Одиссея капитана Блада - английский и русский параллельные тексты

They had learnt from Pitt while yet in Port Royal of their Captain's danger, and whilst as ready as he to throw over the King's service which had been thrust upon them, yet they resented the manner in which this had been rendered necessary, and they marvelled now at Blood's restraint where Bishop was concerned.	Еще в Порт-Ройяле узнали они об опасности, грозившей Питеру Бладу, и хотя корсары, так же как и он, были рады развязаться с королевской службой, их все же глубоко возмутили обстоятельства, сделавшие эту развязку неизбежной. Они поражались сдержанности своего капитана в отношении этого мерзавца Бишопа.
The Deputy-Governor looked round and met the lowering hostile glances of those fierce eyes. Instinct warned him that his life at that moment was held precariously, that an injudicious word might precipitate an explosion of hatred from which no human power could save him.	Губернатора со всех сторон встречали яростные взгляды пиратов, и чувство самосохранения подсказывало ему, что любое необдуманное слово, вырвавшееся у него, могло вызвать такой взрыв ненависти, от которой его не спасла бы уже никакая сила.
Therefore he said nothing. He inclined his head in silence to the Captain, and went blundering and stumbling in his haste down that ladder to the sloop and its waiting negro crew. They pushed off the craft from the red hull of the Arabella, bent to their sweeps, then, hoisting sail, headed back for Port Royal, intent upon reaching it before darkness should come down upon them.	Поэтому, оставляя корабль, он, не говоря ни слова, поспешно кивнул головой капитану и неуклюже спустился в шлюп. Негры-гребцы, оттолкнувшись от красного корпуса "Арабеллы", согнулись над длинными веслами и, подняв паруса, направились в Порт-Ройял, рассчитывая добраться туда до наступления темноты.
And Bishop, the great bulk of him huddled in the stem sheets, sat silent, his black brows knitted, his coarse lips pursed, malevolence and vindictiveness so whelming now his recent panic that he forgot his near escape of the yardarm and the running noose.	Грузный Бишоп, поджав толстые губы и скорчившись, как вареный краб, понуро сидел на корме. Злоба и жажда мщения овладели им сейчас с такой силой, что он забыл обо всем: и о своем страхе и о том, что он чудом спасся от петли.
On the mole at Port Royal, under the low, embattled wall of the fort, Major Mallard and Lord Julian waited to receive him, and it was with infinite relief that they assisted him from the sloop.	На молу в Порт-Ройяле, около низкой зубчатой стены, его ожидали майор Мэллэрд и лорд Джулиан. С чувством огромного облегчения они помогли ему выбраться из шлюпа.
Major Mallard was disposed to be apologetic.	Майор Мэллэрд сразу же начал с извинений.
"Glad to see you safe, sir," said he.	– Рад вас видеть в добром здравии, сэр! – сказал он.
"I'd have sunk Blood's ship in spite of your excellency's being aboard but for your own orders by Lord Julian, and his lordship's assurance that he had Blood's word for it that no harm should come to you so that no harm came to him.	– Я должен бы потопить корабль Блада, но этому помешал ваш собственный приказ, переданный мне лордом Джулианом. Его светлость заверила меня, что Блад дал слово не причинять вам никакого вреда, если ему будет разрешено беспрепятственно уйти.
I'll confess I thought it rash of his lordship to accept the word of a damned pirate..."	Признаюсь, я свитал, что его светлость поступил опрометчиво, полагаясь на слово презренного пирата...
"I have found it as good as another's," said his lordship, cropping the Major's too eager eloquence.	– Он держит слово не хуже, чем другие, - прервал красноречие майора его светлость.
He spoke with an unusual degree of that frosty dignity he could assume upon occasion.	Он произнес эти слова с ледяным достоинством, которое весьма умело напускал на себя.

The fact is that his lordship was in an exceedingly bad humour. Having written jubilantly home to the Secretary of State that his mission had succeeded, he was now faced with the necessity of writing again to confess that this success had been ephemeral.	У его светлости к тому же было омерзительное настроение. сообщив министру иностранных дел о блестящем успехе своей миссии, он был поставлен сейчас перед необходимостью послать дополнительное сообщение с признанием, что успех этот оказался эфемерным.
And because Major Mallard's crisp mostachios were lifted by a sneer at the notion of a buccaneer's word being acceptable, he added still more sharply:	И так как губы майора Мэллэрда кривились насмешкой над таким доверием к слову пирата, его светлость еще более резко добавил:
"My justification is here in the person of Colonel Bishop safely returned.	– Мои действия оправданы благополучным возвращением полковника Бишопа.
As against that, sir, your opinion does not weigh for very much.	По сравнению с этим, сэр, ваше мнение не стоит и фартинга[71].
You should realize it."	Вы должны отдавать себе отчет в этом!
"Oh, as your lordship says." Major Mallard's manner was tinged with irony.	– О, как вам угодно, ваша светлость! – с иронией процедил майор Мэллэрд.
"To be sure, here is the Colonel safe and sound. And out yonder is Captain Blood, also safe and sound, to begin his piratical ravages all over again."	– Конечно, полковник вернулся живым и невридимым, но вот там в море такой же живой и невридимый капитан Блад снова начнет свои пиратские разбои.
"I do not propose to discuss the reasons with you, Major Mallard."	– Сейчас я не намерен обсуждать этот вопрос, майор Мэллэрд.
"And, anyway, it's not for long," growled the Colonel, finding speech at last. "No, by..." He emphasized the assurance by an unprintable oath.	– Ничего! Это долго не протянется! – зарычал полковник, к которому наконец вернулся дар речи.
"If I spend the last shilling of my fortune and the last ship of the Jamaica fleet, I'll have that rascal in a hempen necktie before I rest. And I'll not be long about it."	– Я истрачу все сове состояние до последнего шиллинга, я не пожалею всех кораблей ячмайской эскадры, но не успокоюсь до тех пор, пока не поймаю этого мерзавца и не повешу ему на шею пеньковый галстук!
He had empurpled in his angry vehemence, and the veins of his forehead stood out like whipcord.	– От бешеной злобы он побагровел так, что у него на лбу вздулись вены.
Then he checked. "You did well to follow Lord Julian's instructions," he commended the Major.	Слегка отдышавшись, он обратился к майору: -Вы хорошо сделали, выполнив указания лорда Джулиана!
With that he turned from him, and took his lordship by the arm. "Come, my lord.	– И, похвалив Мэллэрда, он взял Уэйда за руку: -Пойдемте, милорд.
We must take order about this, you and I."	Нам нужно все это обсудить.
They went off together, skirting the redoubt, and so through courtyard and garden to the house where Arabella waited anxiously.	Они направились к дому, где с большим беспокойством их ждала Арабелла.
The sight of her uncle brought her infinite relief, not only on his own account, but on account also of Captain Blood.	Увидев дядю, она почувствовала огромное облегчение не только за него, но также и за капитана Блада.
"You took a great risk, sir," she gravely told Lord Julian after the ordinary greetings had been exchanged.	– Вы очень рисковали, сэр, - серьезно сказала она лорду Джулиану, после того как они обменялись обычными приветствиями.

But Lord Julian answered her as he had answered Major Mallard. "There was no risk, ma'am."	Но лорд Джулиан ответил ей так же, как и майору Мэллэрду, что никакого риска в этом не было.
She looked at him in some astonishment.	Она взглянула на него с некоторым удивлением.
His long, aristocratic face wore a more melancholy, pensive air than usual. He answered the enquiry in her glance:	Его длинное аристократическое лицо было более задумчивым, чем обычно, и, чувствуя в ее взгляде вопрос, он ответил:
"So that Blood's ship were allowed to pass the fort, no harm could come to Colonel Bishop.	– Мы разрешили Бладу беспрепятственно пройти мимо форта при условии, что полковнику Бишопу не будет причинено вреда.
Blood pledged me his word for that."	Блад дал мне в этом слово.
A faint smile broke the set of her lips, which hitherto had been wistful, and a little colour tinged her cheeks.	По ее печальному лицу скользнула мимолетная улыбка, а на щеках выступил слабый румянец.
She would have pursued the subject, but the Deputy-Governor's mood did not permit it.	Она продолжила бы разговор на эту тему, но у губернатора было совсем другое настроение.
He sneered and snorted at the notion of Blood's word being good for anything, forgetting that he owed to it his own preservation at that moment.	Он пыхтел и негодовал при одном лишь упоминании о том, что вообще можно верить слову Блада, забыв, что Блад сдержал свое слово и что только благодаря этому сам он остался жив.
At supper, and for long thereafter he talked of nothing but Blood - of how he would lay him by the heels, and what hideous things he would perform upon his body.	За ужином и еще долго после ужина Бишоп говорил только о своих планах захвата капитана Блада и о том, каким ужасным пыткам он его подвергнет.
And as he drank heavily the while, his speech became increasingly gross and his threats increasingly horrible; until in the end Arabella withdrew, white-faced and almost on the verge of tears.	Полковник пил вино без удержу, и речь его становилась все грубее и грубее, а угрозы все ужаснее и ужаснее. В конце концов Арабелла не выдержала и поспешно вышла из-за стола, стараясь лишь не разрыдаться.
It was not often that Bishop revealed himself to his niece. Oddly enough, this coarse, overbearing planter went in a certain awe of that slim girl. It was as if she had inherited from her father the respect in which he had always been held by his brother.	Бишоп не так уж часто открывал перед своей племянницей истинную свою сущность, но в этот вечер излишне выпитое вино развязало язык жестокому плантатору.
Lord Julian, who began to find Bishop disgusting beyond endurance, excused himself soon after, and went in quest of the lady.	Лорд Джулиан с трудом выносил омерзительное поведение Бишопа. Извинившись, он ушел вслед за Арабеллой.
He had yet to deliver the message from Captain Blood, and this, he thought, would be his opportunity.	Он искал ее, чтобы передать просьбу капитана Блада, и, как ему казалось, нынешний вечер представлял для этого благоприятную возможность.
But Miss Bishop had retired for the night, and Lord Julian must curb his impatience - it amounted by now to nothing less - until the morrow.	Но Арабелла уже ушла к себе на покой, и лорд Джулиан вынужден был, несмотря на свое нетерпение, отложить объяснение до утра.
Very early next morning, before the heat of the day came to render the open intolerable to his lordship, he espied her from his window moving amid the azaleas in the garden.	На следующий день, еще до того как жара стала невыносимой, он из своего окна заметил Арабеллу в саду, среди цветущих азалий.

It was a fitting setting for one who was still as much a delightful novelty to him in womanhood as was the azalea among flowers.	Они служили прекрасным обрамлением для той, которая своей прелестью выделялась среди всех женщин, так же как азалия среди цветов.
He hurried forth to join her, and when, aroused from her pensiveness, she had given him a good-morrow, smiling and frank, he explained himself by the announcement that he bore her a message from Captain Blood.	Уэйд поспешил присоединиться к ней, и, когда, пробудившись от своей задумчивости, Арабелла с улыбкой пожелала ему доброго утра, он заявил, что у него есть к ней поручение от капитана Блада.
He observed her little start and the slight quiver of her lips, and observed thereafter not only her pallor and the shadowy rings about her eyes, but also that unusually wistful air which last night had escaped his notice.	Уэйд заметил, как она встрепенулась, насторожилась и как слегка вздрогнули ее губы. Он обратил внимание и на ее бледность, и на темные круги под глазами, на необычно печальное выражение ее глаз, не замеченное им вчера вечером.
They moved out of the open to one of the terraces, where a pergola of orange-trees provided a shaded sauntering space that was at once cool and fragrant.	Они перешли с открытой территории сада в тенистую аллею, обсаженную благоухающими апельсиновыми деревьями.
As they went, he considered her admiringly, and marvelled at himself that it should have taken him so long fully to realize her slim, unusual grace, and to find her, as he now did, so entirely desirable, a woman whose charm must irradiate all the life of a man, and touch its commonplaces into magic.	Лорд Джулиан, восхищенно любуясь ею, удивлялся, почему ему понадобилось так много времени, чтобы заметить ее тонкую своеобразную грацию и то, что для него она была именно той милой и желанной женщиной, которая могла озарить его банальную жизнь и превратить ее в сказку.
He noted the sheen of her red-brown hair, and how gracefully one of its heavy ringlets coiled upon her slender, milk-white neck.	Он заметил и нежный блеск ее мягких каштановых волос и как изящно лежали на ее молочно-белой шее длинные шелковистые локоны.
She wore a gown of shimmering grey silk, and a scarlet rose, fresh-gathered, was pinned at her breast like a splash of blood.	На ней было платье из тонкой блестящей ткани, а на груди, как кровь, пламенела только что сорванная пунцовая роза.
Always thereafter when he thought of her it was as he saw her at that moment, as never, I think, until that moment had he seen her.	И много позже, вспоминая об Арабелле, он представлял себе ее именно такой, какой она была в это удивительное утро и какой он раньше ее никогда не видел.
In silence they paced on a little way into the green shade. Then she paused and faced him.	Так, молча, они углубились в тень зеленой аллеи.
"You said something of a message, sir," she reminded him, thus betraying some of her impatience.	– Вы сказали что-то о вашем поручении, сэр, -напомнила она, выдавая свое нетерпение.
He fingered the ringlets of his periwig, a little embarrassed how to deliver himself, considering how he should begin.	Он в замешательстве перебирал кудри своего парика, несколько смущаясь предстоящим объяснением и обдумывая, с чего бы ему начать.
"He desired me," he said at last, "to give you a message that should prove to you that there is still something left in him of the unfortunate gentleman that... that.., for which once you knew him."	– Он просил меня, - сказал он наконец, - передать вам, что в нем все же сохранилось еще кое-что от того джентльмена... которого вы когда-то знали.
"That is not now necessary," said she very gravely.	– Сейчас в этом уже нет необходимости, -печально сказала она.

He misunderstood her, of course, knowing nothing of the enlightenment that yesterday had come to her.	Он не понял ее, так как не знал, что еще вчера ей все казалось в другом свете.
"I think..., nay, I know that you do him an injustice," said he.	– Я думаю... нет, я знаю, что вы были несправедливы к нему.
Her hazel eyes continued to regard him.	Арабелла не спускала с лорда Джулиана своих карих глаз.
"If you will deliver the message, it may enable me to judge."	– Если вы передадите мне то, о чем он вас просил, может быть, я сумею лучше разобраться...
To him, this was confusing.	Лорд Джулиан смешался.
He did not immediately answer. He found that he had not sufficiently considered the terms he should employ, and the matter, after all, was of an exceeding delicacy, demanding delicate handling. It was not so much that he was concerned to deliver a message as to render it a vehicle by which to plead his own cause.	Дело было весьма деликатным и требовало очень осторожного подхода; впрочем, его не столько заботило то, как выполнить поручение капитана Блада, сколько то, как использовать его в своих собственных интересах.
Lord Julian, well versed in the lore of womankind and usually at his ease with ladies of the beau-monde, found himself oddly constrained before this frank and unsophisticated niece of a colonial planter.	Его светлость, весьма опытный в искусстве обращения с женским полом и всегда чувствовавший себя непринужденно в обществе светских дам, испытывал сейчас странную неловкость перед этой прямой и бесхитростной девушкой - племянницей колониального плантатора.
They moved on in silence and as if by common consent towards the brilliant sunshine where the pergola was intersected by the avenue leading upwards to the house.	Они шли молча к освещенному ярким солнцем перекрестку, где аллею пересекала дорожка, ведущая по направлению к дому.
Across this patch of light fluttered a gorgeous butterfly, that was like black and scarlet velvet and large as a man's hand.	Здесь в солнечных лучах порхала красивая, величиной с ладонь бабочка, шелковистые крылышки которой отливали пурпурными тонами.
His lordship's brooding eyes followed it out of sight before he answered.	Блуждающий взгляд его светлости следил за бабочкой до тех пор, пока она не скрылась из виду, и только после этого он ответил:
"It is not easy. Stab me, it is not.	– Мне нелегко говорить, разрази меня гром!
He was a man who deserved well.	Этот человек заслуживает лучшего к себе отношения.
And amongst us we have marred his chances: your uncle, because he could not forget his rancour; you, because... because having told him that in the King's service he would find his redemption of what was past, you would not afterwards admit to him that he was so redeemed.	И говоря между нами, мы все мешали ему стать иным: ваш дядя - тем, что не мог расстаться со своим озлоблением, а вы... вы, сказав ему, что королевской службой он искупит свое прошлое, не захотели признать за ним этого искупления, когда он перешел на службу королю.
And this, although concern to rescue you was the chief motive of his embracing that same service."	И вы так поступили, несмотря на то что только забота о вашем спасении была единственной причиной, заставившей его принять такое решение.
She had turned her shoulder to him so that he should not see her face.	Она отвернулась от него, чтобы лорд Уэйд не увидел ее лица.

"I know. I know now," she said softly. Then after a pause she added the question: "And you?	– Я знаю, теперь я знаю! – мягко сказала она и после небольшой паузы задала вопрос: - А вы?
What part has your lordship had in this - that you should incriminate yourself with us?"	Какую роль сыграли в этом вы? Почему вам нужно было вместе с нами портить ему жизнь?
"My part?"	– Моя роль?
Again he hesitated, then plunged recklessly on, as men do when determined to perform a thing they fear.	– Он снова заколебался, а затем отчаянно ринулся вперед, как обычно поступают люди, решившись поскорей сделать то, чего они боятся.
"If I understood him aright, if he understood aright, himself, my part, though entirely passive, was none the less effective. I implore you to observe that I but report his own words.	– Если я понял его правильно, то мое, хотя и пассивное, участие тем не менее было очень активным... Умоляю вас не забывать, мисс Арабелла, что я только передаю его собственные слова.
I say nothing for myself." His lordship's unusual nervousness was steadily increasing. "He thought, then - so he told me - that my presence here had contributed to his inability to redeem himself in your sight; and unless he were so redeemed, then was redemption nothing."	От себя я ничего не добавляю... Он сказал, что мое присутствие затруднило ему восстановить свое доброе имя в ваших глазах. А без этого ни о каком искуплении для него не могло быть и речи.
She faced him fully, a frown of perplexity bringing her brows together above her troubled eyes.	Она тревожно посмотрела ему прямо в глаза и в недоумении нахмурилась.
"He thought that you had contributed?" she echoed.	– Он считал, что ваше присутствие помешало ему восстановить свое доброе имя?.. – повторила она.
It was clear she asked for enlightenment.	Было ясно, что она просит разъяснить значение этих слов.
He plunged on to afford it her, his glance a little scared, his cheeks flushing.	И он, краснея и волнуясь, стал путанно и сбивчиво объяснять ей:
"Aye, and he said so in terms which told me something that I hope above all things, and yet dare not believe, for, God knows, I am no coxcomb, Arabella.	– Да, он сообщил мне это в таких выражениях... я понял из них то, на что хочу очень надеяться... но не осмеливаюсь верить... богу известно, что я не фат, Арабелла.
He said... but first let me tell you how I was placed.	Он сказал... Прежде всего позвольте мне рассказать вам с самого начала - вы поймете мое положение.
I had gone aboard his ship to demand the instant surrender of your uncle whom he held captive.	Я явился к нему на корабль, чтобы потребовать немедленной выдачи вашего дяди.
He laughed at me.	Блад рассмеялся мне в лицо.
Colonel Bishop should be a hostage for his safety.	Ведь полковник Бишоп был заложником его безопасности.
By rashly venturing aboard his ship, I afforded him in my own person yet another hostage as valuable at least as Colonel Bishop.	Приехав на корабль, я сам, в своем лице, дал ему еще одного заложника, по меньшей мере столь же ценного, как и полковник Бишоп.

Yet he bade me depart; not from the fear of consequences, for he is above fear, nor from any personal esteem for me whom he confessed that he had come to find detestable; and this for the very reason that made him concerned for my safety."	И все же капитан попросил меня уехать. Он сделал это совсем не из страха перед последствиями - нет, он вообще ничего не боится. Он поступил так и не из какого-то личного уважения ко мне. Напротив, он признался, что ненавидит меня по той же причине, которая вынуждает его беспокоиться о моей безопасности...
"I do not understand," she said, as he paused.	– Я не понимаю, - сказала она, когда лорд Джулиан запнулся на мгновение.
"Is not that a contradiction in itself?"	– Все это как-то противоречиво...
"It seems so only. The fact is, Arabella, this unfortunate man has the... the temerity to love you."	– Это так только кажется... а дело в том, Арабелла, что этот несчастный осмелился... полюбить вас.
She cried out at that, and clutched her breast whose calm was suddenly disturbed.	Она вскрикнула и схватилась рукой за грудь. Сердце у нее учащенно забилось.
Her eyes dilated as she stared at him.	В изумлении она смотрела на лорда Джулиана.
"I... I've startled you," said he, with concern.	– Я... я напугал вас? – озабоченно спросил он.
"I feared I should. But it was necessary so that you may understand."	– Я опасался этого, но все же должен был вам рассказать, чтобы вы наконец знали все.
"Go on," she bade him.	– Продолжайте, - попросила она.
"Well, then: he saw in me one who made it impossible that he should win you - so he said.	– Хорошо. Он видел во мне человека, мешавшего ему, как он сказал, добиться вашей взаимности.
Therefore he could with satisfaction have killed me.	Он с удовольствием расправился бы со мной, убив меня на дуэли.
But because my death might cause you pain, because your happiness was the thing that above all things he desired, he surrendered that part of his guarantee of safety which my person afforded him.	Но, поскольку моя смерть могла бы причинить вам боль и поскольку ваше счастье для него драгоценнее всего на свете, он добровольно отказался задержать меня как заложника.
