Незримые тени
Шрифт:
– Не беспокойся, – Марина бросила на мужа благодарный взгляд, – я сразу уйду, как только почувствую признаки усталости.
– Рассчитываю на твое благоразумие.
У дверей он остановился, словно вспомнив что-то. Марина смотрела на него, выжидая. Он потер лоб.
– Что-то хочешь сказать?
Деметрий засунул руки в карманы.
– И да, и нет… Сегодня ночью перестал работать радиоприемник, а я хотел узнать прогноз погоды.
Марина перекинула полотенце через плечо.
– Боюсь, что ничего нового не произойдет и мы еще немного помучаемся с этой жарой.
Так и было, хотя…
Что за странное чувство какого-то тревожного ожидания?
Откуда оно взялось?
Размышляя над этим, мужчина отправился в лабораторию, плотно закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке. Теперь можно не опасаться внезапного вторжения.
Высокий деревянный стол, покрытый листом цинка, испещренный царапинами и вмятинами, пустовал. Деметрий убрал все лишнее еще вчера, собираясь провести эксперимент, идея которого не давала ему уснуть, закрыл высокие ставни, чтобы на стол не падали прямые солнечные лучи, а затем приступил к задуманному…
Несколько часов спустя он отложил хирургические инструменты и отодвинул от себя керосиновую лампу. Тыльной стороной руки Деметрий вытер мокрый лоб. Заранее нельзя было сказать, насколько удачен опыт, но он чувствовал, что сейчас приблизился к цели, как никогда прежде.
Он снял фартук, повесил его на спинку стула и покинул лабораторию, закрыв дверь на ключ.
Сильный сквозняк пронесся по коридору, а затем где-то с силой хлопнуло окно. Раздался звук бьющегося стекла, и сквозняк усилился. Послышалось завывание ветра, и глухой протяжный гул раздался где-то над домом.
Кажется, начиналась гроза.
Деметрий выглянул наружу. Ветер швырял кроны могучих деревьев из стороны в сторону, легко сгибая их до земли, а над океаном между тем расползалась громадная сизая туча. Низкий туман клубился по воде, отчего вздыбившийся океан и небо сливались воедино. Яркие вспышки молний разрезали надвигающуюся тьму, и скоро это крутящееся чернильное облако должно было накрыть их.
Внезапно чувство глубокого несчастья затопило мужчину целиком: он вспомнил о сестре.
Мысль о ней буквально взорвалась в голове, будто она звала его.
Софии нужна помощь!
Ветер бил в окна, неся с собой ветки и песок. Его яростный свист разносился эхом по всему дому, отражаясь от стен и коридоров. Деметрий набросил на себя куртку. Ведомый этим зовом, он не мог оставаться в стороне. Это выше его сил, выше всякой логики и понимания. Даже если бы он сейчас был болен и слаб, то нашел бы способ добраться до нее.
В дверях он столкнулся с женой. Что он мог ей сказать?
– Марина, – он схватил ее за плечи. – Оставайся в доме, хорошо?
Она с непониманием смотрела на него.
– Я должен идти.
На ее лице отразилось неверие, а потом ужас.
– Но зачем? Такая буря!
Что за страшная штука – жизнь. Как можно описать то, что сейчас творилось внутри него?
Тут Марина догадалась, о чем речь.
– Кому-то нужна твоя помощь, да?
Он вздохнул.
– И ты никак не можешь остаться?
Голос жены прозвучал тихо, но он услышал, хотя ветер так и завывал.
Обрадованный ее прозорливостью, он кивнул. Вновь она, подавляя свое любопытство и страх, смирилась перед ним.– Расскажешь потом? – спросила она с надеждой в голосе.
– О, Марина…
Деметрий порывисто обнял ее.
– Только не тревожься, прошу.
Последовал знакомый поцелуй в лоб, и Марина осталась одна в полутемном холле.
Добраться до конюшни было не так просто.
Морось и туман, конечно, не мешали ему сейчас, ведь он знал расположение всех зданий, но ветер – другое дело. Он пинал этого упрямца, отталкивал, сбивал с ног. Словно уговаривал вернуться назад в теплый дом, где было сухо и безопасно.
Только ветер не знал о неизлечимой болезни, что давным-давно поселилась в этом странном человеке буквально с рождения. Она прочно срослась с его телом и душой, лишая свободы воли. Голоса в его голове сражались друг с другом, ведя лихорадочный диалог.
«Разумно ли бросать в такую бурю свою жену и будущего ребенка, зная, что Марина не найдет себе места от волнения?».
«Но ведь они защищены крепкими стенами!».
«Это верно, но все же… Ты бросаешься в тьму, следуя голосу в голове. Зная, что ты можешь быть введен в заблуждение. Насколько это поведение можно назвать нормальным?».
«Я знаю лишь то, что должен оказаться далеко отсюда».
«Кажется, ты запутался в понятиях долга и чувства».
«Пусть так».
«Дело твое. Как бы не пришлось сожалеть…»
Лошади в конюшне беспокойно ржали и водили ушами. Деметрий зашел в стойло и увидел тревожный взгляд лошади, будто говоривший ему остановиться.
Он снял седло с перегородки и накинул его на вздрагивающую гнедую спину. Лошадь фыркнула, тряся головой. Очевидно, что у нее и в мыслях не было отправляться куда-то. Но здесь решал человек, которому вздумалось следовать какому-то настойчивому голосу.
Деметрий, седлая лошадь, пришел к выводу, что животное разумнее его, потрепал гнедую по блестящей шее и, взяв ее за поводья, подвел к выходу. Новый порыв ветра обрушился на двери конюшни, отчего те так и заходили ходуном. Лошадь захрипела, попятившись, но Деметрий крепко сжал узду.
Животных оберегает единственное, что им досталось от природы для выживания – инстинкт самосохранения. Есть он и у людей. Но выше его лишь другая удивительная способность человечества ввязываться в неприятности вопреки здравому смыслу.
Земля вся промокла, отчего лошадь то и дело скользила, перебирала ногами, спотыкаясь под льющимися потоками дождя. Вода лилась повсюду. Ветер приносил ее мельчайшие капельки, задувая под шляпу, под капюшон и в сапоги. Он дул зло и беспрестанно, словно напоминая человеку о том, что бороться с природой глупо и бессмысленно.
Чем лучше Деметрий понимал это, тем больше противостоял разбушевавшейся стихии.
Дорога опустела.
Люди и животные успели спрятаться в домах и в укрытиях, чтобы переждать налетевшую бурю. И только одинокий всадник подгонял гнедую лошадь, с усилием двигавшуюся то быстрым шагом, то размашистой рысью.