Никаких принцесс

Никто ко мне во сне не приходит, зато по пробуждению я вижу забавную картину: блещущий на солнце дракон сражается с десятком рыцарей. Не знаю, в каком рыцарском кодексе написано, что десять на одного - честно. Хотя десять на одного дракона, поливающего их с неба огнём - может, и честно. Предполагаю, что очень скоро от бедняг останется запечённый в доспехах кебаб.

Хм, а Дамиан говорил: никто не найдёт...

– Габриэль, что происходит?
– интересуюсь я в никуда.

– Не знаю, - отвечают, почему-то, надо мной.
– Но узнавать не пойду: здесь интереснее.

Кто бы сомневался.

– А можешь кровать подвинуть, чтобы мне удобнее смотреть было? Пожалуйста.

Габриэль с минуту молчит, потом у окна возникает мягкое кресло.

– Так будет ещё удобнее. Всё, не мешай!

– Эй! Погоди, а еда? А попкорну с шоколадом?

Мгновение спустя мне на колени падает комплект «Хеппи-мил» из «Макдоналдса». Потом по лбу ударяет большая шоколадка с мармеладом, орехами и изюмом.

– Габриэль, я тебя люблю! Я даже поделюсь с тобой картошкой-фри. Хочешь?

– Потому что её ты как раз не любишь, - вставляет Габриэль.

Вообще-то он прав, но я кривлюсь и говорю, что нет, я просто очень щедрая. Могу даже шоколадкой поделиться. Ма-а-аленьким кусочком.

Габриэль больше не отвечает, но картошка исчезает. Как и половина шоколадки. Мы так не договаривались!

Рыцари тем временем меняются: те, десять, исчезают, наверное, в портале. Им на смену приходят пятнадцать, а потом и ещё двадцать. А потом ещё. И ещё.

А потом поле, над которым парит Дамиан, светится, и до меня доносится голос герольда. Вроде как: «Рыцарь такой-то с рыцарем таким-то только что отважно ткнули копьями в брюхо мерзкому дракону! О, мерзкий дракон уклонился! Теперь рыцарь такой-то идёт на таран... А прекрасная принцесса Виола в знак одобрения машет ему платочком из башни. Напоминаем зрителям, что принцесса была похищена в ночь с...»

– Габриэль?
– оставляя в покое гамбургер, тихо спрашиваю я.
– Что это значит?

– Турнир, принцесса, - отзывается демон.
– В твою честь устроили турнир. Достать тебе платочек, чтобы махать им из башни?

– Лучше достань мне гранату. А лучше базуку. Или нет, огнемёт. Или ракету. Что-нибудь, что к чёрту сметёт их оттуда. Какой, блин, турнир?! Я что, подписывалась служить тут народным развлечением?!

Габриэль смеётся в ответ, а я салютую из окна очередному рыцарю стаканом колы и говорю нехорошие слова. Тому, кто победит и придёт выковыривать меня из башни, сильно не повезёт. Это я гарантирую.

Битва длится до заката, и мне даже становится жаль Дамиана: он явно устал. Рыцари всё не кончаются, а он который уже час парит в небе и поливает их огнём.

Под конец рыцари всё-таки побеждают: Дамиан падает, и они просто наваливаются на него, как блестящие муравьи.

– Так ведь нечестно!
– восклицаю я.

– А когда турнир был честным?
– усмехается Габриэль.
– Зато объявят, что победила «дружба» и денежный приз вернётся в казну королевства.

Я начинаю подозревать, кто устроил эту «потеху», ещё до того, как дверь спальни открывается, и на пороге возникает Ромион в доспехах и саже.

– Виола, только без глупостей, - тут же предупреждает он.
– Ты и так уже достаточно натворила.

– Я?!

Ромион молча щурится, а я оказываюсь лицом к лицу с его магом. А потом и порталом.

Уже во дворце я сижу в своей гостиной, замотанная в плед, как в смирительную рубашку, вымытая, с чашкой успокоительного настоя, и поражённо смотрю на сидящего в кресле у камина, точно на троне, Ромиона. И Дамиана. В цепях. Кажется, заговорённых. Перед Ромионом. На коленях.

– Брат, - голос Ромиона звучит устало и совсем не по-королевски.
– Скажи сам, что мне с тобой делать?

Дамиан гордо молчит.

– А давай я скажу!
– кровожадно предлагаю я.

– А вот ты помолчи, Виола, - не поворачиваясь, говорит Ромион.
– Сбежать буквально накануне своего отъезда в Сады? Твоя мать в ярости.

– Я тоже в ярости! Меня украли! Меня целый день держали взаперти! Меня!..

– Виола! Ты думаешь, я поверю, что вы не действовали заодно?

– Что?!

– Мы действовали не заодно, - тихо повторяет Дамиан, поднимая на Ромиона больной взгляд.
– Виола ничего не знала.

– Ну конечно, а что ты ещё можешь сказать, - фыркает Ромион, но Дамиан тихо добавляет:

– Я клянусь, брат.

И Ромион изумлённо вскидывает брови.

– Тогда ты совсем ума лишился?

– Да!
– вставляю я.

– Виоле нельзя ехать в Сады, - упрямо твердит Дамиан.
– У меня было видение.

– Не у тебя, а у королевы Изабеллы!
– вскидываюсь я.
– Ромион, не слушай его, он всё врёт! Это Изабелла объявила, что меня в Садах встретит некто и что-то важное отнимет. Она рехнулась там у себя в театре, вот и заговаривается.

Ромион бросает на меня задумчивый взгляд.

– Это вряд ли. Мачеха может быть кем угодно, но не сумасшедшей. С ума она сойдёт последней в этом королевстве, уж поверь мне... Дамиан, так правда было?

Дамиан молчит, но Ромиону и этого достаточно. Он откидывается на спинку кресла и устало закрывает глаза.

– Ну и кто на этот раз? Кому ты теперь нужен?

Дамиан молчит.

– Виола? Ты что-нибудь знаешь?

– Ну... Мне во сне последнее время постоянно является какой-то чудак в маске и говорит, что он у любого может найти слабое место. Говорит, у Дамиана уже нашёл. Понятия не имею, о чём это он.

Ромион поворачивается и смотрит на меня так, как будто я только что заставила его съесть килограмм лимонов.

– Ясно. Брат - отдохнёшь в темнице. Это самое защищённое место в Сиерне. И цепи я оставлю - чтобы ты не ушёл ненароком в Астрал.

Дамиан молча склоняет голову.

– Эй, Ромион, - начинаю я, но он отмахивается.

– Хватит, Виола. Так нужно. А насчёт Садов... Я не смогу остановить твою мать, но я попытаюсь убедить её, что ты в опасности.

Дамиан кривится, словно от боли.

– Да вы с ума сошли?
– я пытаюсь выпутаться из пледа.
– Это Сады, Ромион! Там бе-зо-пас-но! Там моя мама! Да и кому я нужна?

Ромион с изумлением смотрит на меня.

– Ты принцесса фей, Виола, ты очень много кому нужна.

– Да глупости! И потом, что, ну что такого этот таинственный некто у меня заберёт, а? Мой отец ему нафиг не сдался, и он в другом мире, сестра под защитой гоблинов, а мама - королева фей. До кого из них он доберётся, интересно мне знать?

Теперь братья смотрят на меня оба. И оба с одинаковым изумлением.