Одинокие души

– Затем она опять возвращается, - продолжает Кира. – Тебя избили, она чуть не утонула, но

едва наступает рассвет, и Карина вновь в наших рядах. Это не нормально. Фанатики не

могут быть частью стаи, потому что, когда страдает кто-то, страдают все.

– Почему же вы её не выгнали?

– Потому что процесс изгнания сложен. Обычно мы прибегаем к нему только в крайних

случаях.

– Чем же он сложен?

– Тем, что покидают стаю только два типа людей, - холодно отрезает Шрам и смотрит на

меня так пристально, что я чувствую себя неловко. – Трусы и предатели.

Стас отводит взгляд, но я всё ещё ощущаю покалывание на коже. Его слова кажутся мне

тяжелыми, громкими, хотя они абсолютно не выделяются из контекста.

– И всё же, - я прихожу в себя. – Всё же я поговорю с ней. Вдруг она захочешь сходить с

нами?

– Сходить с нами куда? – удивляется Кира, но не дожидается моего ответа и качает

головой. – Лия, не надо. Пусть Карина останется за бортом.

– Она моя сестра.

– И именно поэтому не впутывай её.

– Я не понимаю. Сначала вы говорите о том, что в стае всё хорошо, потом о том, что в стае

всё плохо. Может, скажете, почему вы так напуганы, и что на самом деле происходит? – Я

складываю на груди руки. – За четыре месяца гибнет шестнадцать подростков. Мою

аварию подстраивают. Простые совпадения? Если бы. Максим рассказывал мне о какой-то

банде отморозков на другом конце города…

– Вы разговаривали с ним об этом? – удивляется Шрам. – Когда?

– Примерно неделю назад. Какая разница? Главное, что те подростки переходят черту, вы

так не думаете? Может, стоит найти их?

– Найти их и что? Тут нельзя действовать сгоряча.

– Хочешь подождать, пока они сами придут? – Я неодобрительно качаю головой. – Лучшая

защита – нападение.

– Ты посмотри на неё, - Стас искренне улыбается. – Кажется, кто-то, наконец, нашел себя.

– Что ты имеешь в виду?

– Да то, что ты прирожденный лидер. Не будешь оставаться в стороне, рвешься вперед, строишь планы, никого не слушаешь.

– Я не лидер, - мне льстят его слова, хотя в глубине души, я понимаю, что чувствовать

удовольствие от них абсолютно не правильно. – И не хочу им быть.

– Слишком много ответственности?

– Слишком много власти.

– Слишком много сахара я себе добавила, - вставляет Кира и устало выдыхает. – Вы

безнадежны.

– Почему же? – Шрам улыбается и поворачивается к блондинке. – Мы закончили, и готовы

приступить ко второй фазе нашего плана.

– Вторая фаза? – я растерянно смотрю на Киру. – Что это ещё за вторая фаза?

– Это: Лия одевается так же быстро, как я мою посуду, а потом мы садимся в машину и

едем ко мне.

– Но мне нечего надеть. Я никогда не ходила на подобные мероприятия, и понятия не

имею, что для этого нужно.
– Ровно минуту Шрам и Кира смотрят на меня так, словно я

слабоумная. Мне становится не по себе, и я взмахиваю руками в стороны. – Что? Не все

живут так же, как вы!

– Так, ладно, - успокаивающе протягивает блондинка. – В таком случае, Шрам моет

посуду, а мы идем в твою комнату.

– Я похож на посудомойку?

– Нет. Но ты всё равно сделаешь то, о чем я тебя прошу.

– Разве?

– Конечно. Ты мне должен, забыл? – Кира хитро сужает глаза. – Чертово колесо,

раскачивающаяся кабинка, твоя нога соскальзывает с перил… - Парень недовольно

выдыхает и встает со стула. – Вот и молодец.

Мы идем ко мне в комнату, и я замечаю, как девушка улыбается краями губ. Наверно, она

довольна собой. Предводитель стаи, сам Шрам, только что подчинился ей и начал мыть

посуду на моей кухне. Невероятно!

Я закрываю дверь и внимательно слежу за блондинкой. Та открывай мой шкаф, начинает

рыться в вещах, кидает то, что ей более-менее нравится на кровать и вновь продолжает

поиски.

– Похоже, ты знаешь, что делать, - неуверенно отрезаю я, и сажусь на стул. Мы с Кирой, наконец, остались наедине, и мне хочется рассказать ей о своих догадках на счет

прошлого. Но я чувствую себя неуклюже. Сцепляю перед собой руки, и сильно

прикусываю губу. – Почему Стас тебе должен? Ты спасла ему жизнь?

– Было дело.

– И что же ты сделала?

– Не отпустила руку. – Не отрывая глаз от одежды, она кидает мне черную рубашку и

неожиданно чихает.

– Будь здорова.

– Да, спасибо. Заедем ко мне, и я одолжу тебе свои шорты.

– Не стоит.

– Ещё как стоит, - протягивает Кира и шмыгает носом. – Иначе тебе придется идти с

голыми ногами. Переоденешься в машине, потому что если ты поднимешься ко мне, мы

никуда не уедем.

Я усмехаюсь, надеваю рубашку и отвожу взгляд в сторону. Смелости начать разговор о

прошлом не хватает, и я не знаю, где мне её взять. С неловкостью борется время. Оно

говорит мне о том, что ещё пять минут, и мы вновь окажемся в компании людей. Тогда я не

смогу ничего сказать, и останусь без ответов. Но почему-то слова отказываются выходить

из моего рта, и я глупо прожигаю спину девушки неуверенным взглядом.

– О, Лия! Выкладывай уже, - неожиданно отрезает блондинка и поворачивается ко мне. Я

недоуменно выпрямляюсь и ошеломленно вскидываю брови. Мне вновь не по себе от

того, что эта девушка видит меня насквозь. – Я поняла, что ты хочешь поговорить со мной, ещё на кухне, когда ты вдруг принялась расставлять чашки в порядке возрастания.

– Так и есть. – Я растеряно оглядываюсь. Меня одолевают разные эмоции: с одной стороны

удивление, с другой – облегчение. Кира будто слышит мои мысли, и скрывать их от неё

абсолютно бесполезное занятие. Поэтому явыдыхаю. – Мы ведь были подругами, так? Вот

почему ты всё знаешь обо мне: знаешь, что мне сказать, как меня направить и чем мне