If his departure should be hindered, and I should lose my life in what might follow, there was the risk that... that you might mourn me.	Если бы ему помешали отплыть и я мог бы погибнуть во время боя, то возможно, что... вы стали бы оплакивать меня.
That risk he would not take.	На это он также не соглашался.
Him you deemed a thief and a pirate, he said, and added that - I am giving you his own words always -if in choosing between us two, your choice, as he believed, would fall on me, then were you in his opinion choosing wisely.	Он сказал - я точно передаю его слова, - что вы назвали его вором и пиратом и если из нас двоих вы предпочли меня, то ваш выбор, по его мнению, был сделан правильно.
Because of that he bade me leave his ship, and had me put ashore."	Поэтому он предложил мне покинуть корабль и приказал своим людям доставить меня на берег.
She looked at him with eyes that were aswim with tears.	Глазами, полными слез, она взглянула на него.
He took a step towards her, a catch in his breath, his hand held out.	Затаив дыхание, он сделал шаг по направлению к ней и протянул ей руку:
"Was he right, Arabella?	– Был ли он прав, Арабелла?
My life's happiness hangs upon your answer."	Мое счастье зависит от вашего ответа.

But she continued silently to regard him with those tear-laden eyes, without speaking, and until she spoke he dared not advance farther.	Но она молча продолжала смотреть на него. В глазах ее стояли слезы. Пока она молчала, он не решался подойти к ней ближе.
A doubt, a tormenting doubt beset him.	Сомнения, мучительные сомнения овладели им.
When presently she spoke, he saw how true had been the instinct of which that doubt was born, for her words revealed the fact that of all that he had said the only thing that had touched her consciousness and absorbed it from all other considerations was Blood's conduct as it regarded herself.	А когда она заговорила, он сразу же почувствовал, насколько верными были эти сомнения. Своим ответом Арабелла сразу дала понять ему, что из всего сказанного им до ее сознания дошла и осталась в нем только та часть его сообщения, которая касалась чувств Блада к ней.
"He said that!" she cried.	– Он так сказал?! – воскликнула она.
"He did that! Oh!"	– О боже мой!
She turned away, and through the slender, clustering trunks of the bordering orange-trees she looked out across the glittering waters of the great harbour to the distant hills.	Она отвернулась от него и сквозь листву апельсиновых деревьев, окаймлявших аллею, стала смотреть на блестящую гладь огромной бухты и холмы, видневшиеся вдали.
Thus for a little while, my lord standing stiffly, fearfully, waiting for fuller revelation of her mind.	Прошло несколько минут. Уэйд стоял, со страхом ожидая, что она скажет дальше.
At last it came, slowly, deliberately, in a voice that at moments was half suffocated.	И вот Арабелла наконец заговорила снова -медленно, словно размышляла вслух:
"Last night when my uncle displayed his rancour and his evil rage, it began to be borne in upon me that such vindictiveness can belong only to those who have wronged.	– Вчера вечером, когда мой дядя полыхал таким бешенством и такой злобой, я начала понимать, что безумная мстительность - это свойство тех людей, которые поступают дурно и неправильно.
It is the frenzy into which men whip themselves to justify an evil passion.	Они доводят себя до безумия, чтобы оправдать любые свои поступки.
I must have known then, if I had not already learnt it, that I had been too credulous of all the unspeakable things attributed to Peter Blood.	Я слишком легко верила всем ужасам, которые приписывали Питеру Бладу.
Yesterday I had his own explanation of that tale of Levasseur that you heard in St. Nicholas.	Вчера он сам объяснил мне эту историю с Левасером, которую вы слыхали в Сен-Никола.
And now this... this but gives me confirmation of his truth and worth. To a scoundrel such as I was too readily brought to believe him, the act of which you have just told me would have been impossible."	А сейчас вы... вы сами подтверждаете его правдивость и порядочность... Только очень хороший человек мог поступить так благородно...
"That is my own opinion," said his lordship gently.	– Я такого же мнения, - мягко сказал лорд Джулиан.
"It must be.	Арабелла тяжело вздохнула.
But even if it were not, that would now weigh for nothing.	– А что сегодня стоит ваше или мое мнение? – сказала она, вздохнув еще раз.
What weighs - oh, so heavily and bitterly - is the thought that but for the words in which yesterday I repelled him, he might have been saved.	– Как тяжело и горько думать о том, что, если бы я не оттолкнула его вчера своими словами, он мог бы быть спасен!
If only I could have spoken to him again before he went!	Если бы мне удалось переговорить с ним до его ухода!

