Нейтрал: падение
Шрифт:
– Точно?- переспросила она.- Ну, смотри, я тебя предупредила, - пригрозила ему Мартина.
Кристоф уже достаточно хорошо ее знал. Он прекрасно понял, что, возможно, она передумала говорить то, что намеревалась ему сказать, но он собирался поймать ее на горячем, потому пошел в наступление. Сел он подле нее, обнял за плечи и промолвил:
– Расскажи мне все. Клянусь, я не отношусь к тем людям, которым тяжело носить информацию в себе. Причем любого рода. Только по той причине, что это простые люди, и они не хотят утруждать себя и свою душу тайнами и откровениями. Рассказывая другим, они избавляются от нависшей тяжести тайны в их груди. Я же не такой. Я не страшусь душевных грузов. Особенно, если это может помочь, хоть каким-то образом, моим близким друзьям.
Слово "друг "
– А я тебе взамен расскажу что-то о себе и своей семье. То, что никогда не рассказывал. То, что мне тоже тяжело с собой носить уже какой год.
Мартина была поражена. Она удивленно посмотрела на Кристофа. При свете свечи его глаза стали еще более каре-зелеными. Их глаза были на удивление похожи. Она только сейчас это поняла. И увидела в них не меньше боли и одиночества, чем в своих. На мгновение прильнула она к Кристофу, выражая тем самым сейчас самые глубокие чувства признательности, которые она испытывала к нему в данный момент, потом быстро отпустила его, встала с кровати, выпила еще, села на табурет и, пытаясь не смотреть на него, начала свой рассказ. Смотрела она на него лишь изредка. И то, каким быстрым и резким был ее взгляд, заставило его понять: она проверяет, поддерживает ли он такие ее поступки или она просто не верит тому, что он не расскажет это никому. Но он пытался всячески ее не перебивать. Даже почти не дышал: так он не хотел сбить эту атмосферу искренности.
"Пусть Мартина хоть раз в жизни уже спокойно выльет свою душу. Хоть кому-то", - проносилось у него в голове.- "Может, я помогу ей найти ответы на столь мучающие ее вопросы".
– Ты же знаешь Жака. Парня, которого иногда мы видим в баре, живет тут по соседству,- начала свой рассказ Мартина.
– Да, - ответил Кристоф, удивленно посмотрев на нее и насупив брови.
Ему не нравился этот парень, своей расхлябанностью и оторванностью от жизни что ли.
– Вот этот алкаш? Ему давно пора заняться делом. Как вижу его, так все ходит, ходит понуро, синяки под глазами, словно жить ему осталось пару дней, и он вот-вот развалится. Только не помирает чего-то. Не люблю таких бездельников как он, "прожигатель жизни".
– Да, да, это именно он,- улыбнулась Мартина.
Странным во всем этом было, что ее не только не бесила характеристика, данная Кристофом Жаку, а она даже более того, внутренне этим восхищалась. Да, она любила Жака. Любила в нем это все: и эти синяки под глазами, и его расхлябанность, и его вечную усталость от нежелания что-либо делать, не видя смысла. Но Мартина решила не отвлекаться и продолжила дальше:
– Так вот, ты знаешь, я потеряла свою мать и брата, меня пытался изнасиловать один подлец, но мне удалось сбежать. Долго бродила я по лесам, затем мне помогли оказаться в деревушке, главой которой был отец Жака. Любезно приняла меня эта семья. Это были самые беззаботные годы моего детства. Мы бесились с Жаком, гуляли по полям и лесам, признаюсь, он был моей первой любовью, но потом в деревню приехали эти мои "любимые" Инквизиторы, которые как всегда во мне нашли метку дьявола, не поняв, каким образом я очутилась там в деревне.
Тут Мартина отхлебнула, так как продолжать рассказ без очередной дозы поддержки алкоголя, она не могла.
– И еще этот полоумный дед. Сам завез меня в это село, а потом с пеной у рта стал кричать, доказывать, что я ведьма. Пустили собак. Но нам с Жаком удалось вырваться. Долго мы потом снова бродили по лесам. Вот видишь,- горько усмехнулась она.- Судьбу, иногда, бывает, не поменяешь, выкинуло меня из лесу в деревню, и снова туда закинуло,- махнула она рукой туда обратно со смешком.
