь.

Он постарался не касаться в разговоре Джордана. Восторги по поводу англичанина и его фирмы не пробуждали в нем особого интереса. Но на душе было неспокойно.

Недавний разговор Эвы с Альберти, сластолюбивое, «клеющее» поведение итальянца вызывало у Анджея лишь ироническую усмешку. А вот сейчас все наоборот. Стоило взглянуть на элегантного Джордана — и он сразу почувствовал, что это возможный соперник.

Смех Эвы при разговоре с Альберти не вызывал тревоги у Анджея, а вот ее напряженное и встревоженное лицо, когда Джордан пригласил танцевать, дало ему повод для размышлений. Приглашение на танец было для нее неожиданностью, может, поэтому она сразу согласилась.

«Могла бы шепотом объяснить мне. Не понимаю ничего. И опять допускаю ту же ошибку, веду себя глупо, все время забываю, что нынешняя молодежь поступает всегда по-своему, а я смотрю на современный мир, как тогда, в годы моего «потерянного рая». Он любил это определение, не понимая, что старит себя, отдаляя свою молодость, превращая ее в мифы и легенды.

Его раздражали пошлые словечки Якуба о том, как очаровательна Эва. Старый циник перечислял ее достоинства, как стати лошади! Анджею вспомнилось, как в Янове Подлесском, где он был как-то на пленэре, один из управляющих тамошнего конного завода, этакий Якуб Куня от коневодства, учил его оценивать лошадь: как ходит, как ставит ногу, достаточно ли длинная шея, сколько изящества при сгибании путовой кости, как трясет гривой, взмахивает хвостом и так далее…

«Якуб красивое женское лицо рассматривает как пригласительный билет в постель. Любит он поволочиться и за юными девицами, и чужими женами. Интересно, чего это я взъелся на Якуба, при чем он здесь?» — Анджей глотнул коньяк.