No Featherbed for Me

Арья понимала, что у нее нет никаких прав для ревности, не после того, как она провела столько ночей и дней в объятиях Джендри Баратеона, но она сомневалась, что существует женщина, которую бы не задел тот факт, что ей предпочитают более молодую и прекрасную девушку, которая принесет в союзники Хайгарден с его богатствами. Все, что принесла Арья – это позор и отсутствие надежды на объединение Семи Королевств.

– Возможно, они хотят обсудить вопрос о Штормовом пределе, - предположила Арья, поднимая Алисанну на руки, и вдохнула сладкий аромат ее волос.

– С верховным септоном?

Арья старалась не дрогнуть.

– Наш брак никогда не был подтвержден. Ренли скажет ему, что…

– И ему будет все равно, потому что он не был расторгнут до того, как ты вышла за Эйгона, - ответил Джендри, запустив пальцы в свои черные волосы. – Они запретили мне присутствовать. Меня допросят после Ренли.

– Допросят? Зачем?

– Сир Лорас сообщил Ренли, что тебя обвиняют в супружеской неверности и двоемужии. Твой брак с Эйгоном является прямым доказательством двоемужия, и, если ваш брак с Ренли будет признан действительным, то твои дети станут доказательством измены.

– Тогда зачем им понадобился ты? – настаивала Арья.

– Потому что они уверены в том, что ты спала со мной, пока была с Ренли, и меня допросят об измене, которую мы якобы совершили.

Паника, граничащая с истерикой, вспыхнула в ее груди на мгновение, прежде чем Арья глубоко вдохнула, пытаясь сохранить спокойствие. Наконец, она произнесла:

– Я не позволю им сделать этого.

– Арья…

Она направилась вперед, передав Алисанну Джендри.

– Отведи ее к моей матери или к Эшаре. Я разберусь с этим.

– Постой, Арья! – позвал Джендри, но Арья, не колеблясь, направилась в Красный замок, стараясь собраться с мыслями. Пересекая тронный зал, Арья пыталась вспомнить девочку, которой она когда-то была, смелую и бесстрашную девочку, которая бродила по лесам Винтерфелла, которая путешествовала с дотракийцами и жила среди одичалых. Она не была какой-нибудь избалованной леди, не была бесполезной королевой, она была волчицей из Винтерфелла, и она не позволит какой-то группе мужчин решать ее судьбу.

_____________________

Дак охранял вход в зал собрания малого совета, и его лицо потемнело, когда она приблизилась. Покачав головой, он начал:

– Королева Арья…

– Дай мне пройти, Ролли.

– У меня приказ короля…

– Ролли, - умоляла она, - ради любви, которую ты испытываешь к моим детям, и ради нашей дружбы, прошу, дай мне пройти.

Он колебался лишь мгновение, прежде чем отойти в сторону. Как только Арья подошла к двери, Дак схватил ее за предплечье, останавливая.

– Я говорил ему, что не согласен с тем, что происходит.

– Спасибо, - ответила Арья, прежде чем войти в залу, поразив своим появлением всех присутствующих.

Эйгон вместе с верховным септоном сидели во главе стола, Ренли напротив них. Лорд Варис, лорд Бейлиш, Хэлдон, Дейенерис, Визерис, Мейс Тирелл и Рэйго занимали остальные места. Визерис мгновенно вскочил на ноги, потребовав, чтобы она удалилась, но Арья лишь подняла руку, успокаивая его.

– Тебе здесь делать нечего! – прокричал Визерис, но Арья вновь проигнорировала его, смотря прямо на Эйгона.

– Ты должен остановить это.

Эйгон ничего не ответил, однако великий септон издевательски заявил:

– Как ты смеешь так разговаривать с королем?

Арья даже не взглянула на него.

– Я разговариваю не с королем. Я разговариваю с отцом моих детей, - Арья почувствовала, как Эйгон вздрогнул при одном упоминании о детях. – Мне все равно, что ты признаешь наш брак недействительным, если именно этого ты хочешь. Я не желаю оставаться женой человека, которому я не нужна. Я позволю тебе объявить меня шлюхой, а наших детей бастардами, если ты считаешь, что это поможет удержать королевства, потому что, видят Боги, я устала бороться. Только не нужно никаких допросов и судебных процессов. Я соглашусь на все, что ты скажешь.

– Не ты устанавливаешь здесь правила, - отрезал Визерис. – У тебя нет власти.

Арья обернулась, буквально пылая от гнева, и протянула:

– Нет, я всего лишь женщина. Но за Даром есть двадцать тысяч одичалых, чьего короля приняли при дворе далеко не любезно. У них есть великаны тринадцати футов в высоту. Западные земли тоже не особо волнует дом Таргариен, особенно после того, что случилось с Ланнистерами. Это… о, да это же еще тридцать тысяч мечей! И, конечно, если вы попытаетесь заточить меня, моим братьям придется защищать меня. Север принесет еще двадцать тысяч мечей, и Риверран еще столько же. И, кстати, мой кузен Роберт владеет долиной Аррен, а это еще плюс тридцать тысяч. Может Эйгон и сын Элии Мартелл, но скажи мне, дорогой муж, ты правда думаешь, что принц Оберин и принцесса Арианна обрадуются, узнав, что ты заточил свою жену в темнице и назвал своих законных детей бастардами?

– Хватит, - прошептал Эйгон, покачав головой.

Арья оглядела присутствующих и, насладившись страхом в их глазах, продолжила:

– Возможно, у меня и нет власти, возможно, я лишь женщина, но я с легкостью могу усложнить жизнь каждому из вас. Ты действительно хочешь начать новую войну после того, как лишишь себя наследников?

Эйгон поднялся, сохраняя бесстрастное выражение лица.

– Оставьте нас.

– Ваша светлость… – начал было Мейс Тирелл.

– Оставьте нас.

Когда лишь они с Арьей остались в комнате, Эйгон подошел к ней, двигаясь так, будто его тело было невероятно тяжелым. Через некоторое время он спросил:

– Ты бы действительно начала войну со мной?

– А у меня есть причины? – парировала она.

– Нет, - ответил он, вздохнув и заправив прядь волос за ухо. – Нет, конечно же нет. Я делаю это лишь потому…

– Я знаю, почему ты делаешь это, и ты должен был сказать мне, - ее глаза наполнились слезами. – Как ты можешь поступать так с нашими детьми? Как ты можешь лишать их всего, ради чего боролся, лишь потому, что Мейс Тирелл говорит, что я непопулярна?

– Дело не только в этом, - настаивал Эйгон. – Королевства и верховный септон не принимают наш брак за действительный, поэтому они не признают наших детей в качестве законных наследников. Если что-то случится со мной, и трон перейдет к Эймону, они вновь восстанут. Я могу узаконить их…

– А что насчет меня? Меня отправят в молчаливые сестры, пока Джесса Тирелл рожает тебе новых наследников?

Эйгон покраснел от смущения, прежде чем признаться:

– Я так сильно тебя люблю. Не думаю, что ты вообще осознаешь глубину моих чувств к тебе. Но я также знаю, что потерял тебя в тот момент, как ступил в Вестерос, и можешь не притворяться, что это не так.