Нож в сапоге. Том 1. Черный кот. Часть 2
Шрифт:
– Вы не встречайте по одежке, господин! Я не прошу с вас денег! Я прошу лишь плату за выражение в искусстве – скромную плату!
– За какое еще искусство?
– А-а! Так вы у нас впервые! Уважьте поэта, господин! Мои стихи льются рекой! Они согревают мне душу… Может и вашу согреют!
– Простите, меня это не интересует… – заторопился вновь прибывший внутрь, и спешно закрыл за собой дверь. Очередная крыша над головой – новый жизненный этап. Теперь эта пышущая гостеприимством постройка должна стать его временным жилищем. Он хорошо помнил отчий дом, помнил и стены академии Алхэми. И везде он чувствовал себя чужаком, а вернее скорбной единицей потока жизни, которая никак не вписывалась в реалии прошлого и настоящего. О счастливом будущем такие как он не думают. Они мечтают, чтобы в настоящем им никто не мешал работать, идти к возвышенной цели познания, получать удовольствие от процесса. Все должно проходить как по маслу. И к счастью для Джузеппе, пока что все так и шло. Ему выделили комнату на втором этаже. Окно выходило, правда, прямиком в сторону выхода – зато скидку предложили. Это не могло не радовать.
Мысль не шла, ускользала. Джузеппе винил в этом поэта. Мерзавец частенько заводил одно и тоже, мешал работать. «Прямо как по расписанию. Надоел.» – Ругался про себя алхимик. А пьяница снова и снова звонко надрывался:
Милая,
Ты голодна?
Я вижу сон
В исподнем мы
А просыпаясь понимаю,
Я выгнал тебя вон
И ты мертва
Мы не дожили до весны
«Странно.» – подумал Джузеппе. «Как в этом чудном мире могут существовать подобные индивиды? Неужели он не мерзнет? Неужели он не понимает, что может мешать жильцам? И почему никто его не прогонит? Ох, мэтр мой, как же иногда сложно бороться с человеческой глупостью. Она прорастает в нас подобно гнилым плодам. Я всеми силами борюсь с этой невероятной стихией. Она может захватить и увлечь на дно каждого из нас. И я рад, что моя война имеет некоторый успех. Хотя знаешь, мэтр, иногда и мне становится жутко и не по себе от того, какие тараканы могут заползать внутрь моей светлой головы.»
Поужинал ученый когда солнце скрылось в рисунках прижимающихся друг к другу построек. Он открыл дверь, забрал поднос с овощами и размоченным в бульоне хлебом из овса и ячменя. Пользуясь случаем, Джузеппе задал интересующие его вопросы управляющей, и через какое-то время хозяйка устроила нагоняй пьянице. Тот сдался и отошел метров на двадцать. Пытливый ум алхимика к тому моменту растворился в формулах. Он и не заметил, как поздним вечером хмельной приятель собрал все свои пожитки и ушел. Пожилой ученый не заметил, как просидел за работой до самого рассвета. И надо сказать, что утро у достопочтенного гостя не задалось. Ему принесли завтрак через пару часов после того, как он обессиленный лег в кровать. А еще примерно через пол часа его котелок окончательно закипел от беспокойного сновидения. Ему почему-то снился второй визит к господину Бордо – вольная интерпретация с неожиданным финалом. В то утро Джузеппе уже был коротко стрижен, побрит, и испытывал радость от принятия ванны. Тогда Жанна во второй раз привела его к Вильгельму. Разговор должен был пойти о деле, для которого его и вытащили из цепких лап стражей порядка. В то утро Бордо играл сам с собой в шахматы, а Джузеппе стоял за дверью, слушая дискуссию обворожительной красотки и её старшего наставника, изредка поглядывая на дуболома у двери. В дремоте все казалось таким же естественным, и только конец напугал. Жанна вышла из кабинета, улыбнулась и пригласила ученого войти. За дверью на фоне сотен книг стоял господин Бордо в черном костюме, направляя тяжелый, заряженный арбалет на обвиняемого:
– Ты подвел меня… – улыбнулся шахматист. Глаза его налились кровью. Он выстрелил, разбудив жертву.
В дверь как раз постучали.
– Да иду я, иду… – Тяжело встав, алхимик прошаркал до двери, забрал еду у помощницы хозяйки постоялого двора, а после бросив завтрак на столе и браня себя за слабость и старость, завалился обратно спать до полудня.
