Неприкаянное Племя: Сурвивалист

Катаржина с растрёпанными после сна волосами, в одной ночной рубашке стояла на пороге кабинета и прожигала меня яростным взглядом. Её губы мелко подрагивали, безуспешно пытаясь сложиться в улыбку, а неестественная бледность кожи ещё больше подчёркивала, бушующее в глазах пламя.

– Потрудись объяснить, - прошипела девушка.
– Как я оказалась в монастыре?

– Ну... мы, пожалуй, пойдём.
– Гном торопливо встал из-за стола и покинул кабинет. Следом за тёзкой, остальные офицеры ордена, пробубнив что-то себе под нос и не дожидаясь моего разрешения, оставили совещание.

Никто из друзей не захотел присутствовать при моем разговоре с Катаржиной. Беседа, судя по всему, обещает быть не из приятных, напряжённой и, зная нравы аристократии, которые часто устраняют лишних свидетелей, офицеры предпочли ретироваться. Мне же бежать некуда (как бы не хотелось) и придётся найти общий язык со своей малолетней женой...

– Присядешь?
– Я указал на свободный стул.

– Нет уж.
– Катаржина продолжала меня испепелять.
– Я жду ответа.

В Серый Мисаль мы с побратимом прибыли вчера вечером.

Городская станция телепортации встретила нас привычной суетой; гости, и жители Риницы спешили успеть до темноты завершить свои дела и, после тяжёлого трудового дня, вернуться домой или, за кружкой свежесваренного пива, посидеть с друзьями в таверне. Стараясь не привлекать к себе внимания, мы с побратимом быстро прошли мимо портальной стражи и свернули на дорогу, ведущую в монастырь.

Должно быть, несколько дней назад епископство накрыл настоящий ливень - вдоль дороги тянулись грунтовые волны, не уступающие по прочности гранитным, телеги месили грязь, разбивая тракт, а потом выглянуло солнце, и они застыли каменными изваяниями, пока не начнётся новый дождь и не размочит их.

В южном Инураке было гораздо теплее, чем в северном Норлинге. Сюда ещё не добрались холодные ветра, а о приходе осени напоминали лишь жёлтые листья на деревьях. Я остановился, немного подумал и решил снять свитер.

– Не так уж и жарко, - философски заметил варвар.

Я скептически хмыкнул, рассматривая новый плащ побратима.

После сражения с Ятудханом, несколько дней, пока мы возвращались в Бурлос, Харальд был необычно молчалив и замкнут. Не то чтобы раньше варвар болтал без умолку (совсем даже наоборот), однако его молчание было каким-то ... подавленным. Не отставал от Харальда и брат Мишель - грустный паладин часто вздыхал, вспоминая своих друзей и племянника. Это тяжёлое путешествие закончилось в Бурлосе, где мы распрощались со Святым Рыцарем, а побратим ожил на рынке, обнаружив у продавца, неизвестно как попавший к нему, меховой плащ варвара. Обновка была весьма колоритной, массивной, обладала высокой степенью защиты и очень, ну очень тёплой.

Харальд прикипел к плащу (по-моему, он и спал в нем), однако так одеваться годится на севере, а на юге ему придётся припрятать свой меховой ковёр в сундуке, пока не наступит зима.

Грунтовка смело вела нас через вечерний лес. Быстро темнело. Недвижно замерли старые сосны, чернели густые разлапистые ели, под деревьями легли тёмные тени. В воздухе смешались ароматы смолы, сосновой хвои, осенней опавшей листвы.

Вечернее низкое солнце уже скрылось за деревьями, но жизнь в лесу продолжалась. О чём-то тарахтели птицы, где-то раздавался торопливый стук дятла, будто сказочный лесной часовой барабанил вечернюю зарю. Ещё не уснули хищники: пряталась в ветвях мощного дуба рысь, выслеживая стадо свиней; протяжным воем сзывала волчица своих щенков; хитрый лис, аккуратно переставляя лапы, крался к сонному тетереву.

