Ночные животные

– Надеюсь, им понравится.

– Понравится, – кивнул Костя, покосившись на девушку, – серьезно, все отлично.

От Питера до Кингисеппа ехать чуть больше полутора часа. На машине можно было бы добраться за час, на «пауке» Артура – за тридцать минут, автобус же тарахтел, наезжая на кочки каждые три секунды, и Селиверстов исходился такими ругательствами, что люди оборачивались и порицательно хмурились. Одна бабушка так громко стучала зонтом, явно пытаясь заглушить стенанья Артура, что Алина не сомневалась: сейчас бабушка встанет и постучит не по полу, а по голове ее брата. К счастью, обошлось без происшествий.

Едва автобус остановился, Даня поспешил на улицу и глубоко втянул сладкий запах осени; сквозь чернеющие тучи просочился свет, и Даниил улыбнулся, оглядывая родные и такие знакомые перекрестки. Он повел друзей к остановке и не замолкал ни на мгновение, рассказывая о городке, в котором он вырос. Честно говоря, Кингисепп не был красивым и уютным, он был грязным, неприглядным, как и большинство глубинок в нашей стране. Но Даня умудрялся с таким восторгом описывать захудалые кафешки и площадки, увязшие в тине озера и болота, что ребята даже прониклись его словами. В маршрутке они ехали, не присаживаясь, наблюдая, как Волков вырисовывает на запотевшем окне карту цветочных магазинов, и только потом он признался, что у его мамы свой цветочный магазин.

– Что-то слишком много мам увлекается садоводством… – усмехнулся Артур. – Твоя тоже, да? – Подтолкнул он в плечо Ромала. – Признавайся.

Но Косте не в чем было признаваться. Его мама много чем увлекалась, да, вот только работала она уборщицей и больше проводила времени в компании швабр, чем роз.

Ирина Волкова жила в симпатичной белой новостройке на девятом этаже. Едва Даня занес руку, чтобы постучаться, она распахнула дверь и выпрыгнула за порог, поймав сына в изощренную ловушку всех матерей. Ее руки так крепко вцепились в его плечи, что Даня весь покраснел, побагровел и отрезал:

– Мама, я сейчас задохнусь.

– Да кто от такого задыхается, Даня? – Воскликнула она, отстранилась и заулыбалась во все тридцать два зуба. Она потеребила щеки сына, потом поправила его волосы, затем с упоением выдохнула и, наконец, успокоилась. – Ох, хорошо, что ты дома.

– Согласен. Я хотел бы тебе представить своих друзей: Артур, Костя и…

– Господи Боже, совсем забыла! – Ирина Волкова шагнула к гостям. Ее черные кудри подпрыгнули, словно пружины, и вновь прилипли к полноватым щекам. Глаза глядели так пристально, что, казалось, они смотрели сквозь душу. – Артура я помню, а вот вас…

– Костя. – Ромал пожал женщине руку. – А это Алина.

– Очень приятно, – улыбнулась девушка.

– И мне, милая. А что мы все в дверях стоим? Проходите, давайте, разувайтесь. Я вас давно уже жду, чайник закипел, и блинчики напитались маслицем, сахаром. Ты ведь ни на каких диетах не сидишь, Алинчик? Гиблое это дело, только здоровье себе попортишь.

Ребята оставили вещи в комнате Дани, настолько зеленой, что даже в глазах рябило, и прошли на кухню, где хозяйка разливала чай. Она достала из холодильника гигантскую кастрюлю и вывалила на тарелку десятки отбивных.

– Вы ведь проголодались, правда? Сейчас подогрею, а ты, Дань, сходи на чердак, там есть баночка вишневого варенья. Принесешь?

– Разумеется.

– Можешь еще помидорчики захватить.

– Давай я помогу тебе, – предложила Алина, подскочив с места.