К обеду сон отступил, но к еде алхимик так и не притронулся. Сказывалось желание быстрее закончить с работой. И он снова просидел за формулами и гранулами почти до самого утра. Казалось, что все становилось еще сложнее и запутаннее, потому что на первый взгляд, он не ошибся. И это обстоятельство разжигало в сердце пожар страсти, непреодолимую тягу узнать причину, но в тоже время оно ранило сильнее любого меча или стрелы…
«Странно.» – Раздосадовано вздохнул Гримальди оторвавшись от небольшого микроскопа. «Я не могу понять что случилось. Формула рабочая, ингредиенты должны вызывать необходимую мне реакцию. Структура взрывчатой материи не нарушена. Должно быть, они повели себя иначе во второй раз. Бомбы синтезированы верно. Черные кристаллы Мрутуи, Сухое пламя Рактаран, Метеоритная пыль Вайхум, Золотой порох Сура, фосфорная кислота, и дистиллированный спирт.» – Он покрутил в руках прозрачную, закупоренную колбу. «Мне удалось добыть лучший спирт в королевстве. Здесь не могло быть ошибок – исключено.» – он встал со своего рабочего места, перевел взгляд на окно, подошел ближе. Улица уже начинала светлеть, а он никак не мог справиться с задачей. Запустив руки в волосы, Джузеппе глянул на стол с разложенными на складной стойке мензурками и беспорядочно раскиданными по поверхности дерева листками бумаги. «Мрутуи, Рактаран, Вайхум, Сура, кислота, спирт. Я все сделал правильно.» – Он ринулся к записям, сел обратно, стал бегло скользить взглядом по косому почерку. «Нагрето. Остужено. Тридцать пять грамм. Весы в порядке. Что могло пойти не так?! Вчера я делал тоже самое. Это часть моей работы, мэтр. Путь сквозь дебри познания тернист, но я продолжаю движение сквозь завесу глупости. Если я сдамся, значит я глуп. Я не сдамся.» – Он ходил по комнате в одной рубахе, поглядывая в окно. «Этому нужно положить конец. На этом нельзя останавливаться. Я думал, что ответ кроется в концентрации веществ, выражении, в конце концов, в рецепте. Но это не так... И выходит, что истина мне пока не доступна. Это только пока. Я найду причину. Я проведу тщательное исследование на месте. Художник должен видеть результат своей работы. Нет. Он обязан. Это обстоятельства. Они давят. Вильгельм выдворил меня. И теперь я должен как можно быстрее закончить. А я просиживаю штаны здесь. И я не мог ошибаться. Как вообще могла возникнуть такая ситуация? Я снова чувствую себя червем.
Я не лучше чем… Чем кто?! Я лучше чем кто либо! Нужно держать себя в руках. Нужно просто отправиться туда, найти экипаж. Это возможно? В условиях, которые созданы сейчас это очень сложно сделать. Меня могут схватить.» – Джузеппе выглянул в окно. Улица пуста – ни души. И он решил, что сейчас необходимо спуститься вниз. Плевать на раннее утро.Он так и поступил. Благо за стойкой он увидел хозяйку – полноватую женщину содержателя с учетной книгой по имени мадам Йорд. Госпожа Йорд была северянкой, и голос имелся соответствующий. Она что-то бубнила себе под нос, иногда поправляя кудрявые волосы, но услышав скрип половиц и шаги, отложила занятие и пробасила.
– Рано вы сегодня. Нора принесла вам завтрак?
– Нет. Я и не ложился. – мрачно бросил алхимик.
– Досадно это слышать. Я могу поискать для вас одно средство. Будете спать как младенец. Интересует?
– Нет. – ответил профессор. – Интересует другое. Скажите, город еще не открыли? Мне нужно уехать за стену…
– Город открыли еще вчера. – озадаченно сложила руки на груди хозяйка. – Я бы конечно очень не хотела, чтобы вы уезжали, господин Трюссо, но если я могу для вас что-то сделать, то я обязательно сделаю…
– Транспорт. Нужно добраться до деревни Залесье и за, желательно, скромную плату. Возможно даже придётся ехать туда и обратно.
– Ну вы даете, господин Трюссо. Бессонная ночь, неожиданный отъезд. Я надеюсь, мне не о чем беспокоиться? Я не люблю когда мои гости испытывают трудности или стресс…
– Так поможете или нет?
