Одинокий некромант желает познакомиться

…дети, небось, без завтрака остались.

— И мне подумалось, что, если вы не настолько суеверны…

— Платить сколько будут?

— Думаю, договоритесь.

Мария прикусила губу и тихо сказала:

— Я не суеверная. Муж у меня из темных был… слабенький, конечно, до мастеров ему далеко, однако же ж, пока живой был, то и жили хорошо. А не стало… сынок у меня, — она отвела взгляд. — Муж помог дару раскрыться, думал, сам выучит. Но вот же ж… третий год камень носит. Только же ж нельзя долго, дар захиреет, а силы у него не сказать, чтоб много. Я уж писала, только… чтоб к мастеру в ученики пойти или деньги нужны, или… дар особый. А Сашка мой обыкновенный. И если вдруг… получится…

— Вам и вправду стоит встретиться с Глебом.

Анна подозревала, что еще одному ученику он не обрадуется, но, с другой стороны, Мария — женщина серьезная.

И готовить умеет.

И дом в порядке держит, хотя, конечно, во многом благодаря бытовым артефактам, но и они сами по себе работать не станут.

…Глеб смотрел на хмурую женщину, которая выглядела настолько суровой, что и ему становилось не по себе. Она говорила медленно, явно подбирая слова, будто бы и их было жаль тратить. Но в целом смысл был понятен.

А сделка…

…на кухне до сих пор воняло сгоревшим молоком, которое в процессе успело и скиснуть, потому что Миклош не настолько хорошо контролировал силу. И когда молоко побежало, схватился за кастрюлю голыми руками.

В результате каша вышла кислой.

Руки пришлось бинтовать.

И весь выводок давился подсхошим хлебом, поглядывая друг на друга без особого дружелюбия. Вот как их одних оставить-то?

— Вы понимаете, что школы как таковой еще нет? То есть существует она исключительно на бумаге? — Глеб смотрел на женщину, которая когда-то была красива, но теперь красоту ее стерли.

Заботы?

Время?

— Что, быть может, нам придется покинуть этот город. И что тогда? Отправитесь с нами?

— Если понадобится, отправлюсь. И на новом месте кухарка нужна будет.

С этим сложно было не согласиться. Почему-то проблемы как раз возникали не с самим местом, но с прислугой, благодаря которой места оживали. Или нет.

— Вы, господин, не думайте. Он у меня тихий. Читать умеет. Писать. А по-вашему-то делу книги остались. Он читал.

Это хорошо… точнее не очень, потому что оставлять такие книги без присмотра опасно, да и незаконно. Вот только женщина явно дошла до точки.

— Приводите, — Глеб потер переносицу. — Погляжу. Жить ему придется здесь. Дар, перешедший в активную фазу сложно контролировать. Вы… как хотите. Места здесь довольно. Мне все равно. Лишь бы кормили. А пока… я вас представлю. Не затруднит ли вас приготовить обед? Если что-то из продуктов будет нужно, то…

— Разберусь, — она отмахнулась. — И с деньгами. Только… вам оно дороже станет. За обычную цену не рискнут продавать.

— Почему?

— Дом проклятый.

Что ж, объяснение было в своем роде исчерпывающим. Дороже… к этому Глеб тоже привык. Главное, чтобы в принципе продавали, а то ведь оно по-всякому повернуться может.

Земляного он нашел в подвале, где тот, усевшись на длинном ящике, предавался тоске.

— Ответ получил?

— Получил. На, — он сунул скомканную бумажку Глебу.

— И кого пришлют?

— Никого.

— В смысле?

— А они решили, зачем кого-то слать, раз уж я тут. А что? Под клятвой нахожусь, и заняться больше совершенно нечем.

Глеб перечитал текст телеграммы дважды.

Надо же… Подобного поворота он не ожидал.

— Слушай, — Земляной сполз с ящика. — Может, ты того, признаешься? Я тебя убью. Напишу отчет. И займусь школой?

— Один?

— Да… неувязочка… вот скажи, если я эту бумаженцию местному градоправителю в харю суну, мне поверят?

— Нет.

— Нарочным обещали бляху прислать, — Земляной вздохнул и пнул ящик. — А по зверю вот. Забирай. Только пусть сама активирует. Привязка внешним воздействиям не поддается. Изменению не подлежит.

Глеб откинул крышку и подумал, что тварь получилась… странной. Они у Земляного всегда выходили необычными, нарушающими, казалось, основы анатомии. По сравнению с крабами, у которых от крабов остались лишь длинные чрезвычайно гибкие конечности и панцирь, тварь выглядела симпатично.

И даже мило.

— То есть, отдаешь?

— С расчетом, что меня пустят в ту чудо-кладовую… а уж если по саду походить позволят, я и шерсти надсажу. Будет вообще на собачку похожа.

На борзую.

Узкая длинная голова, которая, расширяясь, переходила в мощную шею. Широкая грудь. Тонкие лапы. Горбатая спина, покрытая крупной чешуей.

— Выдержит прямое попадание «Огненного шквала», — Земляной заглянул в ящик и чихнул. — Правда, не буду лгать, что совсем без последствий. Но до горла доберется.

— Управление?

— В ней дух.

— Что?! Ты… с ума сошел.

— Просто… хотел попробовать, — Земляной отступил. — Думаешь, почему я ее третий год с собой вожу?

…тварь не дышала. Она лежала, свернувшись клубком, поджав лапы, на которых поблескивали когти, и казалось, слушала.

— И не надо смотреть… я никого не пытал. И никого не убивал. Я… просто хотел понять, есть ли альтернативный способ. Ты знаешь… скоро срок выйдет, и меня вызовут. А я не хочу! Не хочу больше, мать его… — он ударил кулаком стену, будто та была виновата и в его принадлежности к древнему роду, и в клятве, что петлей висела на горле, и во всем остальном. — Каждый раз как… и начинаешь думать, что дед прав, что проклятья далеко не самый худший вариант. Если бы я точно знал, что от меня отстанут, что примут, я бы ими и занялся. Сидел бы дома, рисовал бы схемы… изредка выбирался, чтобы кому-то помочь. Но ведь не отстанут. Мне в последний раз намекнули, что неплохо бы наследником обзавестись. А лучше двумя или тремя… и если бы не наша особенность, давно бы женили.

Глеб провел ладонью по шершавой шкуре голема.

Тварь была слегка теплой, и эта теплота создавала иллюзию жизни, хотя являлась лишь побочным эффектом воздействия кокона.

— И ты…

— Нашел смертельно больного. Договорился… у него была семья, а у меня деньги. Много денег.

Вариант не то, чтобы очевидный, но и не самый сложный.

— Я поселился рядом с ним. Забрал морфий и отогнал целителей. Все равно только оттягивали кончину. Так вот, это был один из самых отвратительных месяцев в моей жизни. Я собирал его силу по капле, а потом забрал и душу… и знаешь, что? Получилось в итоге не меньше…

Он взялся руками за голову.

— А уж насколько просто было душу изъять… хватило малого толчка, и она заняла новое тело. Легко… так легко у меня никогда не получалось.

— Но ты…

Промолчал.

— Потому что сейчас мне приходится убивать тех, кто виновен. Это длится несколько часов. Иногда сутки. Я забираю их души, саму их суть. Изымаю почти все, на грани разрушения. А если заменить, то… что поменяется? Я не буду никого пытать, но я буду сидеть у постели умирающих, лишая их возможности унять боль? И длится это будет неделями, месяцами, а потом…