No Featherbed for Me

Джендри повторил ее движение.

– Я знаю. Если бы не любила, ты бы осталась на Стене с детьми.

– Ты любишь Сансу?

Это было единственным, о чем она никогда его не спрашивала, потому что знала, что он ответит честно. Однако сейчас она чувствовала его семя на своих бедрах, и правда уже не казалась ей настолько пугающей.

– Я уважаю ее и ценю ее, и любовь, которую я к ней испытываю, не страстная, но настоящая. Однако она ненавидит меня за то, что я отдал Железный трон твоему мужу без боя. Она проклинает меня и обвиняет в том, что я не люблю наших детей, раз допустил подобное.

Арья лениво вырисовывала невидимые узоры на его обнаженной груди.

– Она простит тебя. Вы останетесь здесь или уедете в Штормовой предел, и она подарит тебе еще нескольких детей.

– А ты останешься несчастной королевой, и тебе придется притворяться, будто ты не умнее большинства советников короля, слишком занятая, любезничая с людьми, которые шепчутся у тебя прямо за спиной.

– Вещи, которые мы делаем ради любви, - протянула Арья, и Джендри невесело улыбнулся.

Они одевались в тишине, пальцы Арьи возились с завязками ее платья, пока Джендри пытался скрыть свою порванную тунику под плащом. Она смеялась, когда он вынимал золотые листья из ее волос, и на каждую ее улыбку отвечал поцелуем. Когда они закончили, Арья подняла грязный плащ с земли и отряхнула его, прежде чем обернуть его вокруг своих плеч, и тут же почувствовала запах Джендри, исходящий от него.

– Это не должно повториться, - заявила она, заключив его лицо в своих ладонях.

– Как пожелаете, ваша светлость.

Они оба знали, что это ложь.

========== Часть 7.3 ==========

Ее мать должна была прибыть в скором времени. Бран сообщил ей первым, обнаружив ее вместе с Эшарой и детьми. Он поднял Эймона на руки, заставив ее по обыкновению серьезного сына рассмеяться, и ущипнул Алисанну за нос, прежде чем сообщить ей, что Кейтилин покинула Винтерфелл с пятьюдесятью людьми, Мирой Рид и Джейн Вестерлинг. Арье с трудом верилось, что маленький Рикард был достаточно взрослым, чтобы исполнять обязанности лорда Винтерфелла в их отсутствие, но ему было уже четырнадцать – время летело быстрее, чем она думала. Пока Бран посвящал ее в детали приезда матери, Арья смотрела на Эшару, которая демонстративно избегала ее взгляда, постоянно напоминая Рэйнис о правилах поведения за столом.

– Ты плохо относишься к моей матери? – чуть позже спросила она ее, когда Рэйнис и Эймона забрала септа, а Алисанна мирно уснула.

Ее руки не дрогнули, и женщина продолжила свое шитье.

– Я едва знаю твою мать. Мы встречались лишь однажды, и она была едва ли не ребенком.

– Я спрашивала не об этом.

Эшара подняла на нее свои сиреневые глаза, смахнув темную прядь со лба. С того момента, как они вернулись ко двору, Арья обеспечивала ее лучшими платьями, увешивая ее драгоценностями и настаивая на том, чтобы к ней относились как к королеве-матери. Из своего последнего разговора с Эйгоном, Арья знала, что Эшаре достался Звездопад, как старшей сестре, однако она явно не спешила вернуться в Дорн.

– Кейтилин Талли не виновата, что король Эйрис убил Брандона Старка. Она не виновата и в том, что ее отец настоял на новой помолвке в обмен на помощь своих знаменосцев. Я не могу относиться плохо к той, у кого не было выбора.

– Но? – добавила Арья, зная, что это еще не все.

– Но ни одна женщина не в силах забыть то чувство, когда видишь, как мужчина, которого ты любишь, женится на другой, - она грустно улыбнулась. – И ты прекрасно знаешь, как это.

– Не стоит слушать сплетни, - с улыбкой посоветовала Арья, наливая себе вина.

– Если я прекращу слушать сплетни, мне будет просто нечего слушать, - ответила Эшара.