Когда мы вышли из леса, я искренне обрадовался, увидев монастырь - дома. Издалека цитадель производила зловещее впечатление: огромная, чёрная, неприступная твердыня, доминирующая над долиной. На фоне этой черноты ярко выделялись отряды стражи, патрулировавшие стены и освещавшие свой путь факелами.

Должно быть, они нас заметили, сразу, когда мы вышли из тени деревьев - стоило мне подойти к распахнутым вратам замка, как над мисалем взметнулся колокольный перезвон. Во внутреннем, ярко освещённом, дворе столпились все соорденцы и большая часть послушников.

– Приветствую вас, мисальдер, - вперёд выступил гном и церемониально поклонился.
– Добро пожаловать домой.

Сохраняя спокойствий, я вежливо, согласно правилам этикета, кивнул в ответ (но как же мне хотелось крепко обнять друга) и произнёс:

– Здравствуйте, старший советник. Радостно видеть, что в ордене сохраняется порядок и растёт благополучие.

Сотни глаз наблюдали за нами: кто и какие слова сказал, как поклонились, сколько шагов сделал советник, на кого посмотрел настоятель... завтра новость о возвращении мисальдера станет известна каждому в епископстве. Брошенная мной при встрече с гномом фраза: «Радостно видеть, что в ордене сохраняется порядок и растёт благополучие» - будет донесена до каждого местного жителя и пробудит гордость в послушниках. Они старались, честно выполняли свою работу, а когда настоятель вернулся, то оценил их старания.

Соблюдая протокол, мы чинно пересекли внутренний двор крепости, вошли в донжон и поднялись в мой кабинет.

– Серега!
– гном широко раскинул руки.

– Серега!
– не остался я в долгу, обнимая тёзку и похлопывая по могучей спине.

Следующие несколько минут меня и Харальда активно тискали офицеры ордена. Помимо воли, я осматривал собравшихся, надеясь увидеть среди них Ярославу... но девушки не было.

– Ребята, подождите здесь, - когда с приветствиями было покончено, произнёс я.
– Мне надо забежать к Катаржине и сказать, что муж вернулся домой.

– Куда забежать?
– удивился Олег.

– К жене. Кстати, где она? В спальне?

– Катаржина Брегович, - хмыкнул гном, - изволит пребывать в княжеской резиденции.

Эта новость остановила меня на пороге кабинета, я отпустил дверную ручку и повернулся к тёзке:

– У нас есть княжеская резиденция? И где же она находится?

– В здании бывшего Купеческого Собрания Риницы.

– Блин, - огорчился я, - знал бы, от станции телепортации завернул в город, а потом - сюда.

– Ну и хорошо, - улыбнулся Олег.
– Будет лучше, если ты завтра с Катаржиной пообщаешься.

– С чего вдруг? Ещё достаточно рано и я сомневаюсь, что она уже уснула.

– Дело не в этом, - замялся Олег.
– Просто... понимаешь...

– Чего ты мнёшься, как красна девица?
– вмешался Громыхайло и, посмотрев на меня, добавил: - Гуляет твоя жена.

– Как?

– Как, как...
– передразнил гном.
– Как солдат на дембеле, - и немного подумав, уточнил: - или, даже, жёстче.

Откуда-то из глубины поднялось чувство злости, но я затолкал его обратно, решив вначале переговорить с Катаржиной, а потом делать выводы.

– Знаешь, тёзка, ты мне напомнил одного знакомого врача - он, когда заходил в палату к пациенту, с порога заявлял: «Все плохо, вы умрёте». И пока больной пребывал в шоке, добавлял: «Но, если сделать операцию, возможно, выживите».

– Врачи и полицейские очень похожи, - философски заметил гном.
– Только мы достоверно знаем, что человек на 80% состоит не из воды, а из дерьма.