I waited for him; but my uncle was with him, and I had no suspicion that he was going away again.	Я ждала, но он возвратился не один, с ним был мой дядя, и я даже не подозревала, что не увижу его больше.
And now he is lost - back at his outlawry and piracy, in which ultimately he will be taken and destroyed.	А сейчас он снова изгнанник, снова пират... Ведь когда-нибудь его все равно поймают и повесят.
And the fault is mine - mine!"	И виновата в этом я, одна я!
"What are you saying?	– Ну что вы говорите!
The only agents were your uncle's hostility and his own obstinacy which would not study compromise.	Единственный виновник - это ваш дядя с его дикой злобой и упрямством.
You must not blame yourself for anything."	Не обвиняйте себя ни в чем.
She swung to him with some impatience, her eyes aswim in tears.	Арабелла нетерпеливо обернулась к нему, и глаза ее по-прежнему были полны слез.
"You can say that, and in spite of his message, which in itself tells how much I was to blame!	– Как вы можете так говорить? – воскликнула она.- Он же сам рассказал вам, что виновата именно я.
It was my treatment of him, the epithets I cast at him that drove him. So much he has told you. I know it to be true."	Он же сам говорил вам о том, как я оскорбляла его, как была к нему несправедлива, и я знаю теперь, как это верно.
"You have no cause for shame," said he.	– Не огорчайтесь, Арабелла, - успокаивал ее лорд Джулиан.
"As for your sorrow - why, if it will afford you solace - you may still count on me to do what man can to rescue him from this position."	– Поверьте мне, я сделаю все возможное, чтобы спасти его.
She caught her breath.	От волнения у нее перехватило дыхание.
"You will do that!" she cried with sudden eager hopefulness.	– Правда? – воскликнула она со страстной надеждой.
"You promise?"	– Вы обещаете?
She held out her hand to him impulsively. He took it in both his own.	– Она порывисто протянула ему руку, и он сжал ее в своих руках.
"I promise," he answered her.	– Клянусь вам!
And then, retaining still the hand she had surrendered to him - "Arabella," he said very gently, "there is still this other matter upon which you have not answered me."	Все, что от меня будет зависеть, - ответил он и, не выпуская ее руки, тихо сказал: - Но вы не ответили на мой вопрос, Арабелла...
"This other matter?"	– Какой вопрос?
Was he mad, she wondered.	– Она изумленно взглянула на него, как на сумасшедшего.
Could any other matter signify in such a moment.	Что могли значить сейчас какие-то вопросы, когда речь шла о судьбе Питера?
"This matter that concerns myself; and all my future, oh, so very closely.	– Вопрос, касающийся лично меня, "всего моего будущего, - сказал лорд Джулиан.
This thing that Blood believed, that prompted him..., that ... that you are not indifferent to me."	– Я хочу знать... То, чему верил Блад, что заставило его... правда ли... что я вам не безразличен?

He saw the fair face change colour and grow troubled once more.	Он заметил, как мгновенно изменилось выражение ее лица.
"Indifferent to you?" said she.	– Не безразличны? – переспросила она его.
"Why, no.	– Ну конечно, нет.
We have been good friends; we shall continue so, I hope, my lord."	Мы - добрые друзья, и я надеюсь, лорд Джулиан, что мы останемся добрыми друзьями.
"Friends!	^– Дру^зья!
Good friends?" He was between dismay and bitterness.	Добрые друзья? – произнес он не то с отчаянием, не то с горечью.
"It is not your friendship only that I ask, Arabella. You heard what I said, what I reported.	– Я прошу не только вашей дружбы, Арабелла!
You will not say that Peter Blood was wrong?"	Неужели вы скажете мне, что Питер Блад ошибся?
Gently she sought to disengage her hand, the trouble in her face increasing.	Выражение ее лица стало тревожным. Она мягко попыталась высвободить свою руку.
A moment he resisted; then, realizing what he did, he set her free.	Вначале он хотел удержать ее, но, сообразив, что этим совершает насилие, выпустил из своих пальцев.
"Arabella!" he cried on a note of sudden pain.	– Арабелла! – воскликнул он с болью в голосе.
"I have friendship for you, my lord.	– Я останусь вашим другом, лорд Джулиан.
But only friendship."	Только другом.
His castle of hopes came clattering down about him, leaving him a little stunned.	Воздушный замок рухнул, и его светлость почувствовал, будто на него нежданно свалилось несчастье.
As he had said, he was no coxcomb.	Он не был самонадеянным человеком, в чем и сам признавался себе.
Yet there was something that he did not understand.	И все же чего-то он не мог понять.
She confessed to friendship, and it was in his power to offer her a great position, one to which she, a colonial planter's niece, however wealthy, could never have aspired even in her dreams.	Она обещала ему дружбу, а ведь он мог бы обеспечить ей такое положение, которое племяннице колониального плантатора даже и во сне не могло привидеться.
This she rejected, yet spoke of friendship.	Она отказывается и вместо этого говорит о дружбе.
Peter Blood had been mistaken, then.	Значит, Питер Блад ошибся.
How far had he been mistaken? Had he been as mistaken in her feelings towards himself as he obviously was in her feelings towards his lordship? In that case ... His reflections broke short. To speculate was to wound himself in vain.	Но тогда... тогда выходит, что Арабелла... его размышления оборвались. К чему гадать дальше? Зачем бередить свою рану? Нет!
He must know.	Ему нужен точный ответ.
Therefore he asked her with grim frankness:	И он с суровой прямотой спросил ее:
"Is it Peter Blood?"	– Это Питер Блад?

"Peter Blood?" she echoed.	– Питер Блад? – повторила она, не поняв смысла его вопроса.
At first she did not understand the purport of his question. When understanding came, a flush suffused her face.	А когда поняла, то ее лицо покрылось густым румянцем.
"I do not know," she said, faltering a little.	– Н-не знаю, - запинаясь, сказала она.
This was hardly a truthful answer.	Вряд ли этот ответ был правдивым.
For, as if an obscuring veil had suddenly been rent that morning, she was permitted at last to see Peter Blood in his true relations to other men, and that sight, vouchsafed her twenty-four hours too late, filled her with pity and regret and yearning.	Произошло так, словно сегодня утром с ее глаз спала пелена и наконец она увидела, как Питер Блад относился к людям. И это ощущение, запоздавшее на целые сутки, наполнило ее жалостью и тоской.
Lord Julian knew enough of women to be left in no further doubt.	Лорд Джулиан достаточно хорошо знал женщин, чтобы продолжать сомневаться.
He bowed his head so that she might not see the anger in his eyes, for as a man of honour he took shame in that anger which as a human being he could not repress.	Он склонил голову, чтобы скрыть гнев, сверкнувший в его глазах, ибо, будучи порядочным человеком, стыдился его и вместе с тем не мог его все же подавить.
And because Nature in him was stronger - as it is in most of us - than training, Lord Julian from that moment began, almost in spite of himself, to practise something that was akin to villainy.	И поскольку природа в нем была сильнее воспитания - впрочем, как и у большинства из нас, - лорд Джулиан с этого времени, почти вопреки своему желанию, начал заниматься тем, что весьма походило на подлость.
I regret to chronicle it of one for whom - if I have done him any sort of justice - you should have been conceiving some esteem.	Мне неприятно отмечать это в человеке, к которому вы, по-видимому, уже начали относиться с некоторым уважением.
But the truth is that the lingering remains of the regard in which he had held Peter Blood were choked by the desire to supplant and destroy a rival.	Однако истина заключалась в том, что желание уничтожить своего соперника и занять его место вытеснило в нем остаток расположения к Питеру Бладу.
He had passed his word to Arabella that he would use his powerful influence on Blood's behalf.	Он пообещал Арабелле использовать все свое влияние в защиту Блада.
I deplore to set it down that not only did he forget his pledge, but secretly set himself to aid and abet Arabella's uncle in the plans he laid for the trapping and undoing of the buccaneer.	К сожалению, мне приходится сообщить, что он не только забыл о своем обещании, но втайне от Арабеллы стал подстрекать ее дядю и содействовать ему в составлении планов поимки и казни корсара.
He might reasonably have urged - had he been taxed with it - that he conducted himself precisely as his duty demanded. But to that he might have been answered that duty with him was but the slave of jealousy in this.	Если бы лорда Уйэда обвинили в этом, то, вполне возможно, он принялся бы доказывать, что он только выполняет свой долг, на что вполне резонно можно было бы ответить, что в этом деле его долг находится в плену у ревности.
When the Jamaica fleet put to sea some few days later, Lord Julian sailed with Colonel Bishop in Vice-Admiral Craufurd's flagship.	Несколько дней спустя, когда ямайская эскадра вышла в море, в каюте флагманского корабля вицеадмирала Крофорда вместе с полковником Бишопом отплыл и лорд Джулиан Уэйд.