И она помогла. Он понимал, что эта женщина зарабатывает на всем чем можно, и это его даже радовало. Пока он собирался предприимчивая северянка Йорд отправила помощницу Нору на поиски экипажа. Примерно через два часа, когда рынок только открылся, профессор договорился с южанином о путешествии, еще через час уснул в обнимку с цилиндром и саквояжем аккурат внутри трясущегося дилижанса.
Смуглолицего звали Хафиз. Он обладал писклявым голоском, природным обаянием, а также одной из самых экзотических чайных лавок Офрорка. Джузеппе радовался, что ему искренне повезло, и что погода благоволила путешествию. Если бы на Офрорк обрушилась зимняя метель, то вряд ли кто из торговцев отправился бы хоть куда-то. А купцам вроде Хафиза необходимо было преодолевать невероятные расстояния. Такие как он стремились выйти побыстрее на большак Крогана – на востоке, и по нему отправиться на юг в Рэйнклиф. Из приграничного города Хафиз намеревался ехать к Вольным городам – зоне перемирия между Табриэйном и Султанатом, а оттуда, если не получился купить что нужно, он мог выехать и в сам Сультанат. И спящий сном младенца Джузеппе знал зачем Хафиз едет в родные земли. Когда у его носа оказалось это волшебное снадобье – буквально последняя щепотка гостеприимства Султанов, он понял, что ничего подобного в жизни не пробовал. То, пояснил южанин, был особый, терпкий сорт чая под названием Золото пустыни. Он был горьким и пробивал на слезу – лучшее средство от болезней. Также он был невероятно крепок. Хафиз всерьез полагал, что изможденный старик составит ему компанию в путешествии. Возможно по этой причине он и угостил бодрящим напитком своего спутника. Однако даже если так, то южанин просчитался, потому как стоило колесам начать крутиться, Джузеппе тут же провалился в сон…
День неумолимо несся в преисподнюю. Поэтому торговец приказал извозчику ехать быстрее – не хотелось провести ночь посреди болот. То тут то там вдалеке могли привидеться бестии и чудовища, и стремительно снижающаяся температура воздуха только добавляла тревоги. Джузеппе даже показалось, что в окно он увидел воткнутый в землю меч из дерева – символ смерти, а также церкви Падающего солнца. И вспомнив традицию, он, конечно же, усмехнулся. «Люди глупы и наивны. Какой вообще в этом практический толк? Нас принудили верить в чудеса. О мэтр мой, сколько же мы пережили с тобой тяжелых споров? И твоя риторика о доказательстве обратного антинаучна. В прогрессивном обществе тебя бы подняли на смех, мэтр. Ну о какой религии может идти речь? Харакун помогает Султанам двигать научно-технический прогресс вперед? Или все дело в золоте? Может быть поэтому они построили самое выдающееся алхимическое объединение в мире? Философский камень пытаются придумать, найти формулу, новый вид живых организмов, болезней, и все с одной целью – зарабатывание золота. Вот чего они хотят. Они не хотят созидания, потому что для того, чтобы созидать прекрасное, нужно сперва уничтожить прекрасное, а это требует внимания, и противоречит законам вкладываемых инвестиций. Ну только если ты не султан, и деньги твои не уходят на войну. Это же естественный процесс, мэтр. Но вы настолько зарылись в своих учебниках и правилах, что напрочь отключили фантазию.»
Дилижанс дополз до деревни к вечеру, и остановился у захудалой харчевни. Вокруг ни души. Только ветер тихо постанывает. Оказавшись на улице, Джузеппе крепче сжал рукоятку багажа, и махнув каланче извозчику, постучал в дверь. Пока профессор прикрывал воротом нижнюю часть лица, внутри были слышны торопливые шаги. Вскоре дверь открыл взволнованный старик:
– Чего тебе? – в руках он держал вилы.
– Да я не со злым умыслом. Мне бы на север как-то добраться. Лошадь не продаете?
– Да ты верно сбрендил. – буркнул местный. – Оружие есть при себе?
– Откуда?
Почтенный проворно выглянул на улицу:
– А звать как?
– Луи Трюссо. Я из городка Лиссон. – гордо соврал Джузеппе.
– Не слыхал про такой. – чесал седину преклонных лет мужчина. – ну так и, стало быть, чего надо то?
– Ну так я хотел обратиться за помощью, сеньор. Мне бы помощь сгодилась. Там сын у меня на севере, а мне стало быть, надо туда. И я был бы вам очень благодарен. А не слышали, потому что это далеко отсюда. Это в королевстве Лимон-Жон.
– Так там ж болота на севере. – смутился старый.