Невероятные создания
Шрифт:
– Гелифен, я сделаю все, чтобы твоя смерть не была напрасной. Клянусь. Чем бы ни было это чудовище из лабиринта, я доберусь до него.
Мэл сжала маленькие грязные руки так, что побелели костяшки.
– И убью.
И хотя она была вся в земле, поту и слезах, сердце Кристофера быстро заколотилось. Когда дети посмотрели друг на друга, мальчика поразила одна мысль: вот сейчас Мэл действительно выглядит бессмертной.
Когда дети шли обратно на корабль, на улицах стало светлее. Было пять утра, и солнце только-только поднималось над водой. Кристофер даже не удивился,
– Поднять якорь! – скомандовала она. – Отчаливаем.
– Мэл, – обратилась к ней Ириан. – Что ты собираешься делать?
– Мы идем на Антиоку, остров Кентавров, и найдем там того, кто сможет приготовить зелье.
– Что? – переспросил Найтхэнд.
– Я собираюсь вернуть себе память.
– Но ты же говорила…
– Я знаю, что говорила. И больше этого не скажу.
Найтхэнд так быстро пересек палубу, что со стены слетел фонарь, упал и разбился вдребезги. Но никто даже не обратил на это внимания.
– Что ты имеешь в виду? – Берсерк уже не пытался скрыть отчаянную надежду, звучавшую в его голосе.
– Я выпью зелье и пройду лабиринт. Я доберусь до самого центра, найду то злобное существо, что послало за мной убийцу, и уничтожу его.
– Уверена?
Мэл кивнула, вздернув подбородок, а ветер приподнял и опустил ее челку, словно волосы тоже кивнули.
– Если я не сделаю этого, смерть Гелифена будет не последней, – ответила она. – Многие умрут. А я не могу позволить себе потерять кого-то еще.
Наступила тишина, нарушаемая лишь шумом моря. И тут Найтхэнд издал победный рык:
– Вперед! В бой! Неважно с кем, главное – вместе!
Ириан вытащила карту и развернула ее, Рэтвин склонилась рядом, а Найтхэнд положил руку на гримурный кинжал и встал возле Мэл. Каждый дюйм его тела говорил, что теперь он на своем месте.
Кристофер улыбнулся девочке.
И она улыбнулась в ответ. Эта улыбка означала начало войны. Когда Мэл повернулась к горизонту, ее лицо приобрело выражение, которое, будь оно табличкой, гласило бы: «Не подходить. Опасно».
Всякие неожиданности и неприятные новости
Все оказалось не так просто. В конце концов, мало что бывает простым.
Полдня плавания пролетели незаметно. Судно двигалось быстро и прыгало по волнам, как плоский камень, запущенный ловкой рукой. Вода стала бирюзовой, а погода – жаркой.
Наступил один из тех летних дней, когда вся кожа становится скользкой от пота. Через семь часов они остановились, чтобы Рэтвин могла порыбачить, и Найтхэнд перемахнул через борт вслед за ней.
– Окунетесь? – предложил он, не обращаясь ни к кому конкретно.
Кристофер и Мэл присоединились к нему.
– Я не плаваю, – сказала Ириан.
Она провела рукой по спутанным волосам и отвернулась.
Рэтвин скептически изучала ее бледное лицо.
– Морской биолог, который ноги боится промочить?
– Кто-то должен остаться на корабле, – парировала Ириан.
Море было полно жизни – всюду шныряли голубые и оранжевые рыбки, что-то плоское и серебристо-серое плыло возле самого дна. Рэтвин выловила
дюжину крупных креветок, с тихим «пффф» выплюнула одну за другой на палубу и уселась, деловито отмывая рог передними лапами.– Из-за соленой воды он становится хрупким, – объяснила она. – И вообще, грязный рог – позор для рататоски.
Они зажарили креветки на палубе, и Кристофер с Мэл все руки испачкали, пока их очищали. И тут в небе появилось пятнышко.
– Взгляните вверх! – крикнула Рэтвин. – Что-то приближается.
Пятно приобрело форму, цвет и четкость: это оказалась зеленая лунма. Волшебное создание подлетало все ближе, и Кристофер сжался от страха.
Всадницей была Анья – в темной шелковой одежде для верховой езды и украшениях с сапфирами. Выражение ее лица было непостижимым, словно морские глубины.
В руке Найтхэнда тут же оказался гримурный кинжал.
– Анья? Как ты смеешь показываться нам на глаза?
– Погоди, Найтхэнд. Убьешь меня – потеряешь массу полезной информации. – Пожилая дама пришпорила лунму, и та подлетела ближе к кораблю.
– Убирайся прочь! – прорычал Найтхэнд. – Или, клянусь, я зарежу тебя и брошу в море на корм рыбам.
Мэл смотрела на Анью, сжав губы. Ее глаза пылали от ярости.
– Предупреждаю, я подлетаю ближе, – сказала Анья. – Я не могу вести диалог на таком расстоянии.
Ириан выдохнула:
– Ты чуть ли не на блюдечке преподнесла Мэл убийце.
Пожилая дама не стала извиняться. Она устало моргнула.
– Я не знала, что он убийца. Я слышала… от гадалки и рататоски, что девочка – пропавшая вечная душа. И я слышала, будто вы решили, что она должна выпить зелье и вспомнить все, что знает Бессмертье. Я хотела помешать этому.
– Почему? – спросила Мэл.
Анья слегка натянула поводья, чтобы лунма оставалась на некотором расстоянии от Мэл. Лицо женщины было мрачным и напряженным, ее глаза бегали, и в них читалась смесь страха, вины и еще чего-то, что Кристофер не смог понять.
– Я – самый крупный землевладелец, глава гильдии…
– Да, нас просветили. Ты владеешь городом, – сказала Мэл.
– А вам сказали, почему моего прадеда избрали губернатором? Как он сделал огромное пожертвование в городскую казну?
Мэл промолчала, и Кристофер спросил:
– К чему вы клоните? – Он не видел необходимости быть вежливым.
Лунма забила крыльями, и голос Аньи стал тише:
– У моего прадеда был компаньон, человек, которого он знал еще в юности. Он владел шахтами, где добывали селкинские камни. Мой прадед убил его и присвоил себе всю прибыль. Я потратила годы, разыскивая и уничтожая все письменные свидетельства об этом. Все, кто его знал, мертвы. Но Бессмертье помнит все.
Усы Рэтвин задрожали от злости.
– Помнится, ты говорила, как важна благородная кровь. Как ты уважаешь выходцев из благородных семей. Так ты говорила.
– Говорила.
– Хотя сама ты даже не относишься к элите. В тебе течет кровь мошенника.
– Я… – Ноздри женщины затрепетали. – Я сделала исключение для себя. Я не могла допустить, чтобы кто-то об этом узнал. Не могла! Это положило бы конец всему – не только для меня самой, но и для многих, чья жизнь зависит от меня…
– Так ты решила помочь моему убийце из благородных побуждений? – спросила Мэл.