Нидерландская революция

Кроме того поведение Филиппа III еще более усиливало беспокойство эрцгерцогской четы. Она прекрасно знала, что новый король совершенно не одобряет передачу ей его отцом Нидерландов. Они могли ждать от него всего, что угодно, если бы им не удалось расположить его в свою пользу какими-нибудь блестящими удачами. Чтобы упрочить свою недавнюю и шаткую верховную власть, они должны были показать себя достойными ее в глазах Испании и умиротворить Нидерланды любой ценой.

Так как Альберт по природе своей не был воинственным, то он прибегнул сначала к мирному пути. В конца 1599 г. ему удалось добиться от своего брата императора Рудольфа II посылки торжественной делегации в Голландию. Ее официальной целью было потребовать возврата Германии некоторых укрепленных пунктов, фактически же она должна была побудить восставших вступить в переговоры с эрцгерцогом. Но эта попытка оказалась совершенно безуспешной. Столь же неудачны были предпринятые вслед за тем попытки расстроить союз Елизаветы с Соединенными провинциями. Начавшиеся в Булони переговоры были вскоре прерваны под предлогом вопросов этикета. Словом, к моменту открытия заседаний генеральных штатов дипломатические переговоры не оставляли больше никаких надежд на соглашение.

Между тем делегаты провинций явились в Брюссель с твердым решением добиться, наконец, окончательного мира, которого так жаждала истощенная страна. За исключением нескольких прелатов, которые, как например епископ аррасский [593] готовы были лучше претерпеть вое, чем сложить оружие перед еретиками, собрание добивалось разрешения начать непосредственные переговоры с Соединенными провинциями либо о постоянном мире, либо по крайней мере о длительном перемирии.

593

Gachard, Actes des 'Etats G'en'eraux de 1600, p. 198.

Но как могли Альберт и Изабелла согласиться на подобное предложение? Ведь оно ясно выдавало желание генеральных штатов взять на себя руководство политическими делами и занять опять то же положение в управлении страной, которое они занимали в годы гражданской войны. Словом, взаимные расхождения, обнаружившиеся уже в 1598 г., опять дали себя знать. Нескольких дней оказалось достаточно, чтобы парламентские тенденции пришли в резкое столкновение с монархическими принципами. По если бы даже эрцгерцогская чета готова была уступить желаниям штатов, то этому помешала бы ее зависимость от Испании. Король несомненно усмотрел бы акт государственной измены в переговорах, которые велись бы без его участия. Штаты добились только разрешения вступить в сношения с голландцами, чтобы выяснить их намерения (24 мая) [594] . При этом Альберт еще сделал им выговор за то, что они считали себя вправе назначить уполномоченных, не согласовав предварительно с ним их список.

594

Gachard, Actes des 'Etats G'en'eraux, p. 453.

В то время как генеральные штаты охотно занялись бы исключительно восстановлением мира, правительство, с своей стороны, созвало их прежде всего с целью потребовать от них принятия новых ассигнований, которые дали бы ему возможность усилить армию и соответственно уменьшить военные расходы, ложившиеся на Испанию. Но и в этом вопросе возникли неожиданные затруднения.

Генеральные штаты не только отказались взять на себя расходы по адмиралтейству и ремонту пограничных крепостей, но потребовали, чтобы их допустили контролировать, как расходуются ассигнования в 250 тыс. экю, которые король обязался ежемесячно давать эрцгерцогам. Далее, они требовали ликвидации двух трибуналов — Hazienda и Visita, — недавно учрежденных с целью контролировать платежи, производимые из средств, посылавшихся из Испании. Наконец, они настойчиво требовали, чтобы произведено было серьезное улучшение дисциплины и положен был конец невыносимым злоупотреблениям, которые иностранные войска позволяли себе по отношению к населению [595] . Таким образом вместо того чтобы удовольствоваться укреплением армии, они намеревались подчинить ее своему контролю, переложив по возможности на плечи Испании расходы на войну, которая продолжалась безусловно против их воли. Бели бы Альберт и Изабелла действительно были независимыми государями, соглашение могло бы быть достигнуто. Но при том положении, в котором они находились, разве могли они выбирать между желаниями генеральных штатов и своими обязанностями по отношению к королю? Чтобы избежать опасного конфликта с собранием, они тотчас же уменьшили свои требования, обещали провести реформы, ликвидировать коллегию Visita и заявили, что удовольствуются ежемесячной субсидией в размере 100 285 флоринов на содержание постоянных гарнизонов, 128 тыс. — на вербовку 10 тыс. солдат и 60 750 флоринов для 3 тыс. чел. местной конной милиции.

595

Ibid., p. C etc.

