Непознанный мир (цикл повестей)

– Я отвечу на первый твой вопрос, Мастер, – отозвался Уоллфрид. – Здесь всё очень просто: Великий Фреммор – призрак, а значит, во веки веков прикован к своей родной земле, – недаром же его видели только в лесу Сандерленда, где он, видимо, и родился. А потомки Рэни могли родиться и жить где угодно, в совершенно разных странах. Видимо, так оно и было, поэтому Великий Фреммор не мог до них добраться при всём желании. А в конечном итоге, – если мой лорд и в самом деле потомок Рэни, – кто-то из них вернулся в Англию и положил начало династии Лайтенвудов. И мой лорд, попав на земли Великого Фреммора, был… убит, – со вздохом заключил дворецкий.

– Похоже на истину, – заметил Квин. – Скорее всего, так и есть.

– Нужно будет спросить об этом Фаэтона, – догадался Мастер. – Уж он-то должен об этом знать.

– Но почему тогда в лесу Фреммор напал на тебя, Уоллфрид? – удивился Квин.

Дворецкий пожал плечами.

– Мне это неведомо, – произнёс он. – Я не родственник лорда.

– Но ты общался с ним, – щёлкнул в догадке пальцами Квин. – Ты был близок ему и вы видели друг друга каждый день. А значит, ваши энергетические поля пересекались и обменивались энергией друг с другом. Возможно, что Фреммор уловил тогда присутствие этих частиц биополя лорда, которые сохранились в твоём биополе, Уоллфрид, так как ты совсем недавно с ним виделся – прежде, чем покинуть замок.

– Откуда ты знаешь, что я с ним виделся? – вскричал растерянный Уоллфрид.

– Но ты ведь дворецкий, Уоллфрид, – сказал Мастер. – А значит, вы с лордом не могли не видеться хотя бы ввиду твоей должности. А тем более, если ты был ему близок.

– Так вот, – продолжил Квин. – Фреммор, вероятно, почувствовал биополе лорда, хоть и слабое и смешанное с другим, – но это, по-видимому, его не смутило. И лишь благодаря Смерку ты, Уоллфрид, остался жив, иначе он убил бы тебя, но всё равно остался бы призраком, только уже навсегда: уничтожив невинного человека, призрак, по поверью, уже никогда не обретёт покой, даже если и найдёт того, кого ищет.

Занятые разговором и приготовлениями ко сну, друзья не видели, как позади них заколыхались белые волны озера, и одна из них мягко выбросила на берег тело Уинстона. Крови на его голове больше не было, а тело было чистым и свежим.

Мастер, Квин и Уоллфрид бросились к старому лакею и поскорее укутали его шерстяным одеялом. Уоллфрид уложил его на свою постель, бережно подложив под голову свёрток из ткани, и укрыл большим тёплым одеялом.

– Остаётся надеяться, что озеро сделало своё дело, – в надежде произнёс Мастер. – Осталось нам сделать своё.

– Жаль только, что он не помолодел, как Уоллфрид, – вздохнул Квин.

– Фаэтон сказал нам, что Великий Фреммор в долгу не останется, – напомнил с улыбкой Уоллфрид. – Так и случилось: его добродетели очистили Уинстона от всего плохого, накопившегося в его сердце и душе за долгие годы. И я теперь нисколько не жалею о том, что полетел с вами, Мастер и Квин… Интересно, а Фаэтон знает про то, что мы хотим вернуть драконов? Мастер, ты забыл сказать ему об этом.

– Я уверен, что знает, – твёрдо заявил Мастер. – Завтра я попрошу его об этом.

– Мастер! – испугался Квин. – Ты… не хочешь, чтобы Смерк заговорил, и собираешься попросить у Склона Мира возвращения драконов?

– Да, – просто ответил тот. – Тем более, что не я один этого хочу, и это важнее, чем говорящий дракон. Сами мы мало что можем сделать против моратория, и даже с помощью Фаэтона не сможем противостоять властям и армии Англии, – в этом я убеждён. А сила Склона Мира, исполняющая желания, может всё. Тем более, что говорящего дракона – Фаэтона – я уже видел и слышал, и, сдаётся мне, что если я сделаю Смерка говорящим, он станет умнее меня, – тут он рассмеялся.

– Драконы очень мудры, – с уважением произнёс Уоллфрид. – И вследствие этого очень разборчивы. И может статься, что, если Смерк заговорит, то не пожелает видеть тебя, Мастер, своим хозяином.

– Это почему же? – удивился тот.

– Потому что дракон не подчиняется тому, кто ниже его по умственному развитию. Приобретя речь, Смерк это поймёт и в лучшем случае улетит от нас прочь, а в худшем – сам знаешь, что, – ответил Уоллфрид, покосившись на Смерка.

– Тогда я согласен с Мастером и его желанием вернуть драконов с помощью Склона Мира, – спешно произнёс испуганный Квин.

Они закончили раскладывать тюфяки и тесно легли рядом друг с другом. Уоллфриду пришлось расстелить одеяло на земле, так как свой тюфяк он отдал Уинстону.

Закутавшись в одеяло, дворецкий придвинулся к старому лакею, взяв его за ладонь и положив её себе на грудь, крепко сжав двумя руками. Он очень хотел, чтобы Уинстон очнулся.

Смерк охранял их покой, зорко следя за небом немигающими глазами и ежеминутно оглядывая местность. На этот раз он не допустит, чтобы крылатые механизмы снова застигли их врасплох.

Но Смерк не знал, что этой ночью ничего не произойдёт: что механических драконов больше не будет, равно как и призрака Фреммора, который вознёсся на небеса и, по всей вероятности, больше уже никогда не вернётся на эту землю…

Наутро, проснувшись, Мастер первым делом взглянул на ещё спящих товарищей: Квин безмятежно спал, раскинув руки и ноги, а Уоллфрид, уткнувшись носом в плечо лежащего на спине Уинстона, что-то бормотал во сне. Смерк лежал на брюхе, положив голову на передние лапы, и глядел на Мастера, щуря глаза от утреннего солнца.

– Проснулся, Смерк? – ласково спросил его Мастер, разбудив своим голосом остальных, и дракон в ответ широко зевнул и не спеша поднялся на лапы. Квин сел на тюфяке, сладко потягиваясь, а Уоллфрид привстал и поглядел на Уинстона.

– Всё ещё не очнулся, – с глубоким вздохом сообщил он Мастеру. – Видно, даже сила Серебряного озера ему не помогла. Что же теперь делать?

– Вполне возможно, что он вообще никогда не очнётся, – тут же заявил Квин. – Я слыхал о подобных случаях, когда на поле боя раненых рыцарей не могли привести в чувство и бросали, думая, что они уже мертвы. И хоронили потом заживо.

– Какая чушь, Квин! – возразил ему Мастер, подходя к изголовью Уинстона. – Где ты это слышал? Из рассказов бродяг, а может, сумасшедших язычников? Он обязательно проснётся, если верить словам Фаэтона. И в первую очередь это зависит от нас.

– Но чем мы можем ему помочь? – неуверенно спросил офицер. – Мы, кажется, уже сделали всё, что могли: окунули в озеро, согрели, даже смогли напоить вчера! Чего же ещё нам сделать для него?

Мастер на мгновение задумался.

– То, что ты перечислил, Квин, – позже сказал он, – лишь внешние проявления заботы, а значит, самые простые. В словах же Фаэтона был намёк на нечто совсем иное. Он сказал нам: «Если вы проявите заботу и любовь к нему, он обязательно выздоровеет». Должно быть, в этих его словах кроется ответ.