Даже Кристофу стало смешно от этого ее жеста и того, как легко она рассказывает,
она же поправила его мысли, произнеся:– Ты не думай, я так легко обо всем этом рассказываю совсем не потому, что там было не тяжело. А лишь потому, что я уже смирилась со всем этим. Да и была ощутимая разница. В этот раз я очутилась уже в лесу не одна, а с Жаком. Он заботился обо мне. Мы с ним шли и шли. И я бы так всегда и осталась с ним в том чертовом лесу. Вот сейчас я понимаю те его слова, что главное - любовь. Он защищал, оберегал меня. У нас было все, потому что у нас была наша любовь. Через какое-то время я поняла, что я беременна. И вот тут, как только Бог вроде бы дал опять какой-то призрачный шанс, веру в появившуюся на горизонте надежду, снова все пошло ко всем чертям.
На нас в лесу напали разбойники. Мне удалось скрыться, Жак же остался отбиваться от них. Признаюсь, когда я тогда покинула его, убежала, я уже думала, что его нет в живых. Думала, что потеряла его навсегда. И все надежды и вера в будущее оставили меня. Я выносила ребенка, как бы мне это ни было тяжело. Судьба снова улыбнулась мне. Я наткнулась на домик ведьм, которые жили в том лесу. Их было трое. Две молодые девушки и одна старуха. Они рассказали и о других ведьмах, которых обстоятельства так же вытеснили в лес. Да, мы хорошо проводили время, я не спорю. Я отвлеклась с ними. Они выходили меня, откормили. Я даже стала принадлежать к их числу. Но они не были моей семьей. Я не была счастлива с ними, потому, как только я родила, что прошло без особых мук, благодаря их зельям, они меня отпустили, они понимали, что я более не должна с ними оставаться.
Знаешь, я бы хотела, очень хотела вернуться к ним и поблагодарить их. Надеюсь, они слышат мои молитвы о них почти каждую ночь, и все с ними хорошо. Надеюсь, наступит тот день, когда я смогу добраться до них и просто обнять их, помочь им чем-то.
Так вот, как только я разрешилась, ребенок родился здоровым, это был мальчик. Я сказала им, что в дороге мне будет тяжело с ребенком, и предложила им оставить пока его у себя, пообещав, что я вернусь и заберу его, но они сказали мне странную вещь. Старуха сказала, что это не мой ребенок. И не нужен он мне. И потому его забрали у нас и Жака, ведь у нас с ним свой путь. Старуха знала, что Жак не мертв. Как она это все знала? Кстати, я сейчас не ощущаю ее уже более живой, - Мартина подскочила.
– Да, Кристоф!
– воскликнула она.
– Фердиги уже нет в живых. Это точно!
Мартина подняла палец к верху, предварительно смочив его своей слюной. Потом быстро сжала всю руку и снова быстро опустилась на кровать рядом с Кристофом.
– Фердига сказала мне, что я должна продолжить путь одна, и что этим рождением ребенка я искупаю свой грех какой-то, и делаю огромное одолжение одной семье из соседней деревни. К нам в хижину часто приходила женщина. Несчастная женщина. Всю жизнь у нее были выкидыши. Она никогда не могла доносить ребенка. Она еще не была в возрасте, но Фердига точно знала, что никакие на заклинания, ни зелья, ни отвары не помогут ей, что она не сможет родить ребенка сама. И потому еще задолго до моего появления там посоветовала той несчастной помочь ей себе самой. Молиться Богу, чтобы тот послал ей ребенка. И та так и делала. А Фердига читала заклинания. Вот я и пришла.
Они помогли мне, а я - этой женщине. Ты не представляешь, как счастлива она была, когда получила малыша. Я точно знаю, что там он будет счастлив. Даже во время моей беременности она носила что-то напоминающее живот, чтобы в деревне не было потом пересудов. Но Фердига мне об этом не говорила, она, как потом утверждала, не хотела на меня давить, чтобы я сама приняла решение. Уходить или оставаться. С ребенком или без. И я не жалею о своем решении. И не жалела бы! Потому что я знаю, что там о ребенке позаботятся, там его будут любить. Я ничего, послушай, Кристоф, ничего не чувствовала к тому ребенку, вот тебе крест. Я даже его держать не хотела. Это был не мой ребёнок, не мой! Это был ребенок той женщины, я знаю это! Пойми ты! Ты меня понимаешь?- и Мартина вцепилась в Кристофа.