Оставалось получить одобрение собрания, и, как всегда в таких случаях, тотчас же начались нескончаемые прения. Партикуляристские тенденции отдельных провинций, которые уже в прежнее время так часто вызывали возмущение принца Оранского, мешали им сговориться между собой, так как каждая провинция пыталась уменьшить свою долю участия в общих расходах. Между тем ждать больше нельзя было, надо было кончать, и эрцгерцоги решились разрубить узел. 2 октября Ришардо появился на заседании генеральных штатов и выступил с заявленном, что эрцгерцогская чета считает принятым ежемесячное ассигнование в размере 300 тыс. флоринов и что правительство установит долю участия каждой провинции в выплате этой суммы. Он отнюдь не скрыл от присутствующих, что со всеми теми, кто вздумает противиться этому, будет поступлено со всею строгостью, и затем объявил собрание распущенным [596] .

596

Gachard. Actes des 'Etats G'en'eraux de 1600, p. CXIII.

Генеральные штаты «точно с неба, свалились» [597] , и это нетрудно понять. Впервые со времени их существования их распускали, навязав им «субсидию», которую они даже не одобрили. У них получилось определенное впечатление, что они являлись жертвами какого-то государственного переворота, и перед тем, как разойтись, они заявили протест. Кроме того они составили представление, которое может считаться программой их требований. В нем они предлагали сначала средства для борьбы с злоупотреблениями иностранных войск, а затем требовали снижения расходов на содержание двора «до уровня расходов бургундских герцогов» и введения различных мер, которые позволили бы стране следить за расходованием денежных средств. Они предлагали между прочим созывать каждые четыре месяца в Брюсселе собрание уполномоченных провинций, на котором им давался бы отчет о состоянии ассигнованных средств [598] .

597

Ibid., p. 172.

598

Ibid., p. 681 etc.

Как и следовало ожидать, эрцгерцоги отвергли почти все пункты этой докладной записки. Они дружественно распростились с генеральными штатами, твердо решив однако впредь больше не созывать их.

О них достаточно было только что проделанного опыта. По существу штаты 1600 г. вели себя по отношению к ним совершенно так же, как и штаты 1559 г. по отношению к Филиппу II. Они убедили их в несовместимости суверенного и абсолютного правительства с национальным собранием, которое, считая себя представителем страны и блюстителем ее интересов, ведет себя по отношению к монарху так, как если бы он был перед ним «ответственным за свои деяния», а не подчинен был одному только богу, «являющемуся верховным судьей государей» [599] . Не выдвинули ли они «неприемлемых условий» и не стремились ли они подчинить своим собственным целям внешнюю и внутреннюю политику эрцгерцогской четы с риском поссорить ее с Испанией? Разве это поведение не показывало ясно, что, несмотря на свой возврат к католицизму, провинции по-прежнему были против чистой монархии и требовали, чтобы государь делил с ними свою власть? Из членов собрания только один аррасский епископ Матье Мулар возмущался тем, что «у их высочеств хотят отнять власть» [600] . Огромное большинство собрания по-видимому считало возможным вести себя с Альбертом и Изабеллой, как равные с равными. Некоторые члены генеральных штатов оскорблены были тем, что придворные дамы инфанты присутствовали на открытий заседаний штатов, и тем, что председатель Ришардо произносил свою торжественную речь, обращенную к эрцгерцогской чете, «стоя на коленях» [601] . Замечено было также, что депутаты проявляли необычайную настороженность в вопросах, касавшихся независимости страны. Так например они были задеты выражениями одного письма Филиппа III, призывавшего их стойко продолжать нести «свою службу ему», и приказали письмоводителю канцелярии отвечать испанскому послу на французском языке, «являющемся общепринятым языком бургундского дома» [602] .

599

Gachard, Actes des Etats G'en'eraux de 1600, p. 8. По поводу противоречия между парламентскими идеями и монархическими теориями в эту эпоху см. Brants, Albert et Isabelle, p. 46 etc.

600

Gachard, Actes des 'Etats G'en'eraux de. 1600, p. 200, 201.

601

«Quod aictu turpe est» («что очень позорно»). Ibid., p. 191.

602

Ibid., p. 177.

Ввиду этого несмотря на обещания Альберта, данные в 1598 г. [603] , генеральные штаты, начиная с 1600 г., перестали быть регулярно заседающим государственным учреждением. Они были обречены на бездействие, и лишь 32 года спустя, при совершенно необычных обстоятельствах, им суждено было снова возродиться на короткое время. В католических провинциях Нидерландов, как и во Франции, монархическая власть уготовила генеральным штатам одну и ту же участь: она уклонялась от официальной ликвидации их и ограничивалась тем, что обходилась без них.

