Нора Робертс. "Рожденная в грехе"

– Роган, я вообще не давала согласие на заключение контракта.

– Разумеется, - он непринужденно улыбнулся и заметил резонно: - Ты же его еще не прочла. Я с огромным удовольствием обговорю с тобой условия, или могу посоветовать юриста. Уверен, у тебя имеется свой, но он далеко.

Копия договора аккуратно легла ей в руки.
– У меня уже есть работа.

– По-моему, она вовсе не мешает тебе рисовать. Я поручу секретарю связаться с тобой на следующей неделе или около того, для уточнения деталей. Несколько штрихов и фактов биографии, для пресс-релизов.

– Пресс-релизы?
– голова пошла кругом, она подперла ее рукой.

– В контракте ты прочтешь, что "Всемирные" берут на себя обеспечение твоей рекламы. В зависимости от того, сколько картин будет доставлено из Америки, мы сможем организовать показ в октябре, или даже в сентябре.

– Показ, - не отнимая руку от головы, она уставилась на него в изумлении.
– Ты желаешь устроить показ?
– повторила она, вконец обескураженная.
– Во "Всемирных Галереях"?

– Я думал насчет Дублина, поскольку Мэгги мы впервые выставляли там. Но больше склоняюсь к галерее в Клэре, ведь твои корни здесь. Как думаешь?

– Никак, - пролепетала она.
– Я не могу думать. Роган, я бывала на показах во "Всемирных". Я не могу даже помыслить о том, чтобы там выставляться.

Этот же вопрос она задавала сама себе, возвращаясь в гостиницу пешком. Потом сменила тактику и спросила себя: зачем? Зачем она согласилась на все это? А Рогану все это зачем?

Да, она талантлива. Это видно и ей самой по своим работам, об этом же говорили ей многие преподаватели, на протяжении многих лет. Но искусство - не бизнес, а бизнес всегда шел у нее на первом месте.

Принять предложение Рогана означало вывернуть наизнанку все, чего она добивалась в жизни, - поставить искусство во главе и доверить ведение дел кому-то еще.

Это пугало ее не на шутку, причиняло сильное беспокойство. И все же она согласилась, во всяком случае, не отказалась мгновенно.

А ведь могла бы, подумала Шаннон. Конечно же, она усекла тактику Рогана и то, как хладнокровно он вел ее. Противостоять ему было бы нелегко, но она бы сумела.

А на деле даже не попыталась.

И все же это глупо, думала она теперь. К чему все усложнять? Как она устроит осенью показ в Ирландии, когда в то время будет за три тысячи миль отсюда, в своем кабинете, за рабочим столом?

А ты и впрямь хочешь там быть?
– слабый голос, казалось, шепнул ей в ухо. Она раздраженно втянула в себя плечи и, вперившись глазами в землю, продолжила путь.

– Ты не иначе, злая, как оса, - заметила Элис. Она стояла возле сыновьего дома, опершись рукой на парадные ворота и, едва Шаннон вскинула голову, улыбнулась.

– А, да я просто...
– ей стоило усилий расслабить плечи, - прокручивала в голове разговор и думала, почему уступила инициативу.

– Нам свойственно ее проявлять, при повторном воспроизведении, - Элис постучала пальцем по виску и открыла ворота.
– Может, зайдешь?
– Шаннон заколебалась, и она распахнула их шире.
– Семья разбрелась, кто куда, а мне хочется поговорить.

– Вы меня удивляете, - Шаннон шагнула внутрь и задвинула за собой защелку.
– Я-то думала, вы мечтаете провести хоть пару минут в тишине и спокойствии.

– Матушка моя часто говорила, у тебя будет этого вдоволь, на глубине шести футов под землей. Я осматривала сад Мерфи перед домом. Он хорошо за ним смотрит.

– Он за всем хорошо смотрит, - не уверенная в том, что делает и куда идет, она проследовала за Элис на крыльцо и опустилась в кресло-качалку рядом с ней.

– Так и есть. Если он что-то делает, то очень тщательно и с любовью. В те годы, когда он был подростком, казалось, он вгрызался нутром в любую тяжелую работу, что поручали ему. Порою я готова была надавать ему затрещин, он же просто глянет, улыбнется и скажет, что, мол, искал наилучший способ, вот и все.
– Похоже на него. А где он сейчас?
– Они с мужем где-то в поле, испытывают какую-то технику. Мой Колин обожает делать вид, что разбирается в фермерстве и сельскохозяйственных машинах, а Мерфи обожает ему потакать.

Шаннон слабо улыбнулась.
– Моего отца звали Колин.

– Правда? Вы потеряли его недавно.

– В прошлом году. Прошлым летом.

– А этой весной - мать.
– Элис непроизвольно подалась вперед к Шаннон и стиснула ей руку.
– Жизнь сама со временем облегчит эту боль.

Она снова принялась покачиваться в кресле, а с нею и Шаннон, - только легкий скрип и щебетанье птиц раздавались в наступившей тишине.

– Тебе понравилось кейли?

Теперь при этих словах у Шаннон рделись щеки.
– Да, прежде мне не доводилось бывать на таких чудесных вечеринках.

– А я скучаю по ним с тех пор, как поселилась в Корке. В городе нет места настоящим празднествам.

– Ваш муж - доктор?

– Да, верно. Он замечательный доктор. И, скажу откровенно, когда я к нему переехала, думала, что померла и очутилась в раю. Больше не нужно вставать на рассвете, доить коров, тревожиться, поспеет ли зерно, заведется ли трактор, - она улыбнулась, устремив взгляд в долину, что расстилалась за оградой.
– Но какая-то часть меня все еще скучает. По тому же беспокойству.

– Может быть, вы вернетесь, когда он отойдет от дел.

– Нет, он истый горожанин, мой Колин. Ты же понимаешь, живя в Нью-Йорке, всю прелесть городов.

– Да, - но и Шаннон сейчас любовалась долиной, зеленым блеском и живучей устремленностью холмов.
– Я люблю толпы народа, суету. Шум. Не сразу привыкла к здешнему спокойствию и раздолью.

– Мерфи - из тех мужчин, что созданы для раздолья, и должны ощущать твердую почву у себя под ногами.

Шаннон обернулась и увидела, что Элис пристально разглядывает ее.
– Понимаю. Мне кажется, я не встречала еще человека, столь... укорененного.

– А ты, Шаннон, где твои корни?

– Мне комфортно в Нью-Йорке, - осторожно проговорила она.
– Мы много переезжали с места на место, пока я была маленькой, поэтому корней, в том смысле, какой в него вкладываете вы, у меня нет.

Элис кивнула.
– Всякая мать беспокоится о ребенке, неважно, каким высоким он вырос. Я вижу, что Мерфи любит тебя.

– Миссис Бреннан, - Шаннон вскинула руки, опустила. Что она могла сказать?

– Ты думаешь, чего эта женщина хочет от меня? Какой ответ желает услышать на то, что даже не является вопросом, - подобие улыбки заиграло вокруг ее губ.
– Ты знаешь меня не более чем я тебя, и сейчас я не могу, глядя тебе в глаза, определить, каковы твои чувства к моему сыну, или что ты намерена с ними делать. Чувства есть, это ясно. Но я знаю Мерфи. Ты не та женщина, которую бы выбрала для него я, но мужчина выбирает сам.