Обращенный в Яффе
Шрифт:
– Зачем тебе кораллы? Коллекцию вздумал собирать? Совсем спятил. Тебе дозволено иметь только Библию, собаку и револьвер.
– И тебя, - сказал я.
– Да. Я - последний, кто у тебя есть, и лишь она… и так далее.
– Я подумал, что акулы могут настичь этого типа с маской, - сказал я.
– И тогда на берег принесут то, что от него останется. Если вообще что-нибудь останется. Одним образом больше.
Роберт остановился.
– Видишь, вот это тебя и губит. Идиотизм. Мы ей только покажем нашего обрубка, а как было дело, пусть воображает сама. Ты что, и впрямь совершенно не знаешь женщин? Тебе известно, что переживает жена алкаша, когда он вечером вовремя не приходит домой? Напряги воображение: вначале она ждет, чтобы устроить ему выволочку,
– Он замолчал и через минуту добавил: - Двух фунтов тоже хватит. А теперь пора заняться собакой. Я тут приглядел одного боксера.
– Опять боксера?
– Почему бы нет? Красивый зверь, спокойный, хорошо поддается дрессировке и при этом может быть препротивным. Идеальный друг для одинокого мужчины.
– Ты же - мой единственный друг.
– Да. Но одно другому не мешает. Хорошо, что ты мне напомнил. Нужно только придумать психологическое обоснование.
– Это уж ты сделаешь.
– Конечно, я. Просто ты перестал доверять людям. Твоя собака тебе дороже всех девушек из Фоли-Бержер, вместе взятых. Это очень сильно. Я, пожалуй, так поверну, чтобы она начала ревновать. Я в лепешку для тебя готов разбиться, но ты, кроме этого пса, никого знать не желаешь. Понятно? По вечерам вы сидите вдвоем, и это страшно.
Я посмотрел на Роберта; у него стояли слезы в глазах. Я никогда не видел его пьющим, а ведь знал, что он пьет тайком от меня, но понятия не имел, где и как.
– Может, ты б кончил пить, а?
– Не твоя забота. Сейчас главное - пес. Подумай лучше, какую ему дать кличку. И повести дело надо так, чтобы в момент убийства собаки у этой бабы в мозгах переплелись два чувства: радость и отвращение.
– Во-первых, не известно, будут ли у нее мозги. А во-вторых, почему радость?
– Потому, что она ревнует тебя к этому псу. Остается придумать образ. Ага! Когда ты в первый раз соберешься ее трахнуть, выбеги внезапно из комнаты, а вернувшись, скажешь, что забыл покормить собаку.
– Она выгонит меня ко всем чертям. И на этом все кончится.
– Ничего не кончится. Я тебя всегда умолял не учить меня и еще раз прошу. В твоих отношениях с собакой есть что-то ненормальное. Годы одиночества, женщина, которая от тебя ушла, постоянные неудачи с работой, седина в волосах… Лучше не придумаешь!
Дождь усилился, и нам пришлось зайти в кафе на углу, чтобы переждать ливень и заодно выпить кофе. В эту пору там было пусто, и хозяин сказал, что уже час как должен бы закрыть кафе, но неохота идти домой под дождем.
– Ты в какую сторону едешь?
– спросил Роберт.
– В сторону Яффы, - сказал он.
– Но автобусы уже не ходят.
– Высадишь нас в конце Алленби, - сказал Роберт.
– Возьмем такси и заплатим пополам, хочешь?
– Хорошо, - сказал он.
– Два кофе? Фунт.
– Почему это фунт?
– Потому что уже первый час ночи.
– Но ведь ты сказал, что не
уходишь только из-за того, что боишься дождя. И собираешься с нами на пару брать такси. Какого же черта просишь за кофе столько, сколько дерут в ночном клубе?– Потому что уже первый час ночи.
– Ты говоришь на иврите?
– Да, - сказал хозяин.
– Тогда почему запросил фунт?
