Непознанный мир (цикл повестей)

Он умолк. Прощание получилось долгим. Ещё какое-то время все трое глядели друг другу в глаза и никак не могли оторвать взгляда. Наконец Мастер произнёс:

– Ты необыкновенный человек, Уоллфрид. Мы гордимся тобой. И никогда тебя не забудем, если нам не суждено будет больше встретиться.

Они помолчали.

– Ну что ж, – со вздохом сказал Уоллфрид. – Пора лететь. – Он с лёгкостью запрыгнул в седло и, взяв поводья, неуверенно произнёс: – А… Смерк сможет вернуться назад к вам? Ведь уже сумерки…

– Конечно, не беспокойся за него, Уоллфрид, – ответил ему Мастер. – Смерк вернётся. Только набери высоту побольше, чтобы с земли тебя не заметили.

– Прощай, Уоллфрид… Нет, до скорой встречи, – запричитал Квин. – Мы будем помнить о тебе всегда, нет… каждую минуту, ведь такого верного и преданного друга…

Его речь неожиданно прервал громкий рокот, нарастающий с каждой секундой. Мастер, уже готовый рассмеяться столь забавному выражению лица Квина, с которым он говорил эти слова, встревоженно поднял вверх голову, а в следующий момент рванулся к Смерку. Этот рокот всем троим был более чем знаком.

– Нет, только не это! – в отчаянии завопил Квин.

Небеса покрылись чёрными тенями от громадных летучих механизмов лорда Лайтенвуда. Но на этот раз их было несоизмеримо больше. Не шесть, не двадцать, а… сотня! И каждая из этих машин была начинена отборным порохом, заряженным в специальные сосуды внутри каждого из механических драконов. Кроме того, в каждой такой машине сидело по пять лучников и копьеметателей с уже знакомыми читателю огненными копьями, заряженными в пасти драконов.

– Скорее, в седло! – крикнул Мастер. – Нужно улетать отсюда!

Но было уже поздно: Смерк был слишком приметен, и крылатые механизмы пошли на снижение. Мастеру и остальным оставалось только обречённо смотреть на то, как механические драконы с чудовищным шумом снижаются над ними, и уже первые из них с грохотом приземлились совсем неподалёку. В два счёта они, беспомощные, оказались окружены со всех сторон.

Смерк бешено взревел, и тут же был пригвождён к земле огромной стальной сетью, выпущенной из брюха одной из машин.

Друзей прижало к седлу дракона, однако сеть, рассчитанная на крупную цель, была соответственно в крупную клетку, и им удалось выбраться. Но первые солдаты, с ног до головы закованные в доспехи и с рогами на шлемах, уже бежали к ним, и в два счёта сбросили всех троих копьями со спины дракона.

– СМЕРК!!! – что есть силы закричал Мастер, когда сильные руки в стальных перчатках связывали его и товарищей толстыми верёвками, до боли затягивая узлы.

Их повалили на землю, и сопротивляться было уже бесполезно. Им завязали рты, полностью обездвижив. Смерк бился и ревел, пригвождённый к земле: края сети острыми кольями прочно засели в песке, и, видимо, намертво. По всему было видно, что эта сеть создавалась специально для поимки дракона.

Механические драконы заполнили собою всю местность, придавив своей тяжестью высокую траву. Из них один за другим выскакивали воины Лайтенвуда и обступали беспомощного теперь Смерка, который пытался спалить сеть огнём, но, конечно же, безрезультатно.

Видя, что дракон обессилел и уже почти не сопротивляется, слабыми толчками спины пытаясь освободиться, солдаты стали тыкать его копьями и взбираться по сети на его спину, шею и даже голову. Смерк из последних сил истерически завизжал.