603

«Их высочества всегда охотно будут созывать штаты и слушаться их добрых советов. В этом не следует сомневаться: штаты могут быть убеждены в том, что они будут созываться чаще, чем они того хотят, как только понадобится добыть из кошелька деньги». Gachard, Documents in'edits t. I, p. 448.

II

Еще не кончили заседать генеральные штаты, как в Брюсселе получено было известие, что Мориц Нассауский во главе армии в 12 тыс. чел. пехоты и 3 тыс. конницы перешел через Гонтт (Западная Шельда) и вторгся во Фландрию (19 июня 1600 г.). Его главной целью было невидимому освободить осажденный гарнизон Остенде и вслед за тем вместе с ним двинуться против расположенных по побережью портов с целью подчинить таким образом все побережье Соединенным провинциям.

Морские разбойники Дюнкирхена и в частности флотилия галер, которую Фредерик Спинола привел с собой в прошлом году в Шельду, были бичом торговли Флиссингена, и Зеландия требовала, чтобы ее освободили от этого опасного соседства. Это было очень опасное предприятие, так как войска рисковали быть зажатыми между морем и испанской армией. Но Мориц Нассауский надеялся, что фламандские города восстанут при его приближении и по крайней мере гарантируют ему возможность отступления. Он обратился с воззванием к Брюгге и к Генту, напоминая им об их прежнем союзе с северными провинциями и убеждая их присоединиться к освободителям, идущим к ним с целью избавить их от чужеземного ига. Но ему вскоре пришлось убедиться, что на них нечего рассчитывать. Вернувшись к католицизму, они видели в голландцах только гонителей своей веры. Они как смертного греха боялись всякого союза с протестантами и думали лишь о том, чтобы прогнать со своей земли этих еретиков, осмеливавшихся надеяться на их помощь. При известии о приближении Морица Нассауского крестьяне ринулись против вторгшихся войск, города же заняли оборонительную позицию. Брюгге, который до этого времени никогда не содержал в своих стенах гарнизона, поспешил обзавестись им теперь.

Вопреки предположениям Морица Нассауского, которому хорошо известно было, что часть испанских войск взбунтовалась из-за невыплаты жалованья, а другая часть была рассеяна на границе Гельдерна, эрцгерцогской чете удалось собрать в районе Гента около 10 тыс. человек. Перед лицом врага мятежники вернулись к повиновению, выражая желание двинуться в первых рядах против него. После краткой речи Изабеллы, которая обратилась к солдатам, держа свои серьги в руках [604] , обещая им, если надо будет, продать свои драгоценности для уплаты им жалованья, армия, охваченная энтузиазмом, выступила в поход. Она легко справилась с мелкими гарнизонами, оставленными противником в Пласхендале, Бредене и Снаскерке.

604

Grotius. Annales…, Amsterdam 1662, р. 467.

Мориц Нассауский не ожидал такого решительного удара. Так как он глубоко продвинулся на неприятельскую территорию и, окруженный укрепленными городами, был атакован врагом, то положение его было в высшей степени критическим. В то же время под сильнейшей угрозой оказалась также и республика, из которой он увел лучшие войска. Нечего было больше и думать об отступлении по суше. Поэтому он направил свои войска к морскому берегу между Остенде и Ньюпортом, чтобы погрузить их на суда зеландского флота, крейсировавшего вдоль берега. Эрнсту Нассаускому было поручено задержать испанцев у Лефинга. После ожесточенного боя испанцам удалось отбросить его, вслед за чем они немедленно двинулись Вперед, рассчитывая на окончательную победу. 2 июля после полудня испанцы атаковали среди дюн основную армию неприятеля, прижатую к морю. Но утомленные долгим переходом, жарой и утренним сражением, они не могли одолеть сопротивления, которым руководил один из крупнейших полководцев той эпохи и которое ввиду нависшей вплотную угрозы стало особенно ожесточенным. Сражение, которое велось с необычайной яростью с обеих сторон, было долгим и упорным. Эрцгерцог Альберт, решившись во что бы то ни стало добиться успеха, который мог бы пожалуй заставить восставших сложить оружие, сам вел батальоны авангарда и так близко подошел к линии неприятеля, что был ранен в шею ударом алебарды. Арагонский адмирал дон Франсиско де Мендоза взят был во время сражения в плен. Наконец, к вечеру обессиленная нападающая сторона стала сдавать, так что пришлось дать сигнал к отступлению. Испанцы потеряли свыше 3 тыс. чел. и оставили в руках неприятеля до сотни знамен. Впрочем Мориц Нассауский не склонен был воспользоваться своим успехом для дальнейшего преследования неприятеля. Он удовольствовался тем, что спас свою армию, которую все считали погибшей, и поспешил поскорее погрузить ее на суда. Таким образом «этот достопамятный день не принес ему ничего, кроме славы победителя» [605] .

605

Ibid., р. 479.