Одинокие души

его темно-синим глазам, а они смотрят на мои губы, на мою шею, на моё лицо. Это сводит

с ума и одновременно обезоруживает. Я забываю, как дышать. Его пальцам остается ещё

несколько сантиметров до моей щеки, но я уже ощущаю жар в том месте, где они

коснуться лица, уже ощущаю покалывание на коже. Возникает мысль придвинуться чуть

ближе, ведь тогда я, наконец, почувствую его прикосновение, но я быстро отбрасываю эту

идею. Мне не по силам даже моргнуть. И когда стук моего сердца становится таким

громким, что его смог бы услышать и сам парень, Макс опускает руку. Я разочаровано

выдыхаю, и перевожу взгляд в сторону. – Прости, - шепчет он и растеряно отодвигается.

Запустив пальцы в свои густые волосы, Максим откидывает назад голову и вновь

произносит. – Прости меня.

– Ничего, - неуверенно отрезаю я.

– Нет, правда. Я не хотел.

Я вновь поднимаю взгляд на парня, и чувствую пустоту внутри: он не хотел. Пытаюсь

улыбнуться – не получается.

Почему-то день резко переходит в вечер. Становится темно, мрачно и тихо.

– Мне уже пора в больницу, - безучастно сообщаю я, и заворачиваю пакет с едой. – Отвези

меня, пожалуйста.

– Да, конечно.

Он заводит машину, жмет на газ, и все это время избегает моего взгляда. Становится ещё

неприятней. Прикусив губу, я смотрю в окно, наблюдая за тем, как деревья превращаются

в дома, а река – в дорогу. Парк остается позади, и мы въезжаем в город с пылью вместо

тумана, и с дымом вместо облаков.

В салоне тепло, но я всё равно ощущаю холод. Атмосфера непринужденности испаряется, остается лишь колючее недопонимание. От этого я чувствую себя неловко, и даже

смущаюсь, едва голова Макса на несколько градусов поворачивается в мою сторону.

– Ты знала, что стая перенесла инициацию на конец ноября? – неожиданно прерывает

тишину парень, и я благодарно выдыхаю. Если бы мы и дальше ехали молча, я бы

повесилась прямо на дверной ручке.

– Правда? Почему?

– Стасу не понравилось, что ты попала в аварию. Он считает это не обычным стечением

обстоятельств.

– Это я уже слышала.

– В любом случае, я с ним полностью согласен, - отрезает Макс. – Нам некуда спешить.

Лучше разобраться сейчас, чем расплачиваться за то, то мы упустили потом.

– Вы так уверены в том, что аварию подстроили. Но люди ежедневно гибнут на дорогах, и

в этом нет ничего сверхъестественного, - я пожимаю плечами. – Астахов просто не

заметил на дороге человека…, кажется, человека. Я если честно, так и не поняла, кто или

что возникло перед нами.

– Я предупреждал тебя: быть в стае опасно. У нас слишком много проблем, с которыми не

сталкиваются обычные люди.

– Например?

– Например, подстроенная авария.

– Но кому это нужно? – удивляюсь я. – Зачем?

– Трудно сказать. На другом конце города, есть ещё одна компания. Сборище отморозков, пытающихся доказать своё превосходство. Я считаю их причастными к данному

происшествию.

– Думаешь, здесь загвоздка в банальном выяснении отношений?

– Очень может быть.

– Но ведь речь идет о жизнях людей! – возмущенно восклицаю я.
– Вы должны

разобраться, иначе пострадает кто-нибудь ещё.

– Чужачка, - улыбается Максим, и я замечаю за поворотом больницу. – Мы именно этим и

занимаемся.

Мне становится не по себе от того, что кто-то хочет моей смерти. Пробегает холодок по

спине, и я вжимаюсь в сидение, сцепив перед собой руки.

– Не волнуйся, - увидев беспокойство на моем лице, протягивает парень, сбавляет скорость

и останавливается напротив здания городского госпиталя.
– Ты в безопасности, если не

будешь совать свой нос туда, куда не следует.

– По-моему мы уже поняли, что это моё любимое занятие.

– Тогда будь осторожна, и не действуй сгоряча. Иногда поспешные выводы приводят к

неисправимым последствиям.

Я киваю и громко выдыхаю.

– Что ж, - поправив волосы, я улыбаюсь. – Спасибо за то, что вызволил меня из этой

тюрьмы и позволил немного отдохнуть.

– Ну, вызволила себя ты самостоятельно, а я лишь вовремя оказался рядом.

– Уже не в первый раз.

Вновь наши взгляды встречаются, и вновь хочется смотреть в глаза Макса бесконечно

долго, но на этот раз я не позволяю ему контролировать себя. Кивнув, на прощание машу

рукой и осторожно выхожу из машины.

– Лия.
– Обескуражено разворачиваюсь. Парень смотрит на меня, и загадочно улыбается, чего-то ждет, но чего? У меня внутренности сворачиваются в трубочку, я еле стою на

ногах, пошатываюсь и неуклюже выравниваюсь. – Инициация перенесена на конец

ноября, но это не значит, что стая перестанет собираться. Каждое третье воскресение мы

ходим в бар рядом с набережной, и ты приглашена.

– Что, уже смирился с тем, что я одна из вас? – мой голос дрожит, но я надеюсь, он не

заметил.

– С этим нельзя смириться. Ты всегда останешься для меня чужачкой. – Я собираюсь, ответить что-то едкое, колкое, но вдруг замечаю, как дергается уголок его губ, и замираю, не в силах вымолвить и слова.
– Но раз я решил стать твоим личным телохранителем, я

должен находиться рядом. А рядом - это на расстоянии нескольких метров друг от друга.

Не больше.

– Мне не нужен телохранитель. Я не такая слабая, как ты думаешь.

– Отлично. В таком случае, телохранитель нужен мне.

– Что ж, - внутри взрываются огромные шары с горячей жидкостью. Они ошпаривают

органы, и мне становится так жарко и душно, что я мгновенно забываю о холоде.

Практически не могу дышать, держусь на плаву лишь за счет сохраненного секундой