– Потому что уже…
Роберт не дал ему докончить:
– Говоришь на иврите? Да или нет? Ну скажи: ты говоришь на иврите или не говоришь?
– На улице дождь.
– И что с того? Мы же не за погоду платим, а за кофе, - крикнул Роберт.
– Теперь ты уже нам считаешь за дождь, а раньше за то, что время за полночь? Говоришь на иврите? Ну скажи!
Это был старый трюк: говорить на иврите Роберт почти совсем не умел, но, покупая собак, неизменно набрасывался на продавца с вопросом, знает ли тот язык. И всегда выигрывал.
– Я ошибся, - повысил голос хозяин.
– Я вовсе не хотел говорить про дождь. Я хотел…
Роберт перебил его, крикнув:
– А что, может быть, нет дождя? Может быть, светит солнышко и пришел хамсин, а мы лежим на пляже и ждем, чтобы нам принесли пива? Верно? Прекрасный солнечный день. Мне душно, черт побери. Я мечтаю о прохладе.
– Я хотел сказать, что уже полночь, - надрывно крикнул хозяин.
– А после полуночи…
Роберт в ответ крикнул еще громче:
– А то я без тебя не знаю, что полночь, да? Я думал, high noon [7] и сюда сейчас явится Гэри Купер с пистолетом. И только призадумался, чем бы заняться в такое чудесное солнечное утро.
Я достал из кармана фунт; бросил на стойку и вышел. Я чувствовал, что промок до костей, точно на мне не было куртки и свитера, да еще плотной рубашки снизу. Их вопли звенели в ушах, и, хотя я ускорил шаг, этот гвалт меня преследовал. Но я был один и думал, что сегодня ночью смогу наконец заснуть. Подойдя к гостинице, я отвернулся и только сверху, из комнаты, посмотрел на Ибрагима: он стоял неподвижно, лицом к стене, а дождь стекал по его телу, и только волосы у него были жесткие, как днем и как на солнце.
Я снял куртку и свитер и спустился вниз. Когда проходил мимо Гарри, увидел себя в зеркале и подумал, что могу обойтись без рубашки, которая насквозь вымокла и прилипла к груди. Я сбросил ее и дал Гарри.
– Высуши к завтрашнему дню. Как - это уж твое дело.
Я вошел к ней в комнату; она еще не спала. Ни слова не говоря, я выглянул в окно и посмотрел на улицу; оказалось, что отсюда его не видно; он стоял, повернувшись лицом к стене, на другом углу.
– Я думал, он будет здесь, - сказал я.
– Но, к счастью, его нет.
Она усмехнулась.
– Ты в себе уверен, - сказала.
– Иногда мне хочется его убить, - сказал я.
– Не могу больше на него смотреть.
– И я не могу на него смотреть. Как только вернемся в Канаду, подам на развод.
– Я его ненавижу. На всем свете нет человека, которого я б ненавидел сильней. Когда вспоминаю, как он стоит.
Я замолчал; у меня не было уверенности, что его действительно нет. Возможно, я просто его не заметил. Я посмотрел вниз еще раз и тогда только убедился, что действительно не увижу его из этого окна, потому что оно выходило на боковую улицу.
– Нет, - сказал я.
– Сегодня его не будет.
– Да. Он поехал в Хайфу. Оставил тебе записку.
Она взяла со стола конверт и подала мне; я сунул конверт в задний карман брюк и застегнул карман на пуговку, которую мне специально пришил Роберт, хотя никто, кроме меня, не носит джинсы с пуговицами, и только после этого посмотрел на нее и рассмеялся, а она тоже рассмеялась.
– Боже, - сказал я.
– Забыл, что дальше.
– Что?
– Ничего. Вспомнил. Меня научили. Но тебе этого не понять.
– Я подошел к двери.
– Ты знала, что так случится. И я знал, что так случится. Только Роберт все перепутал. Теперь, когда у меня уже есть деньги, я в этом не нуждаюсь. Да еще черномазый этот стоит на углу и не оборачивается… - И повернул ключ.