Никаких принцесс

Конечно, я мгновенно просыпаюсь, особенно, когда вода заливается мне в нос. И уже заученным движением, отфыркиваясь, хватаю подушку и размахиваюсь.

– Габриэль! По-твоему это смешно?!

Звенит по полу кувшин, я роняю подушку - она падает в лужу у кровати, и там мокнет. А с пола поднимается изумлённый Ромион, бросает на меня любопытный взгляд и поднимает брови.

– Кто такой Габриэль?

– Никто, - я оглядываю комнату: Габриэль сидит на подоконнике и беззвучно смеётся. Я корчу ему рожицу и поворачиваюсь к Ромиону.

Тот удивлённо переводит взгляд в сторону окна, но никого там, конечно, не видит.

– Виола, только не говори мне, что завела роман с кем-то из слуг.

Мне становится жаль, что подушка уже лежит на полу - не бить же Ромиона одеялом?

– Во-первых, моя личная жизнь не твоё дело...

– Как раз моё, - возражает Ромион.
– Мой брат с замашками тёмного колдуна влюблён в тебя по уши, и я должен узнать, если ты решишь его бросить. По меньшей мере, за полгода, чтобы успеть всё подготовить.

– И что ты собираешься готовить?
– сначала мне хотелось сказать отнюдь не это, но последняя фраза звучит слишком интригующе. Ромион устроит конкурс красоты, кастинг на лучшую замену мне или...

– Клетку, Виола. Серебряную клетку для начала. Большого размера, - сбрасывает меня с небес на землю Ромион.
– Дамиан последнее время пристрастился превращаться в дракона. Причём, боевого. Не заметила?

Заметила... Правда, вчера он был чем-то средним между ящерицей и крысой, но суть волнений Ромиона я уловила.

– Поэтому будь добра вовремя уведомить меня, - Ромион отряхивает свой камзол, хотя каждая «художественная» складочка там и так на месте.

– В письменном виде. Обязательно, - киваю я.

– Нет, в письменном не надо, - кажется, Ромион решил, что я это серьёзно.
– В письменном он может раньше узнать, а мы же этого не хотим.

– Нет, - фыркаю я.
– Не хотим.

– Отлично, - улыбается Ромион.
– Я рад, что мы друг друга понимаем.

Да уж. Друзья, называется.

– А сейчас будь добра, приведи себя в порядок - я пришлю горничных, чтобы помогли. У тебя полчаса.

Полчаса? А потом, что? Расстрел?

– Зачем?

– Ты обещала пойти на премьеру моей мачехи, - объявляет Ромион таким тоном, будто не он меня об этом просил, а я умоляла, и он любезно согласился.

– Она что, сегодня?

– Она через час. Кучеру и так придётся гнать против правил, и всё потому, что ты спишь, когда должна вовсю готовиться.

– Ромион, а можно я стукну тебя по лбу?

– Виола, позволь напомнить, что я король.., - и отодвигается на всякий случай.

– Я помню, - ворчу я.

– Прекрасно. Дамиан тебя ждёт. Кажется, уже час как. Позволь напомнить также, что принцессы...

Я всё-таки бросаю в него одеяло.

Достал.

– Полчаса!
– напоминает Ромион, выпутавшись из-под одеяла, и сбегает за дверь. Его место занимает целая орава горничных, которые молчат, пугливо косятся на ту, что выбирает мне наряд - суровую даму в чепце, больше похожем на корону, чем на атрибут горничной. И да, управляются меньше чем за полчаса, хотя результат, на мой взгляд, получается слишком роскошный, я даже в зеркале себя не узнаю. Какая-то голубоглазая золотоволосая кукла в жёлтом воздушном платье таращится на меня в ответ и хлопает глазами.

– Уберите, - прошу я, и зеркало в мой рост увозят.

Часы отбивают половину шестого.

Со вздохом я смотрю на свои руки в лимонных шёлковых перчатках, длинных, до локтя. Понимаю, что менять наряд поздно. Что ж, побуду куклой. А по возвращении поговорю со старшей горничной - за что она меня так не любит?

Дамиан стоит у окна моей гостиной, освещённый тусклыми красноватыми лучами вечернего солнца. В строгом чёрном бархатном костюме по местной моде а-ля наше позднее Возрождение, спиной ко мне, облитый светом, он кажется чем-то неземным, конечно же, очень красивым, но и... Сломанным. Как выброшенная кукла.

Я вспоминаю издевающийся вкрадчивый голос из сна, и понимаю, что это всё не шутка. Это уже не смешно. Он, этот голос, эта маска, сломал что-то в моём Дамиане. Что-то треснуло, и с каждым мгновением эта трещина растёт... А ведь совсем недавно я видела, как Дамиан сияет. Его любовь ко мне светилась - и меня грел этот свет. Как это могло уйти так быстро?

Дамиан оборачивается, и на мгновение - недолго, всего-то секунда - но я ясно вижу обречённость в его глазах. Она очень яркая, очень заметная, эта обречённость.

– Виола, - он улыбается и идёт ко мне. И я к нему, и тоже улыбаюсь. Так же фальшиво.
– Ты прекрасна.

– Серьёзно?
– усмехаюсь я.
– Похожа на громадный лимон?

– На что?

Значит, тут не растут лимоны...

– Такой кислый фрукт, по цвету - как я сейчас.

Дамиан, кажется, не слушает: он берёт меня за руку, подносит к губам - но вместо того, чтобы дать поцеловать, я сама подаюсь к нему и легко целую его в губы.

– Я рада тебя видеть.

Глупая фраза, ею не разбить отчаяния и фальши и между нами. Ну как же так: какая-то иллюзия, какой-то голос во сне - и всё наше счастье летит в тартарары. Настолько хрупкое? А казалось таким сильным, таким огромным...

Дамиан смотрит на меня - даже высокая, как сейчас, я всё равно ниже его. Дамиану приходится наклонять голову, чтобы заглянуть мне в глаза, когда я так близко.

– Всё хорошо?
– зачем-то спрашиваю шёпотом.

Ломкая, больная улыбка служит мне ответом.

– Да. Всё хорошо.

Киваю.

– Мы, наверное, опаздываем.

– Да...

– А может, пусть Ромион сам едет?

Дамиан усмехается.

– А потом он так разноется, что от него совсем житья не станет? Едем, Виола, мы и правда опаздываем.

И выводит меня - быстро, мы и правда торопимся - вон из моих комнат, по коридору к лестнице, мимо слуг, мимо залитых солнцем окон, мимо глазеющих на нас придворных...

– Ноет?
– удивляюсь я, почти вприпрыжку спеша за Дамианом к карете.
– Ромион умеет ныть?

– Ещё как, - усмехается мой демонолог и вместо лакея помогает мне взобраться по ступеньке.

Уже в карете, почему-то сидя напротив, и жадно поедая меня взглядом - и это тоже кажется нормальным - Дамиан тихо говорит: