Неживая, Немертвый

С этими словами Кролок устремил взгляд на окно Сары, поднимая из глубины души не эмоции, но воспоминания о них: уверенность, нежность, страсть, томительное волнение от встречи с возлюбленной.

«Не бойся, дитя. Я так долго скитался в холодной тьме в ожидании тебя, ты — единственная моя отрада, единственная моя надежда. Знаю, ты тоже чувствуешь этот сладостный трепет, связавший нас воедино. Доверься мне, и я уведу тебя из этого постылого места, туда, где ты, наконец, обретешь свободу и вечное счастье в моих объятьях. Скоро, мой ангел, совсем скоро…»

В своей маленькой девичьей спальне Сара прерывисто вздохнула во сне, вслушиваясь в нежный голос, суливший избавление от всех ее смешных, детских горестей.

Граф плавно отпустил дрожащую нить зова и повернулся к сыну.

— И что, по-твоему, ты сделал не так? — осведомился фон Кролок, в ответ получив лишь неопределенное пожатие плечами. — Чтобы убедить жертву, ты должен верить сам, Герберт. В это мгновение ты сам должен желать, любить, страдать.

— А ты, папа, умеешь любить? — ехидно осведомился младший вампир, приподнимая брови.

— Умел, — хладнокровно поправил его граф. — Мне не обязательно любить этого конкретного ребенка, достаточно лишь вспомнить, воскресить это чувство, окунуться в него. Не важно, к кому и когда я его испытывал, умение обмануть себя — главный залог удачной охоты.

— Тебе разве не… больно? — растеряв всю свою скептичность, поинтересовался Герберт, и фон Кролок прекрасно понял, что его сын имел в виду.

— А ты полагаешь, что зов не потребует от тебя платы? Напрасно. Именно поэтому мы куда чаще охотимся на случайную дичь, нежели приманиваем конкретную жертву.

— И почему всегда девицы? — Герберт явно не желал и дальше развивать столь опасную тему. — Они меня нисколько не вдохновляют, ты ведь знаешь!

— Юноши, девушки… — Кролок нетерпеливо взмахнул рукой. — Это не должно тебе мешать. Пробуй вместе со мной. Сосредоточься на фроляйн Шагал, а я позову остальных. Не можешь вспомнить свои чувства, так попробуй повторить мои.

Оба вампира замерли, настраиваясь. Кролок — на оставшихся в доме девушек, а Герберт — на отца. Девица в спальне во втором этаже его действительно нисколько не интересовала, но огорчать графа ему не хотелось, так что он старательно попытался с точностью воспроизвести те ощущения, которые исходили от Кролока. На мгновение ему показалось, что у него начало получаться, но в эту секунду входная дверь распахнулась.

Холода Нази не чувствовала, несмотря на то, что на ней был лишь теплый платок, накинутый поверх ночной сорочки.

— А, вас уже двое, — сердито прошептала она, широкими шагами приближаясь к графу. — Какого черта, уважаемый?

Граф в ответ лишь слегка склонил голову набок в ироничном приветствии и сделал Герберту знак удалиться. Молодой вампир, впрочем, и не подумал уходить, с любопытством разглядывая взъерошенную женщину, едва ли достающую макушкой его отцу до груди.

— Доброй ночи, фроляйн, — невозмутимо поздоровался граф. — Мне кажется, вы одеты слегка не по погоде.

— А мне кажется, что какой-то вампир только что очень бесцеремонно влез в мой сон, — парировала Нази, в которой страх, злость и недавняя восторженность сплелись в туго переплетенный клубок.

— Герберт, я, кажется, ясно дал понять, что наш урок окончен, — вместо ответа заметил фон Кролок. — Возвращайся в замок.

Сам Герберт хотел было возразить, но тон отца ясно давал понять, что дальнейшие пререкания ни к чему хорошему не приведут, поэтому он, фыркнув, просто развернулся на каблуках и «шагнул». В отличие от зова, это он делать умел.

Граф же снова посмотрел на женщину перед собой. Сердце ее колотилось так часто, что удары были почти неразличимы, сливаясь в тревожный гул. Серые с прозеленью глаза теперь казались черными от расползшихся во всю радужку зрачков.

— Во-первых, не «фроляйн», а «фрау», — поправила графа Нази. — А во-вторых, не соблаговолите ли пояснить, почему вы меня зовете?

— Исключительно в научных целях, — объяснил вампир, едва заметно дернув уголком рта. — Прошу меня простить, фрау…

— Дарэм, — коротко сказала Нази.

— …Фрау Дарэм, за причиненные неудобства.

Неудобства! Если бы этим словом можно было охарактеризовать острую, щемящую тоску, которая выбросила Нази из, по обыкновению, тяжелого сновидения. На несколько коротких секунд ей показалось, что Винсент сидит рядом с ней, и она снова ощутила ту волну спокойной, холодной силы и уверенности, которая последнее десятилетие позволяла ей спать без еженощных кошмаров. Толком не осознавая, что она, собственно, делает, Нази рванулась прочь из своей комнаты, чтобы в результате наткнуться на более чем старого знакомого, который немыслимым образом раздражал ее своей сущностью и, словно магнит, притягивал сходством с покойным мужем. Будто в насмешку над ней, высший вампир обладал таким же высоким ростом, пристрастием к могильно-черному цвету одеяний и чертовски схожей манерой выражать свои мысли.

Чтобы окончательно избавиться от морока, Нази вгляделась в глаза своего собеседника, снова убеждаясь в том, что они вовсе не черные, а светло-серые, прозрачные, серебристые, как два лунных диска.

— Скажите что-нибудь, — поддавшись порыву, попросила она.

Граф в ответ чуть приподнял брови, удивленный просьбой.

— В этой ночной сорочке вы весьма обворожительны, фрау Дарэм, — иронично заметил он, отвесив женщине легкий полупоклон.

Тенор. Мелодичный, прекрасно поставленный, с богатыми обертонами. Ничего общего с низким и тяжелым баритональным басом Винсента Дарэма.

— Спасибо, — искренне поблагодарила его женщина. — Если не трудно, натаскивайте своего протеже на ком-нибудь другом, иначе в следующий раз я выйду с распятием.

Она развернулась, намереваясь уйти обратно в дом, однако в этот момент окно в комнате Сары негромко стукнуло, распахиваясь, и Нази, передумав, проворно нырнула за спину фон Кролока, укрывшись от взгляда Шагал за его широким плащом.

— Пошлите ее спать, — прошептала она, прекрасно понимая, что видеть ее во дворе, тем более, в обществе нежити Саре точно не стоит.

— Как угодно, — равнодушно согласился фон Кролок, даже сквозь слои одежды чувствуя лихорадочное тепло смертного тела за своей спиной. Беспечность фрау Дарэм была воистину беспредельна. — Однако всему свое время.

Будет взывать — поняла Нази и, выждав несколько секунд, тихонько отступила под прикрытие деревьев. Стараясь не выходить на открытую местность, она вошла в трактир с черного хода и, лишь попав в тепло, поняла, что все это время провела на снегу босой. Коротко и зло ругнувшись сквозь зубы, Нази отправилась на темную кухню — греть ноги. Будь проклято пресловутое вампирское обаяние!