Новый день

А Дейн припёр в гараж не барабан, а ударную установку и очень круто отжёг на ней - оказывается, этот Дейн не только болтать умеет. Дейн, конечно, болтал за двоих, но не попусту. Он рассказывал Джеймсу истории про разные группы, которые им нравились, и посвящал Джеймса в теорию музыки - Дейн учился в музыкальной школе по классу ударных. В школе Дейн слыл отличником. Нет, не каким-то ботаном, а незаурядным мыслителем. Настолько незаурядным, что был вне милости у большинства учителей за излишние вопросы и споры со старшими. Сильный ум наряду с болтливостью и полным отсутствием стеснения делали его звездой школы. Он был точной противоположностью Джеймса - задумчивому тихоне, вместо слов у которого дело.

Они дополняли друг друга.

Через пару месяцев Дейн понимал Джеймса только по взгляду сосредоточенных глаз. А неприязнь Джеймса к умному болтуну сошла само собой на нет в благодарность за чуткое понимание и за новизну в его жизни. И какая тут неприязнь, когда риффы Джеймса так славно ложились на ритм ударных Дейна и наоборот.

Как-то в дождливый осенний день Джеймс тихонько наигрывал мелодию одной давно понравившейся песни. В гараже было холодно, на душе - тоскливо, а в доме - пусто. Он сидел в своей комнате, а Мари в унынии слонялась по дому. Она зашла к Джеймсу, потому что услышала кроме тихого перебора струн посторонний, но очень мелодичный звук. Когда она тихонько открыла дверь в комнату Джеймса, то поняла, что её брат поёт. Она слушала его как заколдованная. Когда Джеймс закончил, Мари попросила спеть его ещё раз, но Джеймс даже не понял, что пел. Это был прорыв!

Когда Джеймс познакомился с Кэтрин, стояла жара. Они давали закрытый концерт в клубе перед большим турне. Кэт пришла с подругой - дочкой старшего менеджера группы, и застенчиво улыбнулась, когда их познакомили. Джеймсу она показалась милой, юной - она на семь лет была его младше, и такой беззащитной, что рядом с ней Джеймс почувствовал себя львом. Кэт была тихая и немногословная - Джеймс рядом с Кэт казался Дейном рядом с Джеймсом. После их первой встречи Джеймс уехал в очередное турне, которое, как известно, базировалось на грехе, разгуле и бесшабашности. Но грешить Джеймсу больше не хотелось. Кэт была слишком чистой, что бы предавать её. Он ведь - рыцарь.

Джеймс вернулся из турне и предложил Кэт руку и, как казалось ему тогда, сердце. Он делал для неё всё что мог, и она ни в чём не нуждалась. Джеймс хотел быть лучшим мужем на свете и создать настоящую семью, которой у него никогда не было.

Кэтрин была родом из благополучной семьи с приличным достатком, с хорошим образованием, светскими манерами и добрым нравом. Она давала Джеймсу всё, о чём он мог только мечтать: надёжный тыл, поддержку, заботу, внимание, время, великолепный секс. Джемс души в ней не чаял.

После свадьбы он купил для них огромный дом на побережье, заваливал её подарками, старался быть внимательным и чутким. Бесконечные турне, репетиции и преданность музыке, конечно, влияли на безоблачную семейную жизнь, ведь Джеймса большую половину времени дома не был. Кэтрин не жаловалась. Она всё понимала и поддерживала мужа. Всё о чём она просила, а просить больше было нечего, так это о расширении их семейного счастья детьми. Тут Джеймс сдал позиции: ему стало страшно, сможет ли он дать Кэт и их ещё не рождённым детям всё, что необходимо. Он не знал, каково это - быть отцом, и как сделать всё правильно. Его требования к себе были просто мегазавышенными. Кэтрин деликатно старалась снизить планку критического отношения Джеймса к себе, и вроде бы всё шло на лад, как ладный строй зазвучал фальшиво.

Очевидных причин, казалось, не было. Отношения по всем фронтам были налажены. Финансовое благополучие семьи и группы зашкаливало. Группа отыграла многомесячный тур в поддержку последнего альбома, продержавшегося в первых строчках чарта немыслимо долго, распродала рекордное количество дисков, получила за последний год столько премий и наград, что устала от славы. У всех, кроме Ена, появилась семья, а у Дейна и Алана подрастали дети. Радуйся! Жизнь удалась! Удалась на славу, превзойдя ожидания каждого в добрую сотню раз.

Откуда тогда этот лажовый тон?

Тон этот проявлялся нотка за ноткой. Начался он с незначительных децибелов белого шума внутри Джеймса - он страдал, сам не зная от чего. Как будто вся его жизнь, даже музыка, лежали на поверхности, а настоящий Джеймс никогда не показывался. Он раньше так не думал и так странно не ощущал жизнь. Музыка, рожденная из глубин его существа, прорылась сквозь мантию его личины сама по себе. Музыка была его истиной сутью, звучанием его души. Его же стремление к признанию и благополучию стали следствием его творчества, а не причиной. Как естественный ход вещей. И как желание доказать себе, что он мужчина, а не какой-то там размазня.

Но мелодии больше не лились потоком, риффы не вырывались мощью из-под его пальцев, слова не ложились в строчки, а строчки не становились песней. А музыка превратилась для него в монотонный гул в ушах.

Джеймс никому не сказал о новом ощущении пустоты. Год выдался напряжённым, как и все предыдущие. Но раньше напряжение подначивало, он искал прорехи в графике, выкраивал минутки, поднимался ночами, не ложился до утра лишь бы отточить рифф, лишь бы дописать куплет. Успеть, сделать, отдать. Отдать всё, что может. Отдавать стало нечего.

Джеймс оправдывался усталостью. В тридцать три после пятнадцати лет ежедневного труда неплохо бы отдохнуть. Заняться семьёй, в конце концов. Наделать детей.

Но он ничего не чувствовал. Кэт - музыка его сердца, как он полагал, не трогала глубинных струн его души. Нет! Всё было отлично. Они хорошо узнали друг друга, подстроились друг к другу. А сейчас появилось больше свободного времени для Кэт. Наслаждайся! Кэтрин - это же ангел во плоти!

Как-то ночью Джеймс проснулся, осторожно освободился от объятий спящей жены и вышел во двор. Середина лета, жара удушающая. Может, это жара всему виной?

Джеймс ходил по двору, пил воду со льдом, но внутри его полыхало пламя гораздо более жаркое, чем палящее днём солнце. Он понял вдруг, что у него ни к чему, кроме того, что он сам думает, что сам чувствует и как сам поступает, интереса нет.

Это было разрушительное откровение.

А фасад из денег, славы и семьи - это прикрытие для его истинно эгоистичной натуры, в которой где-то что-то сломано, и ничего нет, кроме жажды. Жажды любви, которую он хотел испытать хотя бы раз, хотя бы один разок, что бы получить её досыта, до отказа, что бы хотелось закричать:

– Хватит, хватит, лопну сейчас! Хватит!

Но как же Кэт - его нежная девочка, его любящая и понимающая жена?

За свои ошибки человек редко расплачивается своей шкурой, зато никогда не щадит чужой. Он никогда не любил Кэтрин! Он попросту её обманывал! Потому как любить кого-то всем сердцем он не способен. Он теперь точно знал. Он не умеет. И за пять лет брака - не научился. Он лишь испытывал огромную благодарность за её понимание и заботу, он лишь испытывал здоровое сексуальное влечение к хорошенькой Кэт, он лишь действовал по природе - обладая силой, защищал слабых.