Новый день

С отъездом Кэтрин Джеймс испытал двоякое чувство. Он понимал, что сплавил жену с глаз долой как последний трус - нелегко признаться себе в трусости. Но испытал и облегчение - ему не придётся врать и скрываться за масками. Не быть собой - ещё хуже, чем самоубийство, им планируемое в отношении собственного тела. А вешать на Кэт себя настоящего тоже не лучше. Такого Джеймса она не заслужила! Только не это.

День ото дня Джеймс уменьшал количество принимаемого спиртного. Иногда пропускал. В такие дни он садился рядом с гитарами и смотрел на них. То на одну, то на другую. Ощущал себя придурком. Но брать в руки их не мог. Чтобы не пить, он решил как можно чаще находиться за рулём - такой своеобразный самоконтроль. Он объехал пол страны за несколько месяцев. Чтобы его не узнавали, он отпустил густую бороду, жил в маленьких отелях, иногда в палатке, когда попадалась удобная местность и погода. Он никому не звонил, кроме Кэт - теперь они договорились о звонках раз в неделю. В отелях он тем более избегал разговоров с посторонними.

Ему как-то дозвонился старший менеджер группы - дела ведь стояли колом. Но Джеймс отослал его с вопросами о планах к Дейну.

Так, день за днём, меняя пейзажи за окном автомобиля, Джеймс привыкал к великой пустоте. Он успокоился, осознал неограниченную глубину и широту пропасти. И смирился. Как-то нужно было жить дальше. Хотя он и не знал - как. Недосягаемый тысячаликий гигант по имени будущее его не пугал, но и не подавал надежд.

Иногда он скучал по Кэт. Скучал по женской ласке. Он понимал, что его связь с нежной Кэт будет отнимать у неё возможность наладить новую жизнь. Если не можешь сделать женщину счастливой, что ж, не мешай другому. Потому он не признавался ей в том, как иногда до боли сжимал кулаки, желая оказаться с ней рядом. Но представив её рядом, он не мог ощутить того самого трепетного переживания и той глубины чувств, которые ощутить так стремился. И раз уж собственная жена не могла раскрыть его, что говорить о других женщинах - он не замечал их.

Когда его перестали терзать вулканические извержения пустоты, и она улеглась ровным бездонным слоем, Джеймс вернулся домой. Жить в их большом доме, где он с Кэтрин провёл пять чудных лет, Джеймс не мог. Он позвонил Кэт и предложил купить для неё любой дом её мечты, какой только захочет и где захочет. Кэтрин не стала отказываться, она знала, что откажись она, то лишит Джеймса возможности остаться мужчиной в её глазах. Кэтрин приехала. Увидеть друг друга им было до пьянящей одури приятно. Они продали их дом, купили новый дом для Кэтрин рядом с её родителями, Джеймс перевёл на её счёт несметные богатства. Потом они занимались долгим и нежным сексом, оба осознавая, что в последний раз. Это было их прощание.

На развод они решили не подавать. Тонкую нить надежды, в виде колец на пальцах и свидетельства о регистрации брака, решили не обрывать. Но оба понимали - надежда призрачная и беспочвенная. Просто так - менее болезненно для обоих.

Джеймс переехал в маленький дом на окраине города. Он покупал его тайно - фанатам совсем не следовало знать его место жительства. Свой Dodge Aspen он бросал в тени дома, а гараж переделал в некое подобие студии. Он переделывал его не спеша, своими руками. Звукоизолировал стены, выкрасил потолок в золотой солнечный цвет, устлал пол коврами, привёз старый комбик из детства, кое-какие усилители, звукорежиссёрский пульт. Привёз все свои двадцать две гитары. Но так и не дотронулся до струн ни одной из них.

Когда он путешествовал в попытках смириться с необъятной пустотой, он зашёл в магазинчик в одном безымянном городишке, что бы купить поесть. В магазине этом чего только не было: продукты, автозапчасти, детские коляски - и как там всё ютилось на пяточке, заставленным в полной неразберихе. Хозяин магазина, пожилой, но бравый мужчина сам обслуживал покупателей.

– Вижу, приятель, на гитаре играешь?

Джеймс поднапрягся - его узнали, а заночевать он хотел в отеле через дорогу. Конспирации не выйдет.

– Почему так решили?
– спросил Джеймс, расплачиваясь наличными.

– Я бывалый человек, мне много лет, - хозяин магазина рассмеялся, - я вижу всех насквозь, - и, не дав никаких объяснений, выложил на прилавок редкостной красоты немного потрёпанную электрогитару.

Джеймса прошиб холодный пот: мало того, что его узнали, так впаривают гитару, которой он боится как страшного монстра. Продавец взял гитару, поставил ногу на стул и взял несколько аккордов. Звучала гитара кристально чисто и как-то необыкновенно. Этот звук Джеймса покорил. Холодная и бездонная пустота немного уменьшилась в размерах на секунды, пока длились аккорды. Но только на секунды.

– Нет. Я не играю на гитаре, спасибо, - Джеймс, оставив сдачу, ушёл из магазина.

Хозяин магазинчика крикнул ему вслед:

– А ты зайди завтра, сынок, вдруг вспомнишь, что умел.

Джеймс всю ночь заснуть не мог. Подумывал о виски. Но утром решительно направился в магазин через дорогу.

– Утро доброе! Ну, как, вспомнил, сынок?

Вместо ответа, Джеймс спросил:

– Сколько?

И без разговоров выложил необходимую сумму на прилавок.

– Попробуешь, - хозяин протянул ему гитару.

Джеймс помотал головой.

– Ну и ладно. Всё равно не прогадаешь. Знаешь, парень, эта гитара ручной работы в единственном экземпляре. Её сделал очень хороший английский мастер. Видишь, тут его инициалы, - мужчина перевернул гитару и показал инициалы с торца корпуса.

– Он сам на ней играл, она немного потрёпанная, но звучит идеально. Знаешь, и настраивается сама, - он улыбнулся и похлопал гитару по корпусу.

– У этой гитары история есть. Мне её продал один мужик почти задаром. Я сразу смекнул, что такой инструмент не может стоить так дёшево. Значит, краденая. Точно. Посмотрел на гравировку, стал искать и нашёл владельца. Долго искал, года два! Я настоящий детектив, сынок! Ну, так вот, владелец и говорит, что украли гитару у него в клубе с концерта в Лондоне. А он сам - мастер, гитары делает. У него мастерская в Лондоне. Говорю ему: "Что, может, прислать обратно?". Но он сказал, что бы я продал её тому, кто больше всего в ней нуждается. Пусть, говорит, она принесёт ему удачу. А сам, мастер этот - молодой по голосу и приятный паренёк. Знаешь, хорошие такие бывают люди, лёгкие и живые, с которыми поговоришь минутку, и жить хочется. А гитара эта невесомая - ты возьми, попробуй сам.

Но Джеймс стоял и смотрел на гитару изумительной красоты, а руку протянуть и коснуться её, не смел.

Хозяин магазина продолжил:

– Поблагодарил, значит, мастер меня, сказал, что жалел очень пропажу, а теперь вот рад и спокоен за неё - в хорошие руки попадёт, говорит. Сам-то я по молодости играл немножко, для себя. Мне она, старику, ни к чему. Как раз тебя ждала! Вот такая история, сынок у этой гитары. Длинный путь она проехала до тебя.

Джеймс спросил про чехол - и чехол нашёлся. Тоже ручной работы с инициалами мастера, чёрный, кожаный. Хозяин магазина уложил гитару в чехол, забрал деньги, передал гитару Джеймсу через прилавок, крепко пожал ему руку, и только на прощанье, когда Джеймс в дверях обернулся, сказал:

– Держись, сынок. Жизнь долгая, разная. Не бросай свой талант на помойку передрягам.

Когда Джеймс устроил себе студию в гараже, он первый раз расчехлил инструмент. Он сел на табурет, вытащил гитару из чехла, обхватил пальцами гриф - словно для его руки сделанный. Не большая и не маленькая, с хорошим балансом. Выглядит интересно, а гладкие контуры предают её виду глубину и немного лёгкости. Цвета шоколада, с естественными рисунками дерева. Текстура её поверхности на ощупь почти бархатная.

Джеймс подключил гитару к комбику, взял аккорд и! До-мажор враз проложил почву под его ногами. Ему казалось, что струны этой гитары пульсируют в такт с его сердцем.

Джеймс не расставался с гитарой несколько дней. Постепенно, шаг за шагом, он учился играть заново. Болели пальцы от упражнений по двенадцать часов. Вспомнив старое, он осторожно подобрался к новым риффам. Только теперь они сами собой не возникали: Джеймс вытаскивал их из комбинаций опыта и искал новое звучание. Это был продолжительный и вовсе не лёгкий труд.