Нора Робертс. "Рожденная в грехе"

Шаннон еще с минуту продолжала виснуть на ней.
– Брианна, все это не совсем так. Он мне нравится. Он очень мне нравится. Иначе я бы не была с ним.

– Я знаю. Прекрасно тебя понимаю.

– Но я не такая, как вы, - Шаннон отступила назад, пытаясь объяснить Брианне то, что должна была объяснить самой себе.
– Я не похожа на тебя или Мэгги. Я не планирую осесть здесь, выходить замуж, заводить семью. У меня другие планы на жизнь.

Озабоченность мелькнула в глазах Брианны прежде, чем она потупилась.
– Он очень сильно тебя любит.

– Знаю. Я и сама не уверена, что не люблю его, - она отвернулась, подумав, что надо быть сдержаннее.

– Но одной любви всегда недостаточно, чтобы строить жизнь. Нам с тобой это легко понять, благодаря родителям. Я пыталась объяснить это Мерфи и молюсь только, чтобы он понял. Потому что навредить ему - это последнее, чего бы мне хотелось.

– А ты не думаешь, что вредишь себе, отказываясь слышать свое сердце?

– Кроме сердца, у меня еще есть голова.

Брианна потянулась к буфету за чашками и блюдцами.
– Верно. И ты сама с собой должна решить, что для тебя будет правильней. Но разрываться на части бывает очень тяжело.

– Ты и впрямь понимаешь меня, - Шаннон благодарно положила ей руку на плечо.
– Очень хорошо понимаешь.

– Конечно. Для Мерфи здесь все просто. У него нет вопросов к себе в отношении своих мыслей, чувств и потребностей. Ты для него - все. У тебя же одни вопросы. Ты должна принимать свое счастье как есть и не раздумывать над каждым шагом.

– Я пытаюсь. Но только не в том, что касается Мерфи. Я счастлива, Брианна, - сказала она ласково, - с тобой.

– Словами не передать, что значит для меня, слышать от тебя такое, - чувствуя, как любовь к сестре переполняет ее, Брианна повернулась к ней с улыбкой.
– И понимать, что ты сумела это озвучить. Сегодня чудесное утро.

– Утро шикарное, - Шаннон ухватила Брианну за руку и крепко сжала.
– Самое лучшее из всех. Теперь я пойду, переоденусь.

– Возьми себе кофе, - растрогавшись чуть не до слез, Брианна наполнила чашку.
– Я соберу на стол до выхода в церковь.

– Нет. Кофе я возьму, - подкрепила она слова действием.
– И пойду, переоденусь. Потом вернусь и помогу тебе с завтраком.

– Но...

– Теперь я уже не гость в этом доме.

Брианна больше не могла совладать с собой, слезы навернулись на глаза.
– Конечно же, нет. Ну, тогда поторопись, - предупредила она и живо отвернулась, чтобы налить кофе и себе.
– Все уже вот-вот поднимутся.

Грей обождал, пока Шаннон покинула кухню, и только затем вошел. Подойдя к жене, заключил ее в свои объятья. Та тихонько всхлипывала.

– Поплачь, родная, - тихо сказал он и погладил ее по спине.
– Поплачь хорошенько. Из-за вас обеих я сам едва не разрыдался.

– Грейсон, - жалостливо хлюпая носом, она ткнулась ему в плечо.
– Она моя сестра.

– Так и есть, - он поцеловал ее в макушку.
– Она твоя сестра.

ГЛАВА 17

В Нью-Йорке Шаннон нечасто посещала воскресную мессу. Родители ее были прилежными католиками, в детстве она ходила в католическую школу, чтила все обряды и ритуалы. Она считала себя католичкой, скромной, современной католичкой, которую не устраивали многие доктрины и законы, порождаемые Ватиканом.

Воскресная месса была не более чем привычкой, от которой она запросто отошла, когда поселилась в Нью-Йорке и установила для себя собственный образ жизни.

Но в графстве Клер, местечке ее нынешнего пребывания, воскресная месса для жителей - не привычка. Это нерушимый ритуал.

Надо признать, ей понравилась маленькая церквушка; аромат мерцающих обрядовых свечей, отполированные скамейки для прихожан навеяли юношеские воспоминания. Статуи Девы Марии и Святого Иосифа, композиции с изображением стояний Крестного пути, вышитая напрестольная пелена - символы, что встречались по всему миру.

Не в каждой деревушке могла похвастаться церковь витражами на окнах, - здесь же через них просачивался мягкий рассеянный свет. Рассохшиеся от времени скамейки, вытертые подушечки, пол так и скрипит при каждом коленопреклонении.

Несмотря на внешнюю простоту убранства, ритуал был преисполнен помпезности и величия, не хуже чем в соборе Святого Патрика на Пятой авеню. Сидя подле Брианны, Шаннон ощущала спокойствие и непоколебимость, внимая мелодичной речи священника, приглушенным откликам паствы, случайным вскрикам и хныканью детей.

Узкий проход отделял ее от семейства Мерфи, - они занимали две скамьи. Ее же семья, - таковой она их уже почти признала, - уместилась в ряд на одной.

Когда все встали для завершающего благословения, Лайам вскарабкался на скамейку и потянулся к Шаннон ручками. Она примостила его к себе на бедро и усмехнулась, когда тот недовольно сморщил ротик.

– Красивая, - громким шепотом сказал малыш, стоило ей ублажить его поцелуем. Пухленькие пальчики потянулись к серьгам с цитринами и аметистами.
– Мое.

– Нет. Мое, - она повела его к выходу, - прихожане покинули скамейки и высыпали на улицу, навстречу полуденному солнцу.

– Красивая, - снова повторил он, с такой надеждой, что она потянулась к сумочке, дабы отыскать в ней нечто утешительное для малыша.

– Ты прав, парень, - Мерфи подхватил Лайама на руки и подбросил вверх так, что тот захихикал.
– Красивая, как майское утро.

Вверх по спине прокатилась легкая щекотливая волна. Всего несколькими часами ранее, обнаженные и разгоряченные, впивались они друг в друга. Сейчас были приодеты, как подобает в церкви, в окружении людей. Это не помешало ее нутру зародить свежий виток вожделения.

Выудив из сумочки маленькое зеркальце, она развернула его к Лайаму.
– Вот кто красивый!

Малыш радостно вцепился в зеркало и принялся корчить себе рожицы.

– Гляди, мам, - Кейт баюкала невдалеке на руках своего младшего.
– Прям как молодая семья. Ты когда-нибудь думала, что Мерфи западет на янки? Да на такую яркую!

– Нет, - испытывая противоречивые чувства, Элис наблюдала за ними.
– Это мне в голову не приходило. Одно время мне думалось, любая из дочерей Тома Конкеннона составила бы ему пару. Но такого я не ожидала.

Кейт глянула себе под ноги, - там ее трехлетнее дитё увлеченно щипало траву, принюхиваясь к ней.
– Но ты не возражаешь?

– Я еще не решила, - передернув плечами, Элис переключила внимание на внука, склонилась и подхватила его.
– Кевин, траву едят только коровы. Собирай свою ораву, Кейт, пора идти готовить воскресный обед.

Кто-то окликнул Мерфи, он махнул рукой в ответ.
– Мне пора. Я зайду за тобой позже, - он вручил ей Лайама обратно.
– Позволишь поцеловать тебя здесь?