Иногда Арья невольно задумывалась, что если бы она была дочерью Неда Старка и Эшары Дейн? Она знала, что думать об этом было нечестно по отношению к Кейтилин, которая всегда любила ее, насколько могла, но также она знала, что ее любимой дочерью всегда оставалась Санса. Арья была слишком дикой, слишком грубой и слишком своевольной, так что Кейтилин не могла понять, что с ней делать. Сейчас, когда ее собственные дети подрастали, Арья прекрасно понимала ее, но только Эшара никогда не осуждала ее поведение и никогда не читала ей лекций по поводу правил приличия. Кроме нескольких осторожных замечаний после возвращения ко двору, Эшара принимала Арью такой, какая она есть.

Арья думала об Аллирии Дейн, такой красивой и сильной, которая мгновенно обижалась и так же мгновенно прощала, и знала, что ей было бы проще расти в качестве младшей сестры Аллирии, а не Сансы. Эшара настояла на том, чтобы она сохранила тайну ее рождения в секрете даже от Неда, и Арья с легкостью дала это обещание, однако про себя желала, чтобы у нее была сестра, которая не смотрит на нее, словно на страшнейшее зло. Самой близкой для нее стала Дейенерис, но Арья ни на секунду не забывала, что Дени была драконом, а не лютоволком.

_____________________

В утро приезда Кейтилин, Арья обнаружила, что просто не может усидеть на месте. Она проснулась задолго до рассвета, чувствуя, как ее внутренности скручиваются в нервном ожидании, и поняла, что она не сможет дождаться того момента, когда наконец прибудет делегация из Винтерфелла. В закромах своих сундуков Арья нашла свою кожаную дотракийскую одежду, подаренную ей, когда Рэйнис была еще совсем маленькой. Надевая их, она чувствовала, будто надевает на себя кожу девушки, которой когда-то была, и Арья глубоко вдохнула, вспоминая уникальный аромат Дотракийского моря. Собрав волосы в свободную косу, Арья вспоминала, как счастливы они с Эйгоном были в те первые года брака, как они играли с Рэйнис и не думали о будущем. Они были такими свободными, когда жили в кхаласаре, питаясь кониной и лошадиным молоком и танцуя вокруг костров. Эймон даже был зачат по дотракийскому обычаю, под звездами, и Арья была уверена, что сей факт шокировал бы любого лорда или леди Вестероса.

Сейчас они с Эйгоном редко были вместе за пределами постели, и единственным мужчиной, с кем она проводила время под звездами, был Джендри, а с ним чувство вины и стыд, разделенный на двоих.

Два рыцаря королевской гвардии стояли у двери в спальню Эйгона, и их глаза расширились при виде нее. Проскользнув в комнату, Арья осознала, что не была в королевских покоях с того дня, как Роберт приказал ей выйти за Ренли, а Эйгон всегда сам приходил к ней в комнату. Гобелены на стенах были выполнены лишь в цветах дома Таргариен, и, когда Арья присела на край кровати, где спал ее муж, она задумалась о короле Роберте и Эйрисе, который правил до него, обо всех Таргариенах, которые спали в этой комнате, и о том, что, однажды, она будет принадлежать ее сыну.

Эйгон удивленно нахмурился, когда Арья разбудила его, и озадаченно поднял брови.

– Арья? Что-то не так? Дети…

– Они в порядке, - заверила его она, позволяя ему сесть. – Давай прокатимся верхом?

– Верхом? Еще даже не рассвело…

– И что? Мы раньше всегда катались еще до рассвета, - она взяла его за руки, пытаясь отыскать в нем того человека, которого она полюбила тогда в Штормовых землях. – Ты помнишь, тогда, у Дотракийского моря, когда Рэйнис была еще совсем маленькой? Мы оставили ее с Эшарой и пробирались через высокую траву, едва различая дорогу.

– Ты меня опозорила тогда, на своей лошади, - вспомнил Эйгон, улыбнувшись, - а затем я уложил тебя на траву…

– И она была такая же синяя, как и твои волосы, - она приблизилась к нему. – Мне нужно, чтобы сегодня ты был просто моим мужем, а не королем. Если ты еще любишь меня, ты встанешь и пойдешь вместе со мной.

Эйгон потянулся к ней, пригладив ее щеку.

– Арья, ты же знаешь, как сильно я люблю тебя, но я не могу просто перестать быть королем на день.

– Почему нет? Разве не для этого есть Коннингтон? Мой отец заменял Роберта тысячи раз, когда он…