Мастер рванулся и замычал, силясь плечами разорвать верёвки. Ему было страшно, но не за себя, а за Смерка и товарищей, но он ничем не мог им помочь. Они совершенно беспомощны и жалки, и в своей погоне за мечтой, сопряжённой с риском, получили этот риск сполна, совсем позабыв про то, что кто-то сильнее их всех вместе взятых. Мастер отказывался верить в это и из последних сил сопротивлялся стянувшим его тело верёвкам, пока его не встряхнули и не поставили на колени вместе с Уоллфридом и Квином. И тогда он услышал за своей спиною голос, который он уже слышал недавно, уходя на Смерке от смертельной погони. Этот голос был теперь и ближе, и реальнее. И голос этот окончательно отнял у Мастера всякую надежду на то, что они когда-нибудь ещё увидят восход солнца.

– Браво, отступнички! Вы прославили Англию на весь мир! Но эту Англию вы больше не увидите, – впрочем, как и она вас, ха-ха-ха-ха-а!

Говоривший эти слова обошёл пленников кругом, и Мастер с трепетом ужаса увидел того, кто стоял сейчас перед ними.

А перед ними, поигрывая тростью из чёрного дерева, зажатую в длинных и тонких пальцах, и широко ухмыляясь во весь рот, стоял лорд Лайтенвуд.

====== Глава 8. Месть Фреммора ======

Уинстон открыл глаза.

Бездонное синее небо раскинулось над его головой, а где-то неподалёку раздавалось тонкое лошадиное ржание.

Попытавшись пошевелиться, Уинстон застонал: он почувствовал сильное жжение в груди. По-видимому, оно и заставило его, перед тем как потерять сознание, подумать, что он пронзён пылающим копьём. Но он жив, а значит, эта боль совсем иного рода.

«Джеймс!» – пронеслось у него в голове вместе с мыслью о копье.

Он там, в лесу, может быть, ранен, но наверняка жив. И он ещё так молод, чтобы умереть…

Уинстон привстал на корточки, упираясь руками в землю и превозмогая жгучую боль в груди.

– Моё сердце… – простонал Уинстон, держась за грудь. – Горит… – добавил он. Расстегнув ворот и пуговицы своей ливреи, старик вдруг с ужасом обнаружил, что его клеймо Верности раскалено докрасна, а вместо царственного льва на задних лапах стоит, играя чешуёй, крылатый золотой дракон!

– О Великий Фреммор, – пробормотал лакей, зажав в кулаке свой нагрудный медальон. – Что же всё это значит?

Он не пытался связаться со своим покровителем, – он спрашивал скорее сам себя, нежели Фреммора. И, спрятав медальон, почувствовал, что боль и жжение почти совсем утихли.

Уинстон поднялся, но от слабости почти тут же осел на землю. Поглядев поверх травы, он увидел неподалёку одиноко стоявшую Молнию. Коротким свистом подозвав её к себе, старик вскарабкался в седло и, подняв голову, огляделся.

Он пролежал без сознания всего несколько минут – это Уинстон определил по положению солнца на небе. Значит, есть ещё шанс, что Джеймс жив.

Уинстон не желал верить в противоположное и проклинал себя за то, что решился на столь отчаянный шаг в попытке разыскать Уоллфрида. Он, только он один виновен в том, что Джеймс, возможно, погиб, и погиб из-за него. Ведь это он потащил конюха за собою, приманив и заинтриговав драконом и связанным с ним Уоллфридом, не поразмыслив, сколь опасным может оказаться их путешествие.

Придя в себя уже окончательно, старый слуга принял решение отправиться на поиски Джеймса.

Обратив свой взор в сторону леса, Уинстон увидел, что пожар затих, лишь чёрные клубы дыма поднимались над деревьями. Он пришпорил Молнию и направил её в чащу.

Скача по выжженной земле, слуга вновь и вновь выкрикивал имя Джеймса, но – безрезультатно. И лишь углубившись в выгоревший участок в том месте, где на них начали падать смертоносные копья, Уинстон с уже почти потерянной надеждой (он думал, что Джеймс запросто мог сгореть дотла в таком пекле и превратиться в пепел, который теперь топчет копытами Молния), напрягая связки, крикнул ещё несколько раз, но ответом ему по-прежнему была тишина.