Невеста массового поражения

— И призовем! — рявкнула Аленна, поймав короткую паузу в воплях самозванца и вдруг вытолкнула меня вперед. — Ты назвал ее избранницей богов! Пусть она разрешит наши сомнения!

Ошалев от таких идей, я даже не выругалась, когда услышала хриплое шипение наставницы, ведущей меня к ритуальной чаше: «Делай вид, что молишься! Можешь кривляться, трястись в судорогах или плясать! Но выиграй время. Нам нужно десять минут. Если почувствуешь опасность — отпускай ифита, не сдерживайся. И убирайся отсюда! В огне ты пройдешь через толпу, как нож сквозь масло».

— Но там же люди, — только и сумела выдохнуть я, представив, что мне предлагают сделать.

— Сейчас это не люди, — уронила Аленна, отпуская мою руку.

Секунду спустя я осталась один на один с ритуальным огнем, плескавшимся в выточенных из мрамора ладонях. Бросила короткий взгляд черед плечо: наставница была уже в десяти метрах от меня, с остальными. И все они стояли, низко опустив головы. Самозванец со своего насеста мог бы рассмотреть только макушки. Но я-то прекрасно видела, как они, вроде бы случайно касаясь друг друга руками, что-то выплетают. Что-то настолько огромное, что для этого потребовалась объединенная мощь самых сильных магиков нынешнего столетия.

«Я дам вам время, — подумала я, падая перед чашей Создателей на колени. — Но уйду отсюда только в Бездну!»

Я склонилась, изображая истовую молитву, но мысли мои витали очень далеко от канонных фраз и молитовников. Я вспоминала Алека, его теплые руки и неумелую улыбку. Веселые потасовки с Аленной в тренировочном зале и споры над кипящим котлом. Кое-как сдерживавшего смех Никса, пытавшегося казаться грозным, когда наше совместное с наставницей варево окрасило весь дворец, включая его обитателей, в веселенький розовый цвет. Максиана, обнимающего Нирру. Да что там… Я даже дядьку Борса с его сыном вспомнила, и почувствовала вполне реальный стыд от того, что так и не собралась выполнить данное когда-то Дену обещание. С друга детства мысли перескочили на вечно пьяного поселкового монха, который не жалел на меня розог и стращал нас всякими карами Создателей за любую провинность.

«Боги! Создатели! — я, сама не заметив, когда, подняла голову, сверля облака ненавидящим взглядом. — Справедливые и милосердные, да?! В ваших книжках написано, что вы называли нас детьми! Если так, то в Бездну таких родителей! Вам же плевать на нас! Смертные ничтожные букашки, вот кто мы для вас, а не дети! Аленна — дочь Создателей, Максиан — сын Создателей. Самый последний землепашец — ваш сын! Кто из них сойдет сегодня с этого плато живым?! За что они погибнут?! Спасите их, если вы существуете! Я ваша дочь! И я зову вас! Мама! Отец! Помогите своей дочери!»

Внезапно я осознала, что меня окружает гробовая тишина, и поняла, что последние слова выкрикивала в голос. Молчали правители, молчал самозванец, ни звука не доносилось со стороны толпы. Весь мир словно замер. Я поднялась с колен.

И тут тишину разорвал громкий треск. Так рвется ветхая ткань в руках хозяйки, пустившей на тряпки старую простыню. Наверное, на всем плато не осталось никого, кто не задрал бы голову, пытаясь понять, что это за звук. А небо словно раскололось глубокой трещиной, по сторонам которой мирно проплывали облака, а в глубине сверкали звезды.

Я буквально физически почувствовала, как где-то в животе зарождается истерический визг и поднимается к горлу. Но мне пора было бы еще в детстве усвоить: истерика — это то, что мне никогда не позволяется. Чуть в стороне небо лопнуло снова, и в прорехе полыхнуло невозможное черное пламя.

Пока я вертела головой, пытаясь соотнести все это с реальностью, из звездного водоворота вышел мужчина. Просто вышел. Просто мужчина средних лет. Он спускался с неба, ступая по облакам, как по ступеням, и в воздухе вспыхивали и медленно гасли отпечатки его ног. От него шел какой-то теплый, неземной свет, а на губах играла чуть заметная добрая улыбка.

— Я уж думал, ты никогда не позовешь, — прозвучало в ушах.

Меня трясло, как в лихорадке, но сомнений в том, что на этот раз на грешную землю обратил внимание настоящий бог, не возникало. И не только у меня. Ни у кого не возникло. А как тут усомниться, если ему стоило только чуть повернуть голову в сторону бесновавшейся толпы, едва не прорвавшей хлипкий барьер, и все успокоились? Да еще и на колени повалились в едином порыве, как по команде.

— Бардак… Вот так оставляй мужиков на хозяйстве. Куда только твоя сестра смотрит? — в голове появился новый голос, усталый, чуть недовольный и женский, мать вашу!

Повинуясь какому-то шестому чувству, я посмотрела на вторую трещину, позабытую после эпического появления Создателя. И как раз вовремя. Невероятное черное пламя выплеснулось из тьмы и вдруг упало смятым плащом к ногам невероятно красивой миниатюрной женщины, изящной, как статуэтка.

— Рири… — выдохнул кто-то у меня над ухом, и я, скосив глаза, увидела ошарашенное лицо наставницы. Сцепив руки в замок, она шептала какую-то околесицу, быстро переводя взгляд с одного бога на другого. — Значит, Макс — это Маак… И выбор… Так вот о каком выборе ты говорила…

Отчаявшись уловить смысл в этом бессмысленном бормотании, я отвернулась и буквально натолкнулась взглядом на ровный ряд мелких белых пуговиц. А секунду спустя мне на плечи легла теплая рука Создателя.

— Не бойся, — снова возник в голове его голос. — Никто из смертных не может причинить тебе настоящий вред, доченька.

— Да? — только и смогла проблеять я, а в следующее мгновенье обнаружила, что плыву по воздуху. При этом рука Маака продолжала покоиться у меня на плечах.

— Да, — не замедлил с ответом женский голос, и я почувствовала, как к горлу подступает истерический смех. Все люди как люди, а у меня даже психоз и тот ненормальный. Не раздвоение, а растроение личности.

— Я тот, кого вы зовете Маак, — сказал вдруг обнимавший меня мужчина, на этот раз, слава всем богам, даже присутствующим, вслух. — И это моя дочь. Единственное Дитя Создателей!

Рядом шевельнулась какая-то тень, и я увидела Рири. Эта не утруждала себя вышагиванием по воздуху. Она просто исчезла в одном месте, чтобы тут же возникнуть в другом.

— Я та, кого вы зовете Рири, — уронила она. — И это моя дочь. Единственное Дитя Создателей.

«А еще та, кого зовут Безымянной», — подумала я, не умея отвести взгляд, словно прикипевший к бушующему в трещине черному пламени.

— Верно, — хмыкнула божественная гостья, в очередной раз исключительно для меня. — Но им об этом знать не надо. И хватит считать меня психозом. Я ведь и обидеться могу.

— Не ворчи, милая, — не замедлил вмешаться Маак. — Сегодня такой день…

«А может, вы выберете какое-нибудь другое место, чтобы выяснять отношения? — сердито подумала я, — вне моей головы. А то я уже перестаю понимать, где ругаю вас сама, а где вы и без меня справляетесь».

Внятный смешок послужил мне ответом, но болтовни за ним не последовало, и я с облегчением перевела дух. Как ни странно, первый шок быстро сошел на «нет». Я не испытывала никакого трепета, несмотря на то, что четко осознавала, кто стоит сейчас рядом со мной. Мало того, постепенно в груди зарождалось нечто, сильно от этого самого трепета отличающееся. Только что эти… Эти… Эти Создатели заявили, что они мои родители. Мои мать и отец! Так какого же ифита я провела детство на перепелиных правах в клетушке над хлевом дядьки Борса?!