Когда они ушли, и за ними захлопнулась дверь, что-то изменилось. Плечи женщины внезапно опустились, а руки перестали перекладывать еду из одной тарелки в другую, так быстро, как лопасти пропеллера. Ирина смахнула испарину со лба и устало улыбнулась:

– Душно здесь.

– Открыть окно? – Выпрямился Артур, но Волкова покачала головой.

– Не нужно, еще продует. Вам чай с сахаром?

– Я добавлю, – спохватился Костя. Он забрал сахарницу, а Арт переставил чашки. На мгновение женщина застыла, наблюдая за ними. Стояла у плиты и смотрела, как друзья ее сына раскладывают вилки, салфетки, моют фрукты и нарезают хлеб.

Люди много о чем мечтают: покорить сцену, заработать денег, издать книгу, увидеть океан, изобрести лекарство от рака, выгодно жениться, стать олимпийским чемпионом.

Ирина мечтала о том дне, когда ее сын перестанет быть тем странным мальчиком, на которого показывают пальцем, тем молчаливым ребенком, с которым не хотят общаться и проводить время. Он всегда был одиноким. Как бы отчаянно он не пытался понять людей, они не воспринимали его всерьез и смеялись над ним, избегали его. А Даня… он все равно продолжал к ним тянуться. Казалось, ему суждено оставаться в тени собственного недуга вечно. Но сейчас все было совсем иначе.

– Двери моего дома для вас всегда открыты, – неожиданно сказала Ирина, и Артур с Костей в растерянности обернулись. Она присела, поправила волосы и посмотрела на них такими опечаленными глазами, что парням стало не по себе. – С ним бывает сложно, да, я знаю, но странности в поведении не умаляют его доброты. Он совершенно беззащитный и робкий, и я не хотела отпускать его в институт, видит Бог, не хотела, но как я могла стоять на своем и спорить, когда мой мальчик вырос? Когда запреты сделали бы его еще более не похожим на остальных? – Ирина покачала головой и протяжно выдохнула. – От меня мало толку сейчас. Я слишком далеко, и я поседею к своему дню рождения, честное слово. Но я теперь спокойна. – Женщина горько улыбнулась. – Я очень рада, что мы познакомились.

Артур хотел было ответить, но промолчал. Он смущенно улыбнулся, а Костя кивнул и в своем стиле, серьезно, уверенно отрезал:

– Даня – хороший парень. Тот, кто считает иначе, ошибается.

– Люди любят ошибаться.

– А потом любят на своих ошибках учиться.

– Не все, мальчик мой.

– Ну, тот, кто не учится, и не должен находиться рядом с нами. Обычно это олухи, а чего ждать от олухов? Наплевать на их мнение.

Ирина усмехнулась и лукаво прищурилась:

– Язык-то у тебя подвешен. Журналистом что ли стать собираешься?

– Он будет нести слово божье в массы, – пошутил Арт, повалив руку на плечо Косте, и продолжил, – ну, то есть, в суде будет отчитывать шпану за воровство и хулиганство.

После ужина Алина осталась на кухне, чтобы помочь Волковой убраться, а Даниил повел ребят в гараж. Поржавевший замок не хотел открываться с первого раза, пришлось хорошенько потеребить его, чтобы механизм поддался. Двери открылись, заскрипев как в последний раз, сумеречные лучи прорвались в помещение и осветили узконосую машину. Под слоем пыли притаился темно-синий «Хендай». Артур весь сморщился, как лимонная кожура, а Костя удивленно проговорил:

– Черт возьми…

– И не говори, – согласился Селиверстов потухшим голосом.

– Он ведь почти в идеальном состоянии!

Ромал двинулся к рухляди с таким рвением, что у Артура чуть челюсть не отпала, он недоуменно взмахнул руками и переспросил:

– Что прости?

– Идеально… неприметно и выгодно. Бензина жрет мало, движок нужно посмотреть. Откроешь капот, Дань? – Волков нажал на рычажок под рулем, и Ромал окунулся чуть ли не с головой под металлическую пластину. – Аккумулятор свеженький. Года три?