Нож в сапоге. Том 1. Черный кот. Часть 2

– Ну молодец. – буркнул вслух Осмэр. – Молодец. Действительно уже не май месяц. Вон снегу сколько выпало. Бардак какой…

– Ну ты чего там так долго, медвежонок? – послышался голос Лукреции.

– Иду, душа моя… – с порывом ветра он оказался в ее доме, а дверь за ним закрылась. Зашелестели висящие на плетеной веревочке сухие листья. Он вошел в теплое, отапливаемое старой печью помещение.

Он застал ее нагую. Вернее он знал, что под мягкими простынями и покрывалом скрывалось обнаженное тело.

– Не называй меня так… – насупилась Лукреция. – Этот идиот пьяный так меня называл. Земля ему пухом…

– Прости… – Снял тулуп Осмэр.

– Иди ко мне… – Поманила она его пальцем, прикрывая формы.

Он сел рядом, посмотрел ей в глаза. Потом взял за руку, перевел взгляд на графин с вином.

– Ну ты чего? – улыбнулась женщина. – Все в порядке?

– Приехал кто-то. Видел ходил какой-то… – хотя его это и не особо заботило. Он просто не мог придумать что ответить. А говорить правду не хотелось. Опять сомнения?

– Ох уж эти городские. – недовольно потянул на себя одеяло объект обожания. – Беды от них только…

– И то верно.. – вздохнул мужчина, а сам подумал, что она бросила его руку. Странное чувство. Ничего подобного с ним раньше не было. Век живи, век учись. Хотя чему тут учиться.

– Так и что он? Куда-то пошел?

– Ну к Зенгрину нашему. Куда ему еще идти..

– Ну да… – она мечтательно закусила губу. – Ну ты же не хочешь к Зенгрину? И домой не хочешь?

– Нет. – сухо ответил Осмэр. – но сухости внутри не испытывал. Очень даже наоборот.

– А чего хочешь?

Он хотел решился на этот шаг. А еще понять что происходит с его сомнениями.

– Хм? – скользнула ее ладонь по его плечу.

И он ответил и себе и ей одновременно – без слов. Их губы слились в страстном поцелуе. В нахлынувшей нежности они и растворились. Он оказался под одеялом, она разгоряченная постанывала, испытывая эйфорию. Они оба испытывали эйфорию. И это длилось до стука в дверь…

Он попросил ее быстро одеться, сам накинул кое как белье. Неприятно, даже немного жутко было от того, что неизвестный колотил в дверь как бешеный…

Осмэр открыл дверь. Он всякое на своем веку видал. И недавний сыщик, что вел дело о вурдалаке тут же явил себя в воспоминании. Вероятно потому что ночной незнакомец был окровавлен с головы до пят.

– Господин! – тут же взял его за руку кузнец. – Вы ранены?! – Он завел его внутрь как живую, оцепеневшую статую.

– Нет. – Ответил исполин. – Я не ранен. Я ищу некую Лукрецию. Это вы? – И он добродушно глянул на стоящую, застывшую от страха женщину.

– Тогда чья это кровь?! – нервно спросил кузнец.

– Как вас зовут? – Мордоворот стоял практически вплотную и был на голову выше Осмэра.

– Осмэр.

– Здесь я задаю вопросы, Осмэр.

– Нет. Вы пришли в наш дом. Вы сказали что не ранены, но окровавлены. Кто вы? – кулаки его сжались. Он твердо решил защищать свой новый дом, хотя и пожалел, что пренебрег правилом, о котором давным-давно говорил отец. Он предупреждал тогда еще юного Осмэра, что зло умеет принимать разные формы и обличия. Он же рассказывал сыну истории о том, как бандиты притворяются, как они грабят караванщиков. О чем он только думал? Неужели влюбленность так вскружила ему голову, что стоила жизни обоим…

Здоровяк ловко выхватил топор, и воткнул его мужчине промеж глаз. Откинув труп, он схватил визжащую женщину, и закрыл ей рот…

Ранним утром Лукреция была мертва и изнасилована, а бандит узнал все что ей было известно. Пусть и знала она совсем немного.

Он умылся в бадье с водой, вытер лицо полотенцем, оделся. Закрыв за собой дверь, он прошел через всю улицу к дому старосты.

Воздух свежий, чистый. Ему дышалось куда лучше чем вчера, а настроение было приподнятым. Он постучал.

Послышались шаркающие шаги, а за ними и голос Патрика:

– Кто там?

– Здравствуйте. – приветливо поздоровался Иоган…

Глава 5. Судный день.

Небо черное, а снег белый, мерцающий. Двум дозорным, охраняющим покой спящих работников предприятия по переработке торфа становилось зябко, не по себе. По обыкновению в любое время суток механизмы гудели всеми способами, издавая самые разнообразные звуки. Вот только теперь в работе устройств не было необходимости ни днем ни ночью. Со слов заместителя мадам Фроулен, господин Валец счел переработку бесперспективной. В письме он был так зол, что весть об уволенной одним днем управляющей прожила около пяти минут, и тут же забылась. Ее вытеснила куда более важная новость – закрытие убыточной лавочки. Кто-то даже высокомерно вставил свои пять медных монет, сомневаясь в способности господина Валеца трезво оценивать риски финансовых вложений. Другие не церемонились и были более резки, не упустив возможность оскорбить владельца громко вслух.

– Да дерьмо все это собачье. Вот что. – мялся от холода, посматривая на то что осталось от деревянного забора, невысокий мужчина. – У нас с одной стороны частокол. С другой стороны частокол. А основа из камня. Он не гниет, а дерево гниет. И живем мы в этих условиях. Это нормально? Камень этот остался от предыдущего владельца. Ну так сноси тогда все, а этот упырь взял и обнес все частоколом. Ну ты представляешь? Частоколом. Поставил он эти никому не нужные бараки. Упыриха эта Фроулен тоже со своими выкидонами. Зачем вы его впустили, зачем вы его впустили? Счас прям. Да чтоб ты спросила стерва…

– Стерва не то слово. – согласился молодой. – А помнишь как она на нас взъелась? Я уж думал, что нашими мечами нас и нашинкует. Ты лучше б так платила. А то требования – вы посмотрите на неё. Ну пришел какой-то мужик, ну посмотрел, ну заблудился. Какая тебе разница? Иди работай, занимайся своими делами, записюльки делай для Валеца!

– Ну тут погоди, обожди. Там она права была. У нас взрыв случился – если помнишь. Это тебе не по кустам капусту воровать.

– И чего тебе взрыв? – спорил паренек. – Ты хорошо помнишь этого типа? Пришел, посмотрел, сказал, что от Валеца.

– Да сказать он мог все что угодно. Это мы два олуха с тобой. Ну и да ладно. Знаешь… – почесал низкий бороду, перехватывая слабеющий факел. – мне, если честно, на это глубоко насрать с глубокой колокольни.

– С высокой…

– Да без разницы… Я думаю вообще про другое. Я думаю, что работа наша здесь окончена, и придется что-то новое думать. И я вот даже не знаю. Вот что я думаю…

– А я в стражу пойду устроюсь. Что тут думать. – выпятил грудь колесом молодой. – Жалование там нормальное, стабильное. Преступности в городе хватает. Буду гонять бездельников по площади и сам бездельничать.