Нивей И Аурей

А ведь именно так, под тревожное мерцание фактов и рождаются предания и легенды. И кто знает, может быть через какое-то количество лет в городе Каки будут с замиранием сердец пересказывать легенду о том, как однажды летал над городом огнедышащий дракон в поисках последней девственницы...

– Ладно, брат, - успокоил друга Аурей.
– Мы с ним позже разберемся. Никуда он не спрячется.

– Да куда же ему с подводной лодки деться, - согласился Белый спокойно, покусал ус и холодно взглянул в лицо Рыжему.
– Мы здесь надолго, встретимся еще.

Был он бледен и настолько истончился, что почти пропадал в пространстве. По неживой твердости взгляда друга Рыжий понял, что Нивей уже не тот циничный меланхолик, которым был совсем недавно. Страшной силы огонь словно опалил, выжег его изнутри, и все, что было там мягкого и податливого, оплавилось, покрылось коркой и местами потрескалось. Чего теперь от него можно было ждать, знал, наверное, только Бог.

Если, конечно, знал.

– А не навестить ли нам маму Жанну?
– предложил Белый.

– Почему бы и нет?
– не имел ничего против Рыжий.

9. Одинокий охотник.

– А не пора ли нам навестить маму Жанну?
– спросил Белый. Был он спокоен, отстранен и так холоден, что его напарнику стало немного не по себе. Аурей почувствовал реальное беспокойство и внимательно вгляделся в лицо друга, надеясь высмотреть его причину в его глазах, но они, словно два зеркала, лишь отражали реальность и не пускали вовнутрь.

– Почему бы и нет?
– вкрадчиво спросил тогда в свою очередь он, так до конца и не разобравшись в состоянии напарника.
– Где только ее искать?

– Шутишь?
– Белый удивленно поднял брови.
– У нас же вселенский навигатор есть! Подключись к нему - и всего делов!

– Действительно!
– спохватился Рыжий.
– Совсем позабыл! А, думаешь, здесь это работает?

– Почему нет? Попробуй, - пожал плечами Белый.

Рыжий неуверенно прикрыл глаза руками и сосредоточился. Или рассредоточился. А, скорей всего, сделал и то, и другое - точно это действие в общеупотребительных земных терминах описать затруднительно. В общем, он подключился. Настроился и подключился. Через минуту он отнял руки от лица и просиял:

– Получилось! Приют мамы Жанны недалеко отсюда, у моря. Мы могли бы пройтись туда пешком.

– Пошли, - в очередной раз пожав плечами равнодушно согласился Нивей.
– Здесь нам все равно делать больше нечего. И, скорей всего, он имел в виду всю планету Земля.

По тихой тенистой улочке, той самой, на которой Геша Филинский оставлял машину, друзья спустились вниз до городского парка, что замер в ожидании вечера и прохлады за выбеленным известкой бетонным забором, и, повернув направо, пустились вдоль него в сторону моря.

Они скользили над землей легко, как и подобает особам их естества, и жар, воздымавшийся от нагретого за долгий солнечный день асфальта, приятно щекотал их босые пятки. Солнце, словно зацепившись за гвоздь, вколоченный в небесную притолоку, продолжало болтаться недалеко от зенита. Его живительный свет проникал ангельские тела насквозь, не порождая тени, лишь рыжие волосы Аурея пламенели под ним неимоверно, да голова Нивея сияла, словно главка звонницы. Мы часто в солнечный день видим такое сияние воздуха, от которого темнеет в глазах, и возникают в них солнечные зайчики, но, конечно, не понимаем его источника.

Ангелы были невидимы для окружающих.

Невидимы, но не для всех.

На подоконнике крайнего слева окна одноэтажного дома, мимо которого они как раз следовали, их внимание привлек кот. Кот был радикально черным, но на кончиках его усов и каждой отдельно взятой шерстинки словно пробивали воздух мелкие озорные искры. Кот выпучил на ангелов свои огромные желто-зеленые с вертикальным зрачком глаза и явно отслеживал, поворачивая голову, их перемещение.

– Ты посмотри на него!
– тронул друга за локоть Аурей.
– Он нас видит? Он может нас видеть?

Он попробовал напугать кота, махнув в его сторону рукой, но тот только сильней вжался в подоконник, изготовившись к авральному его покиданию.

– Оставь ее в покое, прошу тебя, - урезонил друга Нивей.
– Кошки - мистические животные, ты же знаешь...

– Полумистические!

– Полумистические, хорошо. С этой мистикой тоже никогда не ясно, она только начинается, или уже закончилась...

Белый оставался невозмутим, но это было лишь внешнее, видимость, внутреннее же его напряжение и раздражение прорывались ворчанием в словах. Рыжий же совсем не хотел задирать то, что еще не срослось и нарываться на перепалку, в общем, разговор не клеился, и друзья всю дорогу больше молчали.

– Я вот все думаю, - воспользовавшись небольшой словесной завязкой, рискнул, наконец, Рыжий, - это как раз к разговору о мистике, нас зачем на самом деле сюда отправили?

– Что ты имеешь в виду?
– откликнулся Белый.
– И при чем здесь мистика?

– Мистика, наверное, и ни при чем, хотя про нее, сам говоришь, нельзя сказать наверняка. А вот все остальное...

– Что остальное? Говори ясней, пожалуйста.

– Пожалуйста, скажу ясней. Вот как ты думаешь, Господь что, не видит, не слышит, не знает того же, что видим и слышим здесь мы?

– Думаю, что в мире нет ничего такого, что было бы от него сокрыто.

– Вот! И я о том же. Ведь Он - Бог! Он в тебе и во мне, он во всем и везде, он проницает все Мироздание! Он его творит! И в нас, как в посредниках, он никак не нуждается. Тогда зачем, спрашивается, мы здесь? Для чего Он нас сюда заслал? Для какой такой надобности? Что мы здесь ищем? И что можем найти!

Белый пожевал, по своему обыкновению, свой жидкий ус.

– Не знаю, - сказал он.
– Может быть... Мне трудно судить о Его намерениях...