Новый Мир ( № 12 2009)
Шрифт:
И здесь мы приближаемся к тому моменту, который вызывал наибольшие возражения со стороны Гегеля.
Сёрен Кьеркегор
Инспектор прибыл в семь минут третьего и вид имел презабавный.
Пока он стоял у конторки, нерешительно глядя на маленький латунный колокольчик, вокруг его ботинок образовалась аккуратная лужица. Черный блестящий зонт он держал на отлете, стряхивая капли, как пепел, прямо на пол. В конце коридора выросла кургузая
Какое-то время Инспектор, в силу врожденной деликатности или из чувства вины, томился в темноте, слепой, немой, едва ли существующий. Он уже почти растворился в воздухе, когда колючий круг света, скользнув по стенам, нащупал его котелок и стал, подпрыгивая, приближаться. Инспектор заслонился рукавом и скорее представил, чем опознал давешнего портье, второе появление которого оказалось более удачным и неожиданным, учитывая тот факт, что теперь он был ниже ростом и младше лет на десять. В одной руке он нес фонарик, в другой — огарок свечи.
Подойдя к конторке, портье положил фонарик к себе лицом, водрузил с ним рядом свечу и некоторое время с искренним изумлением их рассматривал. Инспектор, и сам похожий на огарок в стеариновой луже, тоже удивился, но промолчал.
— Добрый вечер, — лучезарно улыбнулся портье.
Инспектор этого мнения не разделял и потому не ответил.
— А дождик припустил, как я погляжу, — продолжил беседу портье, улыбаясь еще лучезарнее. — Чем могу служить?
Инспектор прокашлялся и без особого успеха задвигал губами. Прокашлялся еще раз, отчаянно округлил “о”, вытянул в дудочку “у”, зашипел согласными, но ничего, кроме кропотливого бульканья, выдавить не смог.
— Комнату? Телефон? Грелку? Грог? — бросился на помощь неунывающий портье, артикулируя с тем же опереточным нажимом, что и безголосый Инспектор. Со стороны могло показаться, что двое безумных теноров обсуждают убийство третьего.
— Да, нет, нет, да, — ответили сипловатым голосом, в котором Инспектор не сразу признал свой собственный. — Хотелось бы также увидеть господина Чекушку, хозяина этого заведения.
Вышло натянуто, но для первой фразы сойдет, подумал Инспектор.
— А вы кто будете, позвольте поинтересоваться? — прищурился портье, и Инспектор вдруг понял, что перед ним старик, приземистый, лысый, гладкий, как пуля, и слишком тяжелый для своей легкомысленной должности. То, что он поначалу принял за форму, вблизи оказалось затейливо-грязной робой, сплошь в крошках и клоках какой-то шерсти.
— Я? Я… Инспектор.
— О! Господин Инспектор! Ну наконец-то! — всплеснул руками старик. — Чекушка, к вашим услугам. Хозяин этого, как вы изволили выразиться, заведения. Безмерно рад знакомству. — И, взмахнув горбатой тенью, протянул белую, как пергамент, ручонку, которую Инспектор с опаской пожал. На ладони у него осталось нечто неизъяснимое, вроде невидимой пыльцы или звездной пыли.
— Я давно уж вас поджидаю. Самое время, самое время! Вы прямо сейчас и приступите?
— Прямо… сейчас… — сделал два шага Инспектор и чихнул, словно провалился.
— Э, дружище, то есть, я хотел сказать, господин Инспектор, вам бы отлежаться, а? Вам бы мед под язык и горчицу в ноги, а?
Инспектор в ответ разразился серией разнокалиберных чихов.
— Вот видите — значит, правда. Здоровье — прежде всего. Тем более, учитывая обстоятельства, спешить вам некуда. Только вот запишу вас в эту… как ее… книгу.
— Какую книгу? — вздохнул сломленный Инспектор.
— Ну, эту самую… Куда фамилии с адресами записывают.
— Гостиничную? Регистрационную?
— В точку! Вот что значит глубокий аналитический ум! — воскликнул Чекушка и, блеснув грушевидным носом, замахнулся гигантской тенью на свечу.
Книги, однако, нигде не было. Зато на колокольчике обнаружился твердый чеканный плевок жвачки, которую старик, деловито обдув, сунул в карман. Потом он надолго пропал в рассохшихся недрах конторки, откуда поочередно выкладывал на стойку гусиное перо, теннисный мячик и альбом с фотографиями в обложке из синей бархатной пыли.
— Может, отложим до завтра? — Инспектора начинало знобить.
— До завтра? — Чекушка блеснул лукавыми глазками, но тут же их притушил. — Ну что ж, отложим.
Он примирительно похлопал Инспектора по плечу и, вооружившись свечой и фонариком, зашаркал по коридору, не переставая болтать.
— Поскольку с лестницей вышла некоторая заминка, или, вернее сказать, нестыковка, поселим вас на первом этаже. Прекрасный вид, удобный матрац, комод красного дерева, кондиционер, телевизор, Инспектор... Инспектор! — крикнули вдруг над самым ухом. Картинка поплыла, остановилась. — Да вы, никак, спите?
Старик стоял рядом с Инспектором, участливо трогая его за рукав. Глаза у него были круглые и желтые, как капсулы с рыбьим жиром.
В едва заметной качке, которую Инспектор списал на причуды повышенной температуры, они прошли узким коридором к единственной двери. Хозяин поставил фонарик на пол, лицом вниз; аккуратно, словно боясь расплескать свет, пристроил рядом блюдце со свечой и замер с таким видом, точно из-за двери вот-вот покажется голодная кошка. Впрочем, на заботливого опекуна домашних животных Чекушка походил менее всего. Есть люди, несовместимые с вычесыванием блох и чисткой поилок. Простояв без движения некий ритуальный отрезок времени, старик извлек из недр своего рубища гроздь ключей на ржавом облупленном кольце. Фигурная тень вошла в замочную скважину, что-то испуганно тренькнуло, и дверь распахнулась в торжественную мглу. На дверной табличке блеснула длинная череда цифр, разделенных дефисами.
— Это ваш номер, — провозгласил Чекушка.
Из комнаты повеяло тоской и мокрой тряпкой. Инспектор изобразил воодушевление, чувствуя себя так, словно ему на званом китайском обеде предложили отборных розовых червей. Поставив свечу на услужливый остов пиратской субмарины, оказавшийся при ближайшем рассмотрении комодом красного дерева, хозяин исчез, чтобы спустя минуту появиться с грогом, горчицей, горячей грелкой. Выполнив обещание, он с торопливостью джиннов и фей ретировался.