Невыносимые противоречия

Лонарди улыбнулся. Пренебрежительно, насмешливо. Но взгляд его остался серьезным.

– Ты должен есть, Франц, - сказал он.
– Если не хочешь позорно сдохнуть от истощения.

Работая ножом и вилкой, Маркус отправил в рот кусок мяса. Когда он жевал кожа за ушами двигалась. Вниз-вверх. Вниз-вверх.

– Слышал, твои люди окружил АЭС, - Лонарди отсалютовал Маркусу полупустым стаканом.
– Сколько человек ты туда послал? Пятьдесят? Сотню? Пользы от них ноль, если они не могут войти внутрь. Все входы и выходы заблокированы. Аварийные системы лучшее, что есть на атомных станциях. Одно нажатие кнопки, и атомная станция превращается в неприступную крепость.

Маркус поморщился.

– Внутри наши люди, - продолжал Лонарди.
– И они готовы взорвать нахер столицу и заразить полстраны радиацией, если ты не прекратишь обстрел трущоб и не сядешь за стол переговоров с Нандо с целью создания правительственной коалиции.

Франц задержал дыхание. Станция в двадцати километрах от столицы. Кажется, там проходят работы по продлению срока эксплуатации и повышению мощности энергоблока. Президент пригласил специлиста из Америки. Отца Луизы.

– Ваши люди?
– Маркус пожевал губами. Кадык на тонкой шее солдата дернулся. За окном крытый грузовик пятился к ангару.
– Я слышал, что внутри повстанческого лагеря идут внутренние разборки. Слышал, что последний партизанский лагерь Касто накрыл по наводке одного из его бывших обитателей. Так чьи люди заперлись на атомной станции? Люди тех, кто погиб в лагере или тех, кто их предал?

– Люди, которым я доверяю. Им нечего терять, и они с удовольствием испортят здесь воздух.

Маркус отложил столовые приборы, промокнул салфеткой губы. Лысина блестела от пота.

– А Нандо... если он рвется в правительство, стало быть ему есть что терять?

– Спросишь его сам, - Лонарди откинулся на спинку кресла и потянул за пояс армейских штанов, будто они давили на живот.
– Уверен, вы договоритесь.

– Так не пойдет, - Маркус покачал головой и опустил салфетку на тарелку.
– Чтобы переговоры удались, нужно убедиться, что стороны заинтересованы в успехе и готовы идти на уступки.

– Каких уступок ты хочешь?

– Освободительная Армия должна официально взять на себя ответственность за убийство президента.

На взлетно-посадочную полосу выкатил истребитель.

– Взаимные уступки, - Лонарди усмехнулся и почесал бровь.
– Мне нравится идея. Нандо возьмет на себя ответсвенность за покушение, после того, как ты зачитаешь в прямом эфире список грехов президента. Нарушение конституции, нарушение прав человека, создание марионеточного правительства, подавление оппозиции. Фальсификация выборов в национальный конгресс. На все про все у тебя три дня. Закрытое пространство и изоляция давят на психику, и наши друзья на электростанции могут не выдержать давления и взорваться.

Лонарди растопырил пальцы, изображая взрыв.

Что я здесь делаю, спросил себя Франц. Почему они позволили мне присутствовать при этом разговоре? Или правильней сказать, захотели, чтобы я присутствовал и услышал все? Насколько важны эти сведения? Атомную станцию захватили террористы. Вряд ли Маркус захочет, чтобы эта новость распространилась и вызвала панику в городе. Значит, о террористах на электростанции узнают единицы. Логика подсказывала, что еще меньше людей узнают о требованиях террористов и компромиссе, на который вышли Лонарди и Маркус. Значит, Франца избрали в число немногих посвященных. Кто? Маркус или Лонарди? Об электростанции заговорил Лонарди, но они находились на территории Маркуса, и в его силах было организовать все так, чтобы Франц не присутствовал при переговорах. В его силах. В его власти. Точно, эта неожиданно свалившаяся на Франца честь не была знаком доверия, а демонстрацией власти. Маркус позволил Францу услышать то, что он услышал, потому что уверен, что Франц будет молчать. Как солдат, прислуживащий за столом. Как мебель в комнате, тарелки на столе и недоеденное мертвое мясо.

Франц снова пленник? Сначала Касто, потом Лонарди, теперь Маркус? Но в этом нет смысла.

– Думаю, тебе следует созвать пресс-конференцию, - Лонарди встал из-за стола.
– Скажем, двухчасовую. В рейтинговое вечернее время. Я пошлю пару своих журналистов. Поговоришь с людьми о преступлениях ушедшего, канувшего в историю правительства, - Лонарди подхватил со столика на колесах бутылку виски и отсалютовал ей Маркусу.
– В течении этих двух часов Освободительная Армия выкинет в интернет официальное заявление, возьмет на себя ответственность за убийство президента. Пусть эти акции станут чем-то вроде первого рукопожатия. Ничто так не разряжает атмосферу, как согласованные совместные действия. Подумай об этом, Маркус. А теперь прошу простить меня.

Лонарди вышел из комнаты. Франц слышал, как на лестнице он кого-то обругал. Слышал, как тикают часы на стене. Слышал ворчание двигателей во дворе.

– Франц, - Маркус вдруг положил руку ему на плечо.
– Я рад, что ты жив. Я понимаю, сейчас ты переживаешь трудный период. Смерть отца стала для тебя большим ударом. Убийство. Прими мои соболезнования.

Убийство? Маркус не знает о том, что потом его тело разорвали на моих глазах или просто не пожелал об этом упоминать?

– Я хочу, чтобы ты знал, если тебе что-то нужно... Ты можешь обратиться ко мне с любой просьбой.

Маркус дважды сжал пальцы на плече Франца и отпустил. Франц хотел спросить, какая роль отведена ему в начавшемся сегодня спектакле, но не пожелал обнажать свое заикание. Не сегодня.

– Спасибо, - лишь сказал он.

– Завтра я устрою тебе экскурсию по базе. А пока отдыхай и чувствуй себя как дома. Если что-то понадобится, достаточно сказать Патрику или Мейсу, сегодня они дежурят в доме.

Конвой, охрана и тюремщики в одном лице, кивнул Франц.

Он поднялся наверху. Около лестницы вытянулся истуканом Мейс или Патрик. Под солдатской кепкой синели щетиной выбритые виски. Из-под впивающегося в шею ворота торчало родимое пятно. Стеклянный взгляд сканировал потолок как глазок камеры. Люди-камеры. Люди-статуи, люди, чтобы подливать виски. Люди, молчащие по приказу, люди говорящие по приказу. Наверняка, мочатся, спят и убивают они тоже по приказу.

В комнате Франца не было ни телевизора, ни телефона, ни компа. Он понятия не имел, что происходит в городе. В стране. Обрывки разговоров Лонарди не в счет. Франца держали в изоляции. Нужно было попросить у Маркуса выход в интернет, попросить доступ к информации и заодно прощупать границы своей свободы, рассердился на себя Франц.

Окна комнаты выходили на темные казармы. Вне поля зрения что-то мерно гудело. К этому звуку можно со временем привыкнуть? Только не с бессонницей Франца. Он лег на спину и погрузился в знакомые видения. Бескровно разорванное тело. Пули выбивающие из худой груди удивительно много крови. Синяки на шее, как символ, знак и доказательство того, что смерть заперла человека